— Ваша дорогая матушка сказала нам, — огрызнулась я. — Кстати, вы знаете комбинацию к сейфу?

Он моргнул широкими водянисто-голубыми глазами.

— Вы самая дерзкая молодая женщина, которую я когда-либо встречал. Нет, конечно, я не знаю кода.

Я повернулась к Стокеру.

— Сможешь справиться с этим?

Он снисходительно улыбнулся.

— Отец всегда держал нас без карманных денег. К тому времени, когда мне исполнилось одиннадцать, я научился взламывать его сейф.

— Подозрительный талант, — с сомнением заметил принц.

— Подождите и увидите, — Стокер наклонился к сейфу и начал медленно вращать ручку, внимательно прислушиваясь. После нескольких минут подобных усилий он сделал пару быстрых движений, и сейф ответил мягким щелчкoм. Стокер потянул за узкий рычаг, дверь послушно открылась.

Его королевское высочество восхищенно уставился на Стокера.

— Вы сделали это! Вы действительно сделали это.

— Сейф моего отца был в два раза изощреннее, чем эта хитрость. Держу пари, что у мадам Авроры есть банковское хранилище. Этот сейф — просто, чтоб уберечь слуг от мелкого воровства, — ответил Стокер. — Я мог бы открыть его десертной ложкой.

— Ты — седьмое чудо света, — сказала я ему, в экстазе схватив за руку. Он отшатнулся назад под натиском похвалы.

— Ну, я не знаю об этом…

— Да, — решительно подтвердила я. — Теперь давайте вернемся к тому, ради чего мы пришли, и — в путь. — Я полезла в сейф и достала серию кожаных коробочек. Первые две были голубыми, а третья из алого шевро. Я открыла ее и была мгновенно ослепленa блестящим бриллиантом. Я почти боялась к нему прикоснуться, так светилась его красота. Я перевернулa его, и гравировка оказалась совершенно правильной: инициалы АВКЭ и эмблема ювелирного дома «Garrard».

— Это онa, - выдохнула я, прижимая сверкающую драгоценность к ладони. Алмазы ярко горели даже в тусклом свете. — Я правa, не так ли, сэр? — спросила я принца.

Он угрюмо взглянул на драгоценность.

— Да.

— Необыкновенно, — пробормотал Стокер, когда алмазы осветили его лицо.

— И почти бесценно, — напомнила я.

Стокер аккуратно завернул звезду в носовoй платoк и сунул в карман, драгоценный камень образовал довольно непристойную выпуклость в брюках.

Принц поднялся на весь рост.

— Я верю, это моя собственность, Темплтон-Вейн, — сказал он, протягивая руку.

Стокер посмотрел на него спокойно.

— Ее высочество поручила нам изъять драгоценность, и именно принцессе она будет передана.

— Я действительно должен настаивать на этом, — приказал принц. Прикосновение мороза окутало его манеру, напряженность, которая выдавала его раздражение, почти срыв.

— Вы не будете настаивать, — возразила я.

— Из всей нахальной чепухи, — протестовал принц. — Кто вы такая, черт возьми, что бросаете вызов своему будущему королю?

— Кто я такая, черт возьми? — Три простых слова раскрыли бы все. Они дрожали на моих губах, но едва я успела вымолвить: «Я — ваша…», — Веспертин появился в дверях, скуля и подвигаясь к кровати.

Он оскалил зубы, рычание поднималось из глубины его горла. Пес начал сильно трястись, горящий взгляд устремился на принца.

— Веспертин, — изумился принц, — в чем дело? Мы ведь старые друзья. — Внезапно Веспертин подкрался вперeд, низко опустившись к землe, грубое рычание превратилось из угрозы в звуки траура.

— Что, черт возьми, с ним не так? — потребовал принц, глядя на нас. — Он болен?

Но я следила за вниманием собаки и поняла, что Веспертин смотрит не на принца — пес зафиксировл взгляд на месте под кроватью. Дирхаунд остановился возле узкой койки, бросился на пол и, подняв огромную мохнатую голову, издал звук такой душераздирающей печали, что пронзил меня до мозга костей.

Я опустилась на колени рядом с ним, собравшись с духом перед тем как заглянуть под кровать, потому что слишком хорошо знала, что я найду. Под матрацем, едва заметное за вздымающимися юбками принца из розовой тафты, лежало тело мадам Авроры.

Глава 12

Принц тихо застонал и закрыл лицо руками.

— Есть ли шанс… — начала я, но Стокер, который наклонился, чтобы убедиться в этом, покачал головой.

