− А куда Вы собачку денете?! – услышала она вослед.

− Домой отвезу – себе оставлю, − ответила жена, обернувшись, и ей показалось, что глаза продавщицы цветов засияли радостью.

Она не ошиблась.

− Тогда с Богом, − молвила продавщица и улыбнулась.

Пасхальные праздники еще не закончились.

***

Жена поторопилась к дороге, намереваясь поймать такси, но по пути хортая задержала ее, остановившись перед валяющимся на земле кончиком целлофановой колбасной обертки. Колбасы в кончике не было ни грамма, но хортая нюхала его, лизала и, казалось, что вот-вот возьмет в пасть.

При лицезрении этой картины жену охватила жуткая тоска. Она опустилась на корточки и прижала хортую к груди. Глядя в ее чудесные темно-карие глаза, жена сказала: “Уедем отсюда поскорее – и я тебя накормлю”.

Хортая отвела от жены полный неверия взгляд, но, когда, поднявшись, жена продолжила движение, послушно проследовала за ней.

***

Дольше я не мог отвлекаться на разговоры и закруглил телефонную связь, пообещав вернуться с работы пораньше.

Положив трубку на рычаг, испытал не знакомую прежде заторможенность и будто оглох − я плохо воспринимал и не слышал окружающий мир. Руки и ноги сделались ватными. Обмякнув на стуле, я попытался разобраться в потоке нахлынувших мыслей, и, в конце концов, акцентировал внимание на одной из них: собачка в доме – все же не худая весть. Этим и утешился.

А утешившись, почувствовал, что заторможенность прошла, ко мне вернулись слух, мышечный тонус, и я тут же отпросился с работы.

***

Она лежала на ковре, что находился по центру кухни, и тянулась ко мне длинной узкой мордочкой, вдыхая запах незнакомого человека.

По сути, она была скелетом. Но скелетом, еще не утратившим плечевых и бедренных мышц, выпуклые контуры которых вызывали восхищение.

Передо мной была великолепно сложенная рабочая сука породы хортая!

***

Посвятив себя русским псовым, мы нередко бывали на охотничьих выставках, а заодно − на коллективных охотах с другими борзятниками и их собаками. Как оказалось, многие борзятники, владеющие русскими псовыми, одновременно держали и хортых. С удовольствием! Поэтому мы знали о хортых не понаслышке.

Близкая по виду к русской псовой, но с короткой шерстью и меньших размеров (хотя тоже крупная), с более широкой лобной частью головы, порода эта в современном ее типе сложилась из таких пород борзых, как старинная хортая, горская, крымская и русская псовая.

Бытуют отдельные мнения, что к происхождению хортой причастна английская борзая (грейхаунд), но они не могут соответствовать истине – достаточно сравнить важнейшие экстерьерные признаки данных пород, и отсутствие родства станет очевидным. Не говоря уже о различиях в их характере и темпераменте.

Хортая − внешне хрупкая, очень изящная, но сильная и выносливая на самом деле собака. Принадлежит к группе собак охотничьих.

Выведена была в южных областях России и степных областях ее центральной полосы.

Порода эта древняя. Первые записи о ней встречаются в источниках конца ХVIII века, но считается, что в современном своем типе хортая сформировалась к средине века ХIХ-го.

Ввиду избранности и обособленности регионов разведения хортая относится к породам редким, называемым ”аборигенными”.

Собака эта создавалась как промысловая – значит, способная охотиться изо дня в день в течение нескольких месяцев охотничьего сезона, ежедневно прочесывая огромные территории, и долженствующая в каждый момент охоты быть готовой к быстрой погоне и поимке зверя. Такого, как заяц, лиса, енот, дикая кошка, а при некотором количестве этих собак и их практической выучке – даже волка.

В указанной связи первостепенное значение при выведении придавалось рабочим качествам породы, а не ее экстерьеру. Но что удивительно: хорошие рабочие качества улучшали в потомках экстерьер, и наоборот − правильный экстерьер был весомым гарантом хороших рабочих качеств. В общем, всем правила гармония, благодаря чему получилась собака совершенная – и внешне, и как охотница. А вдобавок – очень тонко чувствующая натуру человека, с его сокровенными желаниями и помыслами.

