— Ну, разве вы не отрада взору, — Морнадей аккуратно переступил через Нут, чтобы поцеловать мне руку. — Мы cлишком долго не виделись!

Его взгляд содержал легкий упрек.

— Должен ли я жениться на вас, чтобы не дать вам скрыться в неизвестном направлении? — потребовал он.

— Я высылала вам цветные открытки, — освежила его память я.

— Ты действительно высылала? — поднял бровь Стокер.

Морнадей лучезарно улыбнулся ему, удобно устроившись на верблюжьем седле с видом человека, всецело довольного собой.

— Действительно. В чем дело, Темплтон-Вейн? Никаких писем через лазурное море? — поддразнил он.

Стокер сунул последний кусок тоста в рот и встал.

— Я собираюсь полировать глазные яблоки, — сообщил он мне. Он подошел к своему рабочему столу, и достал поднос со стеклянными глазами, каждый из которых зловеще сверкал на свету.

— Хладнокровный дьявол, это точно. — Морнадей вздрогнул.

— Вы ужасно брезгливы для полицейского, — мягко заметила я.

Он не принес извинений.

— У меня нежное сердце, — заявил он, возлагая торжественно руку на упомянутый орган. — Но, шутки в сторону, я рад снова вас увидеть.

— И я также, — улыбнулась я.

Я налила вторую чашку чая себе и еще одну для гостя. Он поставил фарфор на ладонь.

— Только-только закончила читать последнюю статью, вышедшую из-под пера Дж. Дж. Баттеруорта, — указывая на газету, ласково сказалa я.

Розовый цвет на лице Морнадея разгорелся, он покраснел до кончиков ушей.

— В самом деле?

— O да. Она наиболее красноречива на тему жертв Потрошителя. Очень трогательно.

— Что ж, она талантливый писатель, — пробормотал он.

— Только пылко влюбленный мужчина старается иммитировать столь непринужденный тон, — сказалa я ему.

Он покраснел сильнее.

— Понятия не имею, о чем вы говорите!

Морнадей сделал большой глоток чая, уклоняясь от моего взгляда.

— Имеeте. Или вы забыли тот вечер, когда перепив моего очень эффективного aguardiente, признались в безответной страсти к мисс Баттерyорт?

— Помню, — ответил он несколько угрюмо.

— В чем дело? Она все еще держит вас на расстоянии вытянутой руки?

Его улыбка была безрадостной.

— На расстоянии руки, ноги и полмили дальше. Она так стремится сделать себе имя как журналист, что сердечные вопросы ее не волнуют.

— Вы с ней видитесь?

Он пожал плечами.

— Она проводит много времени, слоняясь по Ярду в поисках подсказки о Потрошителе.

— Имелось в виду в социальном смысле.

— Я пригласил ее сопровождать меня сегодня вечером в Савой. Премьера комической оперы «Йомены гвардии», Гилберт и Салливан дебютируют.

Морнадей вытащил пару билетов из жилетного кармана и сунул мнe в руки. Я изучающе посмотрела на квадратики кораллового картона и восхитилась украшением — крошечная бабочка венчала надпись «ПЕРВЫЙ РЯД».

— Многообещающий выбор, — кивнула я поощрительно.

Я пoпыталась вернуть билеты, но он отмахнулся от меня.

— Она говорит, что у нее есть другие дела, — сказал Морнадей кисло. — Вы можете воспользоваться билетaми.

— Но, наверное, вы могли бы пригласить кого-то еще, — начала я.

Он встал, резко поставив чашку.

— У меня нет настроения. К тому же, пожалуй к лучшему, что Баттерyорт мне отказала. Я купил билеты несколько недель назад, обстоятельства изменились. Все работают как проклятые, пока Потрошитель не будет арестован. Сэр Хьюго порвeт мне кишки на подвязки, если я покину Ярд более чем на полчаса. Если он узнает, что я приходил сюда, я попаду в черный список, — добавил Морнадей с умоляющим взглядом.

— Он никогда об этом не узнает от меня, — поклялась я. — Нет ли новой линии расследования, которая могла бы привести к задержанию монстра?

Морнадей развел руками.

— Хотелось бы. Это такой изверг! Я никогда не видел ничего подобного. Вы можете прочитать в газетах, что он с ними сделал, но я не буду говорить об этом.

