– Тимур, что происходит? – с недоумением протянула девушка и округлила глаза.

Тимур слегка приподнял голову и, бросив на нее отрешенный пустой взгляд, тупо уставился в пол. Сердце Кати испуганно сжалось. В голове девушки украдкой мелькнула мысль: произошло что-то непоправимое. В это время дама неожиданно подлетела к ней сзади и, ухватив за рукав куртки, резко дернула ее к себе.

– Ты еще спрашиваешь, что происходит?! – заверещала она. – Здорово же тебя научили в приютах охмурять богатеньких женихов! Думаешь, глазками стрельнула, в постель залезла и порядок?! Нет, девонька, с нами этот номер тебе не пройдет!

– Мама, перестань… – безвольно промямлил Тимур.

– А ты молчи, болван! Ты о родителях, о нашей чести подумал? Я тебя родила, я тебя кормлю, я тебя учу. Ишь благородный рыцарь! Невесту он себе выискал… Без роду, без племени, детдомовская. Сплошной стыд! Спасибо, добрые люди предупредили. А то бог его знает, как далеко это все могло бы зайти. Совсем мозгов у тебя нет!

– Прекратите истерику! – вырвав руку, резко прервала ее Катя. – Мне жаль, что вы так думаете обо мне, да и о людях в целом. Уверена, неважно, в какой семье ты родился, а важно, кем ты стал в жизни, – медленно, чеканя каждое слово, сказала она и отошла в сторону.

«Люби людей», – снова вспомнила она слова бабушки Федоры. Но почему же люди так не любят ее?! Неужели ее вина в том, что в тот злосчастный день, когда от нее отреклась мать, она не погибла от холода и голода? Но отчего-то Богу было угодно оставить ее в живых. Значит, она должна жить! А вот уж как жить, решать будет она сама.

Аккуратно поправив на себе куртку, Катя перевела взгляд на Тимура. Покраснев, тот по-прежнему сверлил взглядом пол и, крепко сжимая руки в замок, даже не шевелился. Его матушка, напротив, отыграв душещипательную сцену, обессиленно плюхнулась в кресло и, картинно забросив голову назад, начала вытирать слезы.

– Тимур, почему ты молчишь? – подойдя, требовательно спросила Катя.

Прекратив всхлипывать, дама оторвала ладонь от лица и настороженно посмотрела на сына почему-то совершенно незаплаканными глазами.

Не обращая на нее внимания, Катя наклонилась к Тимуру. Она не верила, что самый добрый, самый нежный и горячо любимый ею человек может принять сторону матери, может мыслить такими же мерками и жить теми же понятиями, как она.

– Тимур, ты ничего не хочешь мне сказать? – дернув его за плечо, не отступала Катя.

Тимур потерянно молчал.

– А что он тебе, голубушка, может сказать-то? – сорвавшись с кресла, выкрикнула мама Тимура. – Завтра он с этой квартиры съезжает. Больше я за нее платить не буду. До конца учебного года остался месяц, ничего, может и в общежитии пожить, коль не ценит то, что для него делают родители. А ты, – запнувшись, женщина брезгливо скривила губы и презрительно посмотрела на Катю, – чтобы к моему сыну больше близко не подходила. Не по Сеньке шапка, понятно? Не послушаешь, сильно об этом пожалеешь! Меня никто и ничто не остановит. Если узнаю, что ты снова к нему лезешь, – пойду к ректору. Будь уверена, тебя быстро отчислят из университета за аморальное поведение и хамство.

Катя ошеломленно молчала. Ее захлестнула обволакивающая пустота. Посмотрев на съежившегося, беззащитно-жалкого Тимура, она спокойно подошла к шкафу, сложила в рюкзак свои нехитрые пожитки и, хлопнув дверью, выбежала на улицу.

Любовь, весна и счастье снова прошли мимо нее.

Опустив голову, Катя медленно побрела в сторону остановки. И только когда она уже садилась в автобус, ее окликнул Тимур.

– Катюша, подожди! – запыхавшись, попросил он. Лицо парня было красным, волосы выглядели взъерошенными и мокрыми от пота.

Лелея последнюю надежду, Катя отошла в сторону от очереди пассажиров и посмотрела на Тимура, который все еще был для нее самым дорогим на земле человеком. Человеком, которого она безгранично любила и была уверена в его преданности.

