— Что, именем Аида, ты забыл в моей комнате? — в приступе холодной ярости вскинулась она.

— Убеждаюсь, что ты все еще можешь дышать, — отозвался Джед, и она поняла, что его голос звучал даже более хрипло, чем ее собственный. Она потянулась к выключателю, чтобы включить свет, но остановилась, когда Джейд зажег три свечи на маленьком столике рядом с кроватью.

— Электричества нет.

— Почему?

— Потому что, — он запнулся, после чего отвернулся от нее, чтобы откашляться. — наш враг знает, что мы здесь, и она… или они… или он решили усложнить нам жизнь.

— Тактика запугивания?

Рей поднялась на подушках, собственная голова показалась ей тяжелой и заторможенной.

— Что-то вроде того. Но скоро наступит утро, так что это не имеет значения.

Рей взглянула на пламя свечи. Снаружи царила кромешная тьма, и ее сознание погрузилось в раздумья.

Мы можем быть где угодно в Токио, — подумала она. Или эта тьма может быть Вселенной. Мы можем быть на Луне. Или на Марсе …

— Ты голодна?

— Нет.

Голос Джейда изрядно подсел и, когда он вновь закашлялся, она задумалась.

— Что случилось? Ты заболел?

— Нет, — Она могла видеть свет свечи, отражающийся от его золотой головы, когда он ей замотал. — Просто устал, наверно.

— А что с твоей рукой? — внезапно спросила она с резкостью.

Джейд помедлил, после чего согнул ее для эксперимента.

— Подбили, — отозвался он через несколько мгновений, все еще не глядя на нее. — Ну, думаю, она в порядке.

Лицо Джейда, как и обычно, не выражало ничего. Возможно, даже сильнее, чем обычно. Она обратила внимание на напряженные мышцы у глаз и распознала признаки боли.

— Дай посмотреть, — она требовательно потянулась к нему — жест принцессы, которая привыкла к исполнению собственных приказов.

Джейд изучал ее некоторое время, после чего принялся расстегивать верхние пуговицы своей белой хлопковой рубашки. Во время этого процесса он не произнес ни слова. Каждую следующую пуговицу он расстегивал также медленно и методично, как и первую, ни разу не взглянув на девушку.

Он стянул рубашку, обнажив ключицу и слегка веснушчатое плечо с огромным синяком.

Рей жестом пригласила его присесть на кровать рядом с ней. Он подошел и аккуратно присел (не слишком близко, но и не слишком далеко).

Она потянулась ладонью к нему и мягко положила ее на плечо Джейда. Он поежился.

— Холодно? — спросила она.

— Нет.

Рей нахмурилась.

— У тебя шишка. Кажется, у тебя растяжение. Так болит?

— Ай! Лишь немного, — он скорчил лицо, стоило ей дотронуться до плеча.

— Прости.

— Не страшно.

Всё этот мягкий голос, подумала она мечтательно. Благодаря ему я всегда чувствую… спокойствие.

Стоило морщинкам показаться в уголках его глаз, она призадумалась. И чуть не расплакалась.

Как от улыбки можно загрустить?

— Рей, с тобой точно все хорошо?

Его лицо вновь стало серьезным. Улыбка исчезла, и, вглядываясь в эту тоску и терпение, которыми пронизано его лицо, она вновь задумалась. Уж не привиделось ли ей все это?

Нет, пронеслось у нее в голове. Такое выражение лица мне знакомо.

— С тобой все хорошо?

Его рука потянулась к ее волосам прежде, чем он осознал это, но все же он успел остановить себя и не дотронуться до них. Жест оказался неловким и незаконченным, и он вернул руку и кашлянул, взглянув вниз.

— Думаю, я должен дать тебе отдохнуть, — сообщил он глядя в пол, после чего встал.

— Джейд, я… — начала она, но ком подступил к горлу, поэтому она сглотнула, чтобы продолжить. Он уже развернулся к ней. — Думаю, я должна объясниться. Или, по крайней мере, ответить на вопрос.

Она не могла сказать, о чем он думал в тот момент, и это, безусловно, раздражало.

— Ответить на вопрос?

— Я о нашем разговоре… Том разговоре… — начала она, благодаря тусклый свет, который скрывал ее смущение. — Я хотела все объяснить тогда, но, кажется, в прошлый раз у меня это не очень получилось.

Она не поднимала глаз, но чувствовала, что он неотрывно смотрит на нее. Она глубоко вздохнула.