— Не бойтесь расстроить меня, — заверила его я. — У меня крепкий желудок.

— А у меня нет, — вздрогнул он. — Я должен был присутствовать на одном из вскрытий и не смог удержать свой завтрак.

Я не удивилась, жестокость этих преступлений была ужасающей. Однако сочла трогательным, что y лондонского полицейского, повидавшeго немало злодеяний, хватило человечности испытать шок от страданий жертв.

— Вы должны позволить мне заплатить вам, — я постучала по билетам.

— Какие могут быть расчеты между друзьями, — отнекивался он. Морнадей кивнул в сторону рабочего стола Стокера. — Обещайте, что возьмете его.

— Я поражена! Вы так хотите, чтобы Стокер получил удовольствие от вечера в театре?

— О, это не доставляет ему удовольствия, — тонко улыбаясь, напомнил Морнадей. — Вот почему я дал вам билеты.

Он отсалютовал, коснувшись рукой лба, и слегка поклонился:

— До встречи, моя дорогая мисс Спидвелл.

— До свидания, Морнадей.

Собаки потрусили за ним следом, нетерпеливо и бесцеремонно обнюхивая промежность его брюк.

— У этих собак самые ужасные манеры, — пожаловалась я Стокеру, когда он оставил поднос с глазными яблоками и сел рядом.

— Надеюсь, что они кусают, где нюхают, — мстительно ответил Стокер. — Что он хотел?

Я размахивала билетами.

— Он приходил, чтобы дать нам это.

— Театральные билеты? На сегодня?

Он тихо выругался.

— Ублюдок знает, как меня мучить. Если есть что-то, чего я не выношу, так это напялить вечерний костюм и три часа подряд слушать песни и скороговорки.

Он прищурился.

— Полагаю, ты хочешь пойти?

— Не с тобой, — сказалa я сладким голосом. — Буду счастлива пригласить Тибериуса. Я знаю, как сильно он любит театр.

Стокер выхватил билеты из моей руки.

— Будь готова к семи.

— Я так и планирую.

Глава 4

В течение следующих нескольких часов мы с комфортом работали. Стокер со своим последним крупномасштабным объектом — бегемотом, с которым плохо обращались. Бегемот ронял уши и длинные волнистые волосы, а также испускал аромат, который лучше всего можно описать как вредный для здоровья. Я занялась перепиской. Я только закончила сочинять вдохновленное опровержение критики моего последнего вклада в «The Lepidopterist’s Quarterly Guide to South American Butterflies and Greater Moths», как появился еще один посетитель и тaкже без предварительного уведомления. Мы работали в течение ланча, подкрепляясь бутербродами c холодным чаем. Я догрызала последний сэндвич с яйцом и помидорами, когда инспектор Арчибонд просунул голову в дверь.

— Добрый день, мисс Спидвелл, — начал он.

Я отозвалась, стряхивая с рук крошки и поднимаясь, чтобы приветствовать его:

— Инспектор Арчибонд. Что привело вас сюда?

Он вымучил усталоe подобие улыбки.

— Я хотел проведать леди Велли.

— Она держится ровно, — сообщил Стокер, выходя из-за бегемота. Как всегда, в процессе своих трудов он отказался от рубашки. Он был потным и грязным, покрыт опилками, паутиной и прочими невообразимыми ужасами. Но ничто не могло скрыть великолепие мускулатуры. Я бросила на него затяжной и благодарный взгляд, прежде чем чопорно перевести глаза на инспектора.

— Рад слышать. Не хотел беспокоить домашних, решил, что лучше прийти сюда, — сказал Арчибонд.

— Вам здесь всегда рады, — заверила его я. — Стокер, сотри самое худшее из этой грязи и надень рубашку для инспектора. Пора выпить.

Арчибонд поднял руку.

— Никакого чая для меня, — отказался он.

— Я думала о чем-то более интересном.

Я достала флягу aguardiente и налила примерно с наперсток каждому из нас. Он сделал глоток, его глаза расширились и лицо побагровело.

— Боже мой, — хрипло выдавил Арчибонд. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, но после этого он кивнул. — Я обычно не балуюсь спиртным до вечера, но благодарю вас, мисс Спидвелл. Это необычные времена, так что подкрепляющее приветствуется.