– Что ты хочешь? – слабо спросила она и поставила рюкзак возле себя.

– Катя, прости! Я тебя очень люблю! Но пойми, сейчас я полностью зависим от своих родителей. Давай пока поживем отдельно, а на следующем курсе я начну подрабатывать, и мы снова снимем квартиру. Хорошо?! А на мать не обижайся, она хорошая, просто ей наговорили всякую фигню. Завтра она уедет и я обязательно сразу же к тебе зайду, – торопливо проговорил он и, клюнув ее в щеку, побежал назад.

Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю Тимур не пришел. А самой проявлять инициативу, уговаривать о встрече Катя не стала. Значит, ошиблась, значит, это была не любовь. Приближалась летняя сессия, и от напряженной учебы, от нервотрепки у Кати начала постоянно болеть голова. Но самым страшным было то, что у нее появилась абсолютная апатия к происходящему. Стараясь отвлечь Катю от дурных мыслей, подруги пытались ее куда-то вытянуть, чем-то развеселить, но получалось у них это неважно. Потеряв интерес к жизни, девушка совершенно ничего не хотела. И только в учебе она находила свое спасение.

Целыми днями, с утра до вечера, Катя сидела над книгами. Ее рейтинг на факультете оставался одним из самых высоких, и она изо всех сил старалась завершить учебный год с вполне очевидной перспективой получения красного диплома. До окончания университета оставался всего один год. И от того, с каким багажом знаний она покинет альма-матер, зависела вся ее дальнейшая жизнь.

И она училась, училась, училась…

– Кать, да ты хоть чуть-чуть отдохни! Ну нельзя же так пахать, – обеспокоенно бурчала Эмма Николаевна. – От тебя одни кожа да кости с глазищами остались.

Но Катя словно растворилась в учебе.

Наступила сессия. Первым предметом их группа сдавала бухгалтерский учет. Катя прекрасно знала этот предмет и почти не волновалась. Не желая тянуть время, она, как всегда, зашла в аудиторию в первой пятерке, не глядя вытащила билет и начала готовиться. Приятный и очень доброжелательный старичок, профессор Лебединец, что-то записывал в блокнот, изредка поглядывая на студентов.

– Ну что, убойная сила готова? – весело спросил он.

Все молчали.

– Ткаченко! – прищурив глаза, хитро позвал профессор и лукаво посмотрел на Катю. – Давайте-ка, милочка, с вас начнем.

То, что на экзаменах Катю вызывают отвечать первой, для нее никогда не было неожиданностью. Она к этому привыкла. К тому же девушка была полностью готова. Беспечно улыбнувшись, она подхватила с парты листок с ответами и встала. Неожиданно голова ее закружилась, листок выпал из руки и Катя, цепляясь за парты, осела на пол. Испугавшись, все вокруг засуетились. Кто-то побежал в медпункт за сестрой, кто-то прыскал на Катю водой из стоящего на столе графина… От происходящего старичок-профессор совсем растерялся. Распахнув окна, он начал махать на нее журналом и все время испуганно повторять, что он ни в чем не виноват, что даже не успел у нее ничего спросить.

В тот же день она узнала самую важную новость своей жизни. Полностью ее обследовав, врачи сообщили, что Катя беременна. Услышав это, девушка некоторое время была ошеломлена. Минута, две, три… Но затем, когда она осознала, что скоро, очень скоро на земле появится человек, самый близкий, самый родной, самый любимый, которому она всегда будет нужна и который никогда ее не бросит, Катя заплакала от радости! Понимание этого привело ее в неописуемый восторг. С этого дня она стала самой счастливой женщиной на планете. О том, кто отец будущего ребенка, девушка даже не вспоминала и категорически запретила говорить об этом подругам. Ребенок будет ее и только ее.

Все остававшиеся до его появления на свет месяцы Катя провела в счастливом ожидании самой важной и долгожданной встречи в своей жизни.

В середине декабря, измученная родами, она наконец прижала к груди своего сына, которого назвала Иваном. Мальчик был невероятно похож на Катю. Распахнутые большие глазки, длинные реснички, рыжие завитки волос, пухленькие губки бантиком, маленькие, плотно прижатые к голове ушки… Никогда в жизни Катя еще не видела ребенка красивее Ванечки. И никакие события, волнения и тревоги, которые она сейчас переживала, не смогли затмить безграничного счастья ее материнства.