– А я Никита Стеклов – писатель, – пожал руку Никита.

– Как интересно.

– Да ничего интересного. Я писатель-графоман, которого читает только мой отец и ненавидит меня за это вдвойне. Собственно, и все это нелепое путешествие я предпринял, чтоб написать историю в тишине, знаете ли. Да ну, я даже не хочу об этом говорить. Вот у Вас достойное занятие, с советских времен уважаю представителей настоящих профессий.

«Способность к иронии. Наркотики блокируют читающие мысли устройства. Мыслить слоями. Чувства обострены, но явной опасности не замечено. Невидимый враг. Беспокойно».

– Где думаете остановиться? – участливо спросил Аарон.

– Где получится, хотелось бы тишины, – ответил Стеклов.

«Смертельный удар можно нанести сразу. Тысячи часов занятий. Горловой хрящ в руке. На пароме не останется свидетелей. Саботаж и слежка. Преимущество получено. Сомнение – сестра воина-тени. Наставник будит мальчика и спрашивает: «Ночь или день?» – «Ночь», – отвечает мальчик, потеряв счет дням в подземном бункере.

«Для не имеющих сомнений наступает вечная ночь, – говорит наставник и причиняет боль. – Кто был котом Шредингера, живет ночью и днем одновременно. Враг тоже кот Шредингера. Жив и мертв одновременно. Но в границах линейного времени надо быть осмотрительным».

– Если Вы не против моего общества, мы можем снять один домик, – предложил Аарон, – я целыми днями буду отсутствовать, занимаясь исследованиями, а ночью я сплю совершенно бесшумно. Знаете, иногда возникает желание переброситься словом с человеком из большого мира. Мне, право, в экспедициях этого так не хватает.

– Мне нравится эта идея, – Никита Стеклов плотнее укутался в тонкое демисезонное пальто. – Да и я человек городской, мне в подобных местах жутковато и неуютно.

Паром причалил к глинистому берегу, и мужчины, подхватив свои вещи, сошли на берег, сопровождаемые местными жителями в разноцветных синтепоновых куртках.

У Аарона был удобный рюкзак, модифицированный в лабораториях Организации, а у Никиты дорожный чемодан.

Через пару часов пути по ухабистым дорогам Аарон заметил, что его спутник окончательно выдохся, волоча за собой неудобный чемодан, и усталость его выглядела неподдельной.

– Позвольте, я помогу, – агент с легкостью подхватил чемодан и так же бодро зашагал дальше.

Даже без ноши Стеклов с трудом успевал за ним.

– Секундочку, Аарон, мне надо принять лекарство – аллергия, знаете ли, мучит.

Никита достал из внутреннего кармана коробочку, дрожащими руками открыл ее и, подцепив щепотку белого порошка, втянул его вначале одной ноздрей, затем другой, постоял секунду-другую, блаженно зажмурившись, и с новыми силами двинулся дальше.

Легкомысленные игры инопланетного разума

Рыжий ел здоровую, вкусную картошку, заправленную золотистым маслом и мелкими солеными грибочками. Где-то неподалеку хлопотала Лариса Сергеевна, дразня ноздри Корнея Васильевича запахом жареной курицы. Вынужденный гость хоть и понимал, что по-хорошему ему бы в ближайшее время двинуться дальше, хозяйку и ее питомца убрать, а тела спрятать подальше, но сейчас думать об этом совершенно не хотелось, и темные мысли он оставил на потом.

Присутствие уродца омрачало сытный обед – супостат имел привычку вылезти и уставиться в упор. Если не смотреть пришельцу в глаза, ничего страшного не происходило, но постоянное присутствие существа раздражало: «Свои мысли в порядок приводить надо, а не заглядывать в эти глазища» – думал Рыжий.

Тем временем Лариса Сергеевна принесла курочку, обжаренную со свежим луком, исходящую ароматным паром.

Корней Васильевич отломил ножку и жадно откусил, наслаждаясь сочным вкусом.

– Давно ж, поди, мяса-то не кушал? – заметила Лариса Сергеевна.

– Хм, – неприятно поморщился Рыжий, – по дороге сюда я съел своего сокамерника. Прямо вот так, в лесу. Сырая человечина. Людоед я, вот так-то. Лю! До! Ед!