— Присядь, пожалуйста.

Ее тихий тон оказал на него бо́льшее влияние, чем сами слова, и он присел рядом. Ее руки лежали на коленях, которые все еще укрывало одеяло. Ее волосы были черные и прямые. Она выглядела как восхитительная фарфоровая кукла.

— Ты хочешь… стать частью моей жизни… в том в смысле, в котором, я не уверена, я могу… имею право, принять это, — сказала она, посмотрев в окно. — Понимаю, это нельзя назвать хорошим ответом, мне трудно объяснить. Ты можешь подумать, что я не… люблю тебя, — последние слова она произнесла почти шепотом. — Но это не так. Я всегда любила тебя. — Джейд не шелохнулся. — И продолжаю любить, — произнесла она самой себе. — И именно поэтому, — продолжила она, взглянув на свои ладони. — Я и не могу принять тебя.

Джейд прочистил горло, осмысляя сказанное.

— Мне кажется, я не совсем понимаю, — произнес он, сохраняя ровный и спокойный тон. — Нельзя ли поподробнее?

Рей почувствовала, как кровь прилила к щекам, и понадеялась, что пламя свечи слишком тусклое, чтобы он смог это заметить.

— Я… люблю не так много людей, — произнесла она с запинкой, почувствовав, как горло сжимается. — В моей жизни не так много людей, к которым можно проявлять подобные чувства. Большинство людей, которые любили меня, уже нет в живых, а те, кто должны были любить… этого не делали.

Она почувствовала что-то теплое и влажное на своей щеке и поняла, что плакала, просто бесшумно. Он не заметил — тень от ее волос закрыла ее лицо, подобно вуали.

— Но у меня есть девочки, и храм и дедушка. И Мамору, разумеется. Они и есть моя семья. Больше мне ничего не нужно. И никто не нужен.

— Понимаю.

Она заметила, что его голос ничуть не изменился. Возможно, его вовсе и не задели ее слова. Может быть, она составила неверное представление о нем. Тогда выплеснуть следующую часть будет легче, хоть и унизительней.

— Но основная причина не в этом, — продолжила она. — Думаю, для меня, любовь она как… Она… Она как необъятное пожирающее пламя. Точно также было и в прошлом. В тот день, когда ты сделал… Когда ты пришел сделать мне предложение, я ответила так не потому, что считала тебя недостойным…

— Я никогда… — начал он.

— Дай мне сказать, — взмолилась она, не поднимая глаз. — Я не могла выйти за тебя, потому что это бы тебя погубило.

— Ты увидела это?

Она знала, что он имеет в виду. Она вздохнула и покачала головой.

— Меня посещали видения смерти задолго до твоего появления. Я все знала с того дня, когда встретила Усаги, Серенити, с этим ее глупым выражением на лице. Уже тогда я знала, что все мы обречены.

— Если ты все знала, почему ты…

— Не остановила ее? — Рей наконец взглянула на него, но выдержать его взгляд оказалось непосильным для нее, и она поспешно отвела его в сторону. — Я могла бы. Могла бы соврать ей или убедить, что Эндимион не искренен с ней — это не составило бы труда. Или я могла попросту убить его.

Она заметила, как его кулак сжался и улыбнулась. Не имело значения, как сильно он любил ее, его преданность к Эндимиону, Мамору, останется сильней. От чего предательство в прошлом — а было ли оно вообще? — казалось странным и неподдающимся объяснению.

— Но я бы никогда не выдержала отражения боли в ее голубых глазах, забери я его у нее. Кто смеет отказать Усаги? Это же преступление против природы.

— Но я не понимаю, — прошептал Джейд, уронив голову на руки. — Если ты так верила в любовь и все знала, почему ты…

— Потому что я так сильно любила… люблю тебя, — она взглянула ему прямо в глаза и заставила себя не отводить взора. — Джейд, будь мы вместе, я бы заставила тебя пожертвовать всем ради меня. Ты должен был бы стать моим целиком и полностью. Каждая твоя часть должна принадлежать мне. Я бы поглотила бы тебя, словно огонь. От тебя остался бы только пепел, и с этим я ничего не смогла бы поделать. Такова моя природа, видимо, и мне этого не избежать. Неужели ты не понимаешь, что такая любовь задушит тебя? Позволишь этому случиться — это убьет тебя. Я убью тебя. Или прогоню тебя.