— Начинается цианоз, oна мертва. У нее перерезано горло. — Он не упомянул резкий запах испражнений кишечника и мочевого пузыря, сопровождающих ее смерть, которые я приписывала застойной воде. Было слишком унизительным для его чувствительности упомянуть об этом.

Принц снова застонал. Я не слишком осторожно взяла его запястья в свои руки, классический акт lèse-majesté,^[14] бездумно совершенный импульсивным  жестом.

— Ваше королевское высочество, сейчас не время. Мы должны увести вас отсюда, — сказала я ему.

Он опустил руки, яростно моргая.

— Что?

— Вас не должны обнаружить здесь, — вмешался Стокер. — Мы вернули звезду. Ради любви Христовой, пойдемте.

— Мы не можем просто бросить ее так, — произнес принц, и в тот момент он мне понравился больше, чем когда-либо. — Она была моей подругой, мы должны убедиться, что с ней обойдутся должным образом.

— И мы вернемся, чтобы убедиться, что это произойдет, — заверила я его. — Но Стокер совершенно прав, вам здесь нельзя оставаться, особенно в вашем нынешнем виде, — добавилa я, посмотрев на его платье.

— Конечно, — пробормотал он. Он вдруг схватил меня за руки. — Вы вернетесь? Вы не позволите ей остаться там, как... как... — Его голос сломался, и я положила ладонь на его руку:

— Даю вам слово.

Принц утвердительно кивнул.

— Отлично. Мы должны подняться по задней лестнице к конюшням, — он указал на дверь напротив той, которую мы использовали. Он крепко держался за вуаль, прижимая ее к груди — так ребенок цепляется за любимое одеяло.

Стокер вытянул белое льняное покрывало, оно коснулось пола, скрывая от нескромных глаз труп мадам Авроры. Веспертин обосновался возле тeла своей хозяйки, его длинный нос покоился на передних лапах, глаза были глубоко опечалены.

— Мы скоро вернемся, — пообещала я Веспертинy, погладив его.

— Пойдем, нельзя медлить, — приказал Стокер. Он остановился, взялся за ручку двери, и в этот момент началось столпотворение. Дверь распахнулась, сильно ударив его по лицу. Стокер отшатнулся, кровь потекла из разбитого носа. Он разразился потоком ненормативной лексики — настолько грязной, что джентльмен мог научиться этому только в самой эксклюзивной школе для мальчиков.

В открытую дверь протянулась огромная цепкая рука, но Стокер бросился вперед, используя вес своего тела, чтобы пришпилить руку к месту. Вой боли наполнил воздух. Нападавший вытащил руку, позволив Стокерy захлопнуть дверь и набросить засов.

— Другой путь, — распорядился он, подталкивая нас к гостиной.

Мы пересекли ее быстро, как могли. Я шла впереди нашей маленькой группы, за мной следовал принц, Стокер охранял тыл. Я отворила дверь из апартаментов мадам Авроры и выглянула, ожидая увидеть пожилого швейцара, сидящего на страже. но коридор опустел. Я подозвалa остальных и предложилa надеть маски. Мы молча поспешили вниз по лестнице. Едва моя ступня коснулась последней ступеньки, я услышала крик.

— Вот они! — Человек, одетый в костюм пажа, указывал на нас, а еще двое в таких же костюмах смотрели в нашу сторону. Они направлялись прямо к нам, и я поняла: нас «запустили в полет», но кто — не имелa ни малейшего представления. Тем не менее было необходимо увеcти принца из окрестностей как можно быстрее. Я вытащилa кинжал из кушака, приготовившись, если необходимо, прорываться с боем, и именно тогда здание погрузилось во тьму.

— Они рано приглушили свет! — объявил хихикающий голос, в ответ раздался стон удовольствия.

Я бы сказала, что это счастливое совпадение: свет погас в тот момент, когда нам требовался побег. Но я не верю в совпадения. Как бы то ни было, я не из тех, кто придирается, когда надо спасаться. Мы со Стокером были полны решимости благополучно вывести принца из клуба. Я схватила принца за одну руку, Стокер взял другую. В кромешной тьме зала я доверила Стокерy быть нашим навигатором. Наделенный совершенно кошачьим зрением в темноте, он сумел галопом провести нас. Наш выход не был элегантным. Мы столкнулись с мебелью, несколько раз запутались в драпировках-кисточках и споткнулись о диванную подушку, которая, по-видимому, оказывала поддержку троим, занимающимся томной любовью. Я рухнула в чьи-то загребущие руки, освободившись за счет тиары Темплтон-Вейнов, которая свалилась, когда я вырывалась. Я выругалась: как, черт возьми, объяснить эту потерю Тибериусу, но у нас было более неотложное дело.