Надо знать, что применительно к хортой слово ”промысловая” не оскорбительно, так как выражает задачу, положенную в основу ее выведения.

С псовыми иначе. Для псовой определение ”промысловая” неприемлемо и даже унизительно, поскольку эта царственная порода создавалась для услады души человека и для его утехи. Охота с псовыми всегда являлась на Руси красивейшим развлечением с красивейшими собаками, уважаемой молодецкой забавой и почетным выходным делом достойнейших людей. Именно поэтому на первый план у заводчиков псовых выступали отменные стати (лады) собак. Но они же и обуславливали результативность работы псовых по зверю. И хотя, как и в подходе к выведению хортых, применительно к псовым замыкался все тот же круг гармонии из ладов и охотничьего умения, во главу угла у псовых все-таки ставилась их небесная красота, а не способность к тяжкому и изнуряющему труду охоты.

***

Итак, я смотрел на великолепно сложенную рабочую хортую!

Прелестница обличьем, она была и умницей, судя по вдумчивому выражению ее огромных распрекрасных глаз. И страдалицей по жизни!

Если в моих возможностях не позволять животному страдать и дать ему элементарное счастье в виде крова и пищи, я это делаю.

− Добро пожаловать, дорогая, − сказал я хортой.

− Вау-вау, вау-вау… − послышались в ответ очень слабые, протяжные завывания, и хортая начала медленно переворачиваться с бока на живот, собираясь, вероятно, подняться на ноги, чтобы поприветствовать человека подобающим собаке образом.

Я сразу понял, что голос и движения даются ей с большим трудом – сил в ней оставались крохи, − но она не могла не откликнуться на теплое слово.

Душа моя прыгнула поперед меня, и, позабывши переобуться, прямо из прихожей я бросился к хортой.

Обнял ее, уложил обратно на бок и стал гладить по туловищу, а с него слетали и слетали поседевшие и цвета зрелой пшеницы шерстинки, которые, как казалось, через одну были усеяны прилипшими к ним вшами и их гнидами. Так же обстояло дело и с шерстинками, которые еще держались на собаке.

− Вы ее купали? Средством против паразитов обрабатывали? – сурово вопросил я к жене и сыну.

− А как же… – заныли они обиженным дуэтом.

− Почему же живность с шерсти не удалена?

− Папа! Мы с нее столько этой живности смыли и вычесали, что и не передать! А оставшаяся, надеемся, теперь сама издохнет и отвалится! − стал оправдываться сын.

− Понятно. Выведение вшей − процесс вялотекущий, − промямлил я, нежно разглядывая славную мордочку хортой и не переставая ласково поглаживать девочку по ее вшивой шерстке.

Она моим ласкам не противилась – блаженно посапывала, прикрыв веки.

− Рассказывайте, что делали с собакой в мое отсутствие, − повелел я.

Сын с женой наперебой рассказали.

Но сперва жена докончила повествование о прибытии хортой в наш дом, которое я не дослушал по телефону.

***

Она взяла около рынка такси. Распахнув переднюю дверцу, хотела сесть сама и потом пригласить хортую, но та влетела в салон первой и расположилась на коврике у сиденья.

Уже в пути таксист полюбопытствовал, не укусит ли его собачка? Жена ответила, что не должна, хотя сама она собаку толком не знает – только что подобрала ее на улице. Таксист, недоумевая, хмыкнул и с опаской покосился на собачьего найденыша.

В этот момент, как бы давая понять, что она не агрессивное, а благодарное животное, хортая приподнялась и положила на плечи жены передние лапки.

Нет, хортячка – так охотники зачастую называют суку борзой породы хортая (кобеля − хортяком) − не выказала своими действиями раболепия. Она не завиляла правилом, каковым именуется у борзых хвост, и не кинулась лизать мою жену с видом “я вся ваша” (кстати сказать, первый поцелуй, скупой и мимолетный, она подарила ей лишь по прошествии месяцев).