— Но для чего он тогда вообще нужен? — не мог я уяснить мысль разделения территории путем пометки куска земли.

— Чтобы отметить границу, конечно же, — сказала эльфийка и посмотрела на меня недоумевающим взглядом.

— Но если это просто свет, то границу легко может пересечь любой желающий, — удивленно констатировал я. — или там стоят охранники по всему периметру?

— Нет, никого там нет, тебе никто не помешает перейти с одной земли на другую.

— Но если так, то зачем вообще границы?

— Во-первых, чтобы было понятно, на чьей земле ты находишься в точности, из чего вытекает второй пункт — чьим законам ты должен подчиняться и где будешь нести наказание за преступления, — ответила Маэль.

— Кто узнает-то, что я вообще границу пересек…?

— Ну как же, стоят посты на главных дорогах, которые фиксируют все.

— Я могу здесь перейти.

— Я тебя не понимаю, зачем идти здесь, если есть официальные посты.

— Например, если я не хочу засветиться на границе.

— Не знаю, может, так кто-нибудь и делает, но в основном официально пересекают эту границу беспрепятственно.

— Странная система, и бессмысленная.

— По-другому и не бывает.

— Я, может, не помню, но уверен, что бывает.

Пока мы разговаривали, граница оказалась прямо под нами, тогда моя спутница повернула рычаг и направила наш транспорт немного в сторону от прежнего курса.

По правую руку виднелась песчаная пустыня, которая уходила за линию горизонта. Маэль сказала, что больше половины земель Урэндо покрыто песками, а населяют эти земли в основном Разумные гредки: низкорослые, очень выносливые, способные обходиться без еды и воды по несколько недель к ряду и не чувствовать дискомфорта. У них длинные носы, черные глаза и скрюченное тело, но нрав добродушный и мирный; они предпочитают строить дома, погрузив их под землю, их центральный город стоит на хорошей плодородной земле с обилием воды, но основная часть населения трудится в пустыне, добывая под слоем песков особый минерал, из которого делают сферы воспоминаний.

— Иногда ими торгуют путешествующие гредки. Минерала очень мало: нужно переработать огромные массивы земли, чтобы наскрести хотя бы на один шар, поэтому они очень дорогие и редкие. Скоро мы сможем увидеть их главный город — Квидок. — Закончила свое повествование Маэль.

И точно, перед нами открылся через каких-то полчаса вид на громадный город из песчаника. Он не был погружен под землю, как я представил вначале, а имел наземные строения, которые имели достаточно большую высоту — два три этажа. Мы уже снизились, поэтому взгляд мог охватить лишь небольшое пространство, прежде, чем упирался в линию горизонта, по этой причине, город открывался постепенно, но стремительно.

— Нам надо отдохнуть, немного расслабиться и поспать, мы летели много вальмов, сейчас время сна, поэтому жителей мы встретим немного, — сказала эльфийка, и продолжила, — но перед этим я бы хотела немного осмотреть город, побродить пешком. Не знаю, выпадет ли мне шанс в будущем сделать это, пойдешь со мной?

Я зевнул и понял, что засыпаю на ходу:

— Нет, — коротко бросил я, эльфийка понимающе кивнула.

— Хорошо, я расстелю палатку прямо здесь, — с этими словами она достала уже знакомый мешкообразный предмет и шепнула нужные слова.

Я спустился по ступеням и закрыл дверь за собой, прошел родной коридор и улегся в зале на свою кровать, в которой спал прежде уже не один раз.

Не смотря на то, что сон только что валил меня с ног, я не мог сомкнуть глаз. Морфий все не забирал меня в свое царство, вместо этого в голове крутились разные мысли. Плен у мага-тюремщика, как там его… точно — Кальер, иллюзии за иллюзиями, уже казались чем-то далеким, нереальным, словно это было в прошлой жизни, а не какие-то часы назад.

Меня осенило. Пришло понимание, что я только что выбрался из ужасного плена, вытащил Маэль, которую мучили во много раз сильнее, чем меня. Впрочем, кажется, она оправилась от пережитого, если только не удержала все в себе, не желая меня беспокоить или боясь моей реакции…

Эта мысль проросла, дав крупные плоды… Мне нужно узнать, где она, что делает, потому что оставлять ее одну теперь было очень глупо с моей стороны. Главное, чтобы не случилось непоправимого…Я вспомнил, что почувствовал в тот момент, когда она умерла на моих глазах, как будто мое собственное сердце вырвали, разбили, растоптали.

Я резко вскочил. Буквально, как лежал, даже не согнувшись пополам, встал, стряхнув весь сон в мгновение ока.

Не думая ни о чем в этот момент, я выскочил на улицу, закрыл вход в палатку и ринулся бежать по улицам города. Я знал, что мне надо найти Маэль во что бы то ни стало, даже не пытаясь осмыслить безумие идеи, найти ее среди улиц и домов большого города. Я шел, иногда сворачивая, прочесывал квадрат за квадратом, и только одна фраза, произнесенная Маэль, вертелась у меня в голове. «Я боюсь, что все еще в иллюзии». Минут десять я бежал по городским улицам, освещенными солнцем, которое играло на песчанике и слепило вкраплениями световых точек на стенах; тут я понял, что не смогу вернуться назад так просто, потому что заблудился, и не помню ни одного ориентира на пройденном пути.

Горячка спала, с холодной головой я мог мыслить яснее и решил пойти назад, потому что найти ее в таком огромном городе сродни поискам потерявшейся комете в звездном небе. По тем же улицам, по которым только что проходил я возвратиться не мог, потому что не узнавал ни одной из них. Был ли раньше тут этот балкон, проходил ли я этот навес и эти столбы? Пока я шел, подгоняемый мыслью о возможности потерять Маэль не в бреду, а в, так называемой, реальности, что, вероятно, еще больший бред, чем все иллюзии вместе взятые… однако такие мысли нужно отогнать в присутствии Маэль. Еще неизвестно, сколь сильно проросло зерно идеи, что она в иллюзии до сих пор. Кошмар! Я и сам не уверен, что не в иллюзии, а хочу убедить в этом мою подругу, но я должен это сделать. Не успел я по-настоящему устрашиться возможности никогда не увидеть Маэль, как нежнейший голосок позвал меня из-за спины. Оборачиваться было нужно лишь для того, чтобы удостовериться, что она в порядке, ведь я сразу узнал этот голос — она нашла меня.

Маэль стояла сзади и махала мне рукой, звала по имени, чтобы обратить на себя внимание. Снова только одна мысль заполнила мое сознание, и больше я не мог думать ни о чем — я бежал к ней навстречу и обнял ее. Эльфийка явно не ожидала такого с моей стороны и замешкалась, но все-таки ответила на объятие.

— Что с тобой, Эрик? — Тихонько спросила она

— Да… Ничего страшного. Потерялся в этих одинаковых дворах и домах.

— Ты ведь хотел спать…

— Не смог сомкнуть глаз.

— Ты сумасшедший. А если бы я тебя не увидела?

— Тогда бродил бы здесь до скончания веков.

— Долго же ты собрался жить.

— Как сказать. Ферон, рано или поздно, сюда доберется. — Эльфийка тут же поникла.

Мне не хотелось отпускать Маэль, но она ослабила объятие, поэтому пришлось это сделать и мне. Чем ближе была ко мне моя спутница, тем теплее было в моей груди, но когда я взглянул в лицо эльфийке, все внутри сжалось в комок боли. По ее щекам текли слезы. Она попыталась отвернуться, но я удержал ее.

— Что с тобой, милая моя? — Стараясь не выдать дрожи в голосе, спросил я.

— Все хо-р-о-шо, — заикаясь, утерла слезы Маэль.

— Расскажи, что тебя тревожит. — Она покачала головой, я провел большим пальцем по щеке, вытирая слезную дорожку. — Тебе станет легче.

— Нет, все нормально, правда. — Она прижалась к моей ладони губами, а затем отстранилась. — Я хочу спать, давай вернемся в палатку. — Эльфийка всхлипнула и утерла слезы, затем поправила волосы и, как ни в чем ни бывало, улыбнулась. Словно и не было этой сцены.

Похоже, что Маэль гуляла по городу с более ясной головой, чем я, доказав это, найдя палатку без особого труда, даже, не задумываясь над дорогой. И палатка, и флатка стояли в том же месте, где я их оставил, никем не тронутые. Оказалось, что я забыл закрыть вход в палатку, хотя был уверен, что закрывал его.