Гость с вызовом посмотрел хозяйке в глаза, в попытке разглядеть там страх и осуждение, но та смотрела лишь с удивлением; губы ее шевелились, как будто она вела в уме подсчет. После того, как женщина подсчитала нечто, только ей известное, она словно проснулась.

– Ох ты, что ж это творится-то такое, батюшки святы! – запричитала Лариса Сергеевна, схватившись за голову и нервно кружа по комнате.

– Ну-ка, сядь и успокойся, нечего тут бабские сопли разводить! – приструнил хозяйку Рыжий. – Я не пугать тебя хотел. А просто чтоб знали! Чтоб без шуток!

Лариса Сергеевна села за стол напротив Корнея Васильевича, закрыла лицо руками и затихла. Людоед продолжил жевать курицу, а Степка вылез из коробки и уставился на происходящее, вытянув шею.

Женщина, раздвинула ладошки и сквозь образовавшуюся щель взглянула на гостя.

– Ну и как? – спросила она.

– Что как?! – возмутился Корней Васильевич, стукнув по столу кулаком с зажатой куриной ногой.

– Ну, как он, сокамерник твой? На вкус? – вкрадчиво спросила женщина.

– Что?! Да никак. И живой был дерьмом, и на вкус такой же, – ответил Рыжий.

Помолчали.

– Бедненький, – сказала Лариса Сергеевна, только было непонятно, кого она имеет ввиду, – за ягодами пойду, свежими.

Женщина поднялась, повязала платок и вышла на улицу.

Корней Васильевич понимал, что сейчас она может уйти, предупредить кого-нибудь, и через некоторое время легавые доберутся и в эту деревню. Но все произошло само собой, так, что Рыжий не смог заставить себя двинуться с места.

Он посидел, выковыривая из своих кариесных, видавших виды зубов, кусочки курятины, затем повернулся к неподвижному Степке, стараясь не заглядывать ему в глаза:

– Ну, чего? Чего ты уставился? Что ты увидал во мне, чучело гороховое? Если б не эта. Не хозяйка твоя, я б тебя давно х-хык, – и Рыжий провел ладонью по шее.

Но пришелец отреагировал только тем, что слегка наклонил голову.

– Кыш в коробку! – замахал руками на Степку Рыжий, взял со стола небольшое яблоко и легонько запустил им в назойливого гуманоида.

Степка на удивление резво поднял яблоко, осмотрел его и бросил обратно.

Рыжий поймал яблоко и расхохотался: «Ах, ты ж, тварюшка! Дрессируешься же! А все сидишь, дураком прикидываешься!» – Корней Васильевич послал пришельцу пас.

За этим занятием и застала их Лариса Сергеевна, вернувшаяся из лесу с банкой земляники. Она так опешила, что чуть не уронила свою добычу.

– Ты чего? Ты чего с ним сделал? – Взволновалась она. – Как ты заставил?

Корней Васильевич довольно заулыбался: «Да он сам. Сообразительный уродец!»

Пришелец повернул голову, пристально вглядываясь в свою хозяйку, и, как будто в подтверждение слов Рыжего, толкнул ему яблоко.

Метеорит в стоге сена

Аарон спешил. Он боялся, что объект его миссии может исчезнуть, и во что бы то ни стало пытался как можно быстрее найти следы. Они со Стекловым поселились в просторном домике, принадлежащем деловитому мужичку, который представился как дед Михей. Аарон заверил мужчину, что он сам будет носить воду в умывальник, и попросил не беспокоить без надобности.

Первым делом агент занялся своим нелюбимым делом, теорию и практику которого он выучил досконально – общению с другими людьми.

«В этом году обещали позднюю засуху, последняя такая тут была зарегистрирована в 1984 году, Вы же помните ее?» – «Да-да, и возможно мы опять почувствуем такую жару» – «Тогда еще метеоритный дождь в этой области наблюдался, не видели, нет? А в ближайшее время?» – «О, если тут найдется нефть, тут все изменится, появятся деньги, и деревня заживет по-другому, я сделаю все возможное, чтоб тщательно осмотреть окрестности» – «А нет ли опасностей тут, волков или медведей? Или необычное что не беспокоило вас?» – «А из других компаний специалисты к вам приезжали? Нет ли кого в деревне, с кем бы я мог обсудить свою проблему?»