— Мы оба, — одними губами произнесла она, даже не осмеливаясь вздохнуть, — любовь моя.

— Марс тяжело досталось, — смогла выкрикнуть Сецуна на фоне шума битвы на поле, которое некогда являлось детской площадкой рядом с квартирой Мамору.

Сама Сецуна все еще пошатывалась. Она появилась как раз вовремя, чтобы застать завершающие атаки Юпитер, Нефрита, Кунсайта, Венеры, Сейлор Мун, Марс, Джедайта и Такседо Маска, сражающимися с Вороной и Муреной — внушительными противниками со своей армией приспешников.

Сецуна не нанесла ни одного удара, но смогла поймать Марс, когда девушка тяжело отлетела в сторону дерева, поймав заряженный изрядной порцией электричества удар Мурены. Сецуна поймала ее как раз в тот момент, когда та должна была упасть на землю, но тут произошло что-то воистину необычное.

Голова развоплотившейся Марс покоилась на коленях Сецуны, и последней открылись воспоминания, которые никогда не принадлежали ей. Ее буквально утянуло в прошлое Рей, где она смогла пережить каждую эмоцию во время данного эпизода из личной жизни.

Эмоции оказались неописуемыми, и не были не похожи ни на что, что она ощущала в жизни, и никогда даже не думала о подобном, но…

Сецуна замотала головой в попытке избавиться от эмоций и воспоминаний другой девушки.

Рука на ее плече помогла вернуться к настоящему.

— Что случилось?

Джедайт стоял на коленях рядом с ней, наклонившись так низко, что их лица разделяли всего несколько сантиметров, внимательно изучая Рей. Он этого не осознавал, но его лицо отражало всю гамму его чувств.

Сецуна почувствовала, как забилось сердце. Давление его ладони на плече помогло немного прийти в себя. Она моргнула и ответила:

— Я думаю, что с ней все в порядке, просто шоковое состояние.

— Меркурий! — практически рявкнул он.

Синеволосая голова появилась словно ниоткуда.

— Да… Что… Простите, мы… О, нет.

Меркурий, на которой практически не было повреждений в связи с тем, что они с Зоем только прибыли, склонилась над Рей, пристально изучая подругу.

— Полагаю, она просто потеряла сознание, но скоро придет в себя, — изрекла Меркурий. — Кровотечения нет, кости не сломаны. С ней все хорошо.

 — Хорошо? — донеслись до Сецуны едва слышные неверящие слова Джедайта. — Я могу перенести ее? — спросил он вслух.

Меркурий кивнула, уже направляясь к другой группе.

Сецуна отстранилась от Рей, наблюдая за тем, как Джедайт бережно взял Рей на руки, после чего выпрямился и исчез, от чего Сецуна чуть не подпрыгнула — она и забыла, что Короли способны на такое.

Она задумалась о том, куда он отправился вместе с Марс.

— Куда делся враг?

Сецуна взглянула наверх, чтобы обнаружить протянутую руку Зоя и его задорную улыбку.

— Не уверена, — ответила она, вставая, стараясь вновь вернуть себе привычный отчужденный вид, хотя получилось и не очень.

— Кажется, они по какой-то причине отступили, — объявила Сейлор Мун, которая тщетно пыталась поправить свою тиару. Мамору, который уже развоплотился, сделал это за нее, после чего развернулся к Сецуне. Она покраснела, но не поняла от чего.

— Может, что-то стряслось с их драгоценной Королевой Призраков, — рыкнул он.

— Если бы, — вздохнула Венера, которая выглядела весьма плачевно. Ее фуку было порвано в нескольких местах, на руках и лице повсюду виднелись ожоги, которые только начали заживать, а лицо оказалось заляпано грязью.

— Выглядишь как мышь, которую принесла с улицы кошка, — заметил Артемис, стоя рядом с ее лодыжкой.

Она кинула на него убийственный взгляд.

— С тобой все в порядке?

Венера обнаружила стоящего за ней Кунсайта, который смотрел на нее взглядом, который, наверно, должен был выражать беспокойство, но больше походил на неодобрительный.

— Да, со мной… Вообще-то, нет, нет, со мной не все хорошо, я очень, очень расстроена!

Все, кто стоял рядом с ней, с удивлением наблюдали за тем, как Венера сдергивает свою тиару и швыряет ее на землю.

