Эту выдернутую кем-то из земли живую душу они подобрали с Мишей, когда гуляли за Окой по весенней грязи. В Москве сажали с Юрой ветки тополя. Он прижился. Потом кто-то во дворе сгубил его. Жизнь с Юрой в Москве не принялась.

Теперь они посадят берёзовое деревце в его городе.

Мебели в квартире пока что не было. Зато много света, воздуха, и чуть пахли в сумерках распухшие розовые почки.

Пришёл Юра.

– Гриша тебя искал.

– Знаю. Приняли мы работу Чуркина. А куда денешься? Сграффито ведь не

-– */Сграффито/итал./ Способ тонких разноцветных слоев штукатурок, наложенных одна на другую. Стена обрабатывается путем соскабливания, где поверхностного слоя, где более глубоких слоев, в зависимости от цветового и графического решения.

переделаешь, – оно монументально! Если же делать здесь культурