– Даже не сомневаюсь, – сказала Торрес. – Вы справитесь лучше, чем они. – Она еще раз глубоко втянула воздух, на этот раз я сосчитала: пять секунд – вдох, восемь секунд – выдох. Знакомое упражнение. Мысленно сделала пометку: Торрес проходила терапию управления гневом. – В любом случае вы, конечно же, можете поговорить с нашим смотрителем, после того как он выдаст вам ключ от ваших апартаментов. И еще вам следует пообщаться с нашим заведующим кафедрой Физической Магии. Его зовут Рахул Чаудхари. Уверена, он сумеет ответить на все вопросы относительно этого происшествия. – Она махнула рукой в сторону надписи «ШЛЮХА» – та по-прежнему излучала со шкафчиков радиоактивное свечение.

Я вновь провела пальцами по оранжевой краске. Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы магию творил кто-то еще помимо моей сестры. Меня больно кольнуло осознание того, что ребенок потратил свои потрясающие, невероятные магические способности вот на это: когда нашему миру придет конец и инопланетные археологи будут вести раскопки того, чем однажды была наша Земля, они будут знать, что Саманта была шлюхой. От этой мысли было больнее, чем от факта убийства Сильвии Кэпли магическим способом. Понимание того, что некий подросток обкурился и решил запечатлеть в истории слово «ШЛЮХА», обжигало горло, словно от проглоченного раскаленного меча.

Почему они? Почему именно они обладают возможностью растрачивать свой дар впустую?

Мои пальцы задержались на имени Саманты чуть дольше, и тут под ними что-то лопнуло и обожгло. Я испуганно отдернула руку.

– Ах да, мне следовало вас предупредить, – сказала Торрес. – Простите.

Я сунула больной палец в рот, не сводя сердитого взгляда с имени. Саманта, с неожиданной злостью подумала я. А потом меня осенило: в этом и заключался весь смысл. Даже если вы не считаете Саманту шлюхой, вы все равно навсегда запомните, как она вас обожгла.

Библиотека показалась мне столь же знакомой, как и коридоры. За стойкой регистрации никто не сидел; половина светильников была выключена, и помещение в основном освещалось утренним солнцем. Несколько длинных старых учебных столов были окружены высокими рядами книжных стеллажей. Плакат на стене призывал детей возвращать просроченные книги во избежание штрафов. Я только подавила в себе нарастающее разочарование – «И это все?» – когда мимо меня без всякой помощи проехала стальная тележка с возвращенными книгами. Я проводила ее взглядом: она подползла к стеллажу, и книги начали самостоятельно занимать свои места на полке между собратьями. Хотелось бы мне испытать восхищение по поводу самоуправляемой тележки или хотя бы удовлетворение таким сдержанным проявлением магии. Но этого оказалось недостаточно, чтобы перебить горечь заурядности представшей передо мной комнаты.

За учебным столом собралась группа из четырех девочек – они сгрудились вокруг него точно пчелки, пытавшиеся пробиться к одному и тому же цветку. Голос Торрес заставил всех четверых тут же выпрямиться на стульях. Мобильный, изучаемый ими с таким интересом, исчез; трудно было сказать наверняка, как это произошло: благодаря ловкости рук кого-то из подростков или настоящей магии, с помощью которой перед каждой из них появились обучающие карточки.

– Добрый день, дамы, – с предупреждающими нотками в голосе приветствовала их Торрес. – Что мы сегодня изучаем?

– Теоретическую магию, мисс Торрес, – ответила девочка с густым каскадом длинных черных волос. Рубашка с длинными рукавами и высоким воротом плотно облегала ее фигуру, отчего стали видны ребра – она была чересчур худа. Ее ноги под столом переплетались с ногами девочки, сидевшей напротив. – Мы изучаем раздел манипуляций с электричеством.

– Спасибо, Бреа. И как проходит подготовка? Плодотворно, я так полагаю? – поинтересовалась Торрес с легкой ноткой сарказма в голосе. В эту секунду в моем мозгу что-то щелкнуло: Бреа Тейморни, репетитор из объявления на стенде. Я всегда славилась хорошей памятью на имена. Однажды на конференции мне кто-то рассказал, что необходимо частному детективу: хорошая память на имена и лица, внимательность к деталям и более-менее налаженная система выставления счетов.

Я осматривала Бреа в поисках каких-либо характерных деталей и обнаружила немало признаков, подтвердивших сложившееся о ней мнение – как об отличнице – на основе объявления: пестрящий стикерами-закладками учебник, прозрачный пенал, набитый разноцветными маркерами, нервный тик под глазом.

– Проходит хорошо. – Это произнесла девочка, сидевшая рядом с Бреа – бледная, высокая, широкоплечая. Ее темные волосы были собраны в небрежный пучок и заколоты карандашом и кисточкой; мешковатая белая рубашка заляпана отчетливыми пятнами краски. Все в ее облике кричало на полную катушку: «художница». Тут на меня нахлынули воспоминания: как я сидела в своей спальне и переживала из-за того, что означает моя манера одеваться, что обо мне подумают люди при встрече. Тогда мне это казалось таким важным.

На этот раз в речи Торрес прозвучал уже нескрываемый сарказм, отчего все четыре девочки разом ощетинились.

– Как замечательно, Кортни. Я так рада это слышать. Значит, твои оценки в классе должны теперь улучшиться? – Девочка азиатской наружности – квадратный подбородок, лицо без макияжа, низкий хвостик, баскетбольные шорты, – ноги которой переплетались с ногами Бреа, сверлила Торрес взглядом, скрестив на груди руки. Половину ее левой руки покрывали каракули, оставленные шариковой ручкой. – И Миранда. Это твоя новая школьная форма, о которой я не знаю, или ты собираешься на тренировку? Насколько мне известно, баскетбольная команда встречается не в библиотеке.

– Э-э, прошу прощения, – подала голос четвертая девочка – белокурая, как с картин Ренуара, и с кожей, явно свидетельствующей о наличии денег у родителей. В тоне ее голоса не звучало обиды, скорее вежливое замешательство. – Вы не возражаете, если мы вернемся к учебе? У нас в пятницу важный тест. – Она одарила Торрес улыбкой «ну, вы же понимаете» и заправила прядь шелковистых волос за ухо. Когда ее взгляд заметался между мной и Торрес, мои колени сделались ватными. Мне казалось, будто я плаваю в море обещаний «все хорошо, не волнуйтесь, все под контролем». Как же мне хотелось уйти отсюда.

– Разумеется, – ответила Торрес в легком оцепенении. – Продолжайте готовиться, дамы. Так держать.

Торрес развернулась и пошла дальше, я последовала за ней. Вместе с тем меня не покидало ощущение, будто я упустила нечто важное. Я чувствовала на себе тяжесть четырех пар глаз, когда девочки начали перешептываться. Как только я пропала из их поля зрения, желание поскорее уйти исчезло. Что за чертовщина? Я уже было открыла рот, чтобы поинтересоваться у Торрес, как поняла: я не знаю, что спросить. Произошедшее сейчас – в порядке вещей? Торрес, похоже, ничего не заметила.

Книжные библиотечные стеллажи венчали таблички, направленные в обе стороны, с номером по десятичной классификации Дьюи[3] и названием темы. Я шла за Торрес мимо секций: «Математика и математическая магия», «Экономика», «Вымышленная магия и способы применения магического вымысла», «Электричество. Теория электричества. Манипуляции с электричеством». Она остановился возле «Ядов и теории ядоведения». Следующий ряд, «Теоретическая магия», был отгорожен веревкой. На ней болталась табличка с надписью «БЕЗ НАДЗОРА НЕ ВХОДИТЬ». Расположенный за веревкой стеллаж выглядел нечетким и будто расплывался – когда я попыталась разглядеть его, в глазах все раздвоилось и я почувствовала сдавливающую виски головную боль. Я отвела взгляд как раз вовремя: Торрес ловким движением руки извлекла из воздуха толстую папку и протянула мне.

– Это вся имеющаяся информация по этому делу. По крайней мере, та, к которой у меня есть доступ. В основном здесь фотографии. И копии того, что следователи смогли законно мне предоставить.