— Что стряслось, Мина? То есть, Венера, — поинтересовалась Сейлор Мун, принимая человеческую форму.

— Ты ранена? — спросил Кунсайт ровно.

Венера вздернула руки к небу.

— Я не ранена! Я взбешена!

Все вокруг, за исключением Кунсайта, отступили на шаг назад.

— Я могу понять, но не думаешь ли ты… — начал он.

— Ты! — она резко развернулась к нему. — Заткнись.

Кунсайт внимательно наблюдал за ней, старательно скрывая свой шок. Он развоплотился в секунду, и его примеру последовали остальные.

— Минако, — вновь начал он.

Минако, без всяких предисловий, обвила его шею руками и впилась в него самым агрессивным поцелуем, на который была способна.

Все замерли.

В любой другой раз, Коннор, может, и удивился бы, но за секунду до того, как она накинулась на него, он успел заметить эту искру в ее глазах (которая знаменовала, что она собиралась выкинуть что-то поистине неразумное и импульсивное), что дало ему приблизительно полторы секунды на то, чтобы принять решение. Обычно, он предпочитал большее количество времени на принятие решений, выискивание всяких «за» и «против», продумывание возможных последствий и планирование действий, но, к счастью для Минако, это решение Коннор принял задолго до этого момента. Он обдумывал его в такси, и в эпицентре битве, зажатый между двумя врагами. В такие моменты жизнь казалась особенно короткой, а в свете событий Серебряного Тысячелетия; в свете того, что он не признался в своих чувствах ни тогда, ни сейчас; в свете множества событий, такое решение казалось логичным — использовать все возможное время и возможности здесь и сейчас.

И таким образом, к величайшему изумлению Минако, Коннор не отстранился от нее, а, наоборот, обнял ее за талию и притянул ее ближе к себе. Минако бы даже взвизгнула, если бы Коннор не зажал ей рот своим страстным поцелуем. Коннор ничего не смог с собой поделать — он хотел сделать это на протяжении почти тысячи лет (плюс-минус пару лет).

Уже не обращая никакого внимания на происходящее вокруг, эти двое даже не заметили, как их окутал золотой свет, за которым, словно летний дождик, последовали маленькие, практически незначительные воспоминания, которые нисколько не отвлекли их от текущего занятия. Они оторвались друг от друга, хватая ртом воздух, продолжая легко касаться друг друга губами во время своей речи:

— Я… этого… не… ожидала, — выдавила Минако, пока Коннор продолжал прерывать ее.

— Сюрприз, — прошептал он, двигаясь губами от щеки к ее уху.

— Надо было сделать это раньше. Щекотно!

— Ты слишком много болтаешь, — выдохнул он и притянул ее губы ближе, чувствуя, как она хихикает, даже когда они продолжили.

Лоб Минако словно стал теплее. Это ее воображение, или на месте метки Венеры на лбу начинает разгораться огонь?

— Ты светишься, — заметил Коннор вскользь, положив руку ей на бедра, чтобы притянуть ее выше.

— Ты… тоже, — выдохнула она, обвив его шею, и запрокинув голову назад, удлиняя их поцелуи.

— Это… нормально? — успел поинтересовался он прежде, чем она зарылась пальцами в его волосы, и он позабыл о теме их разговора.

— Ты… слишком много… думаешь, — пробормотала Мина.

— Гхем.

Минако подумала о том, что она о чем-то подзабыла, и никак не могла вспомнить — Коннор притягивал к себе все ее внимание.

— Э… Ребят…

Коннор ощутил, как она собирается посмотреть в сторону и тихо зарычал, чем вновь привлек ее внимание к себе.

— Юма! — завизжала Ами.

Мина и Коннор моментально отпрянули друг от друга, незамедлительно вставая в боевую позу.

— Где? — вскрикнули они одновременно.

Они обнаружили, что все, не сводя глаз, смотрят на них. Ами старательно работала на своем компьютере, но ее уши приняли абсолютно красный оттенок. Усаги и Макото выглядели так, словно смотрели свою любимую кулинарную передачу, делая всяческие пометки. Мамору и Зой скрестили руки на груди и выглядели весьма впечатленными, Нолан и Луна, напротив, возмущенными, а Сецуна смущенной. А Артемис, казалось, готов был начать убивать, словно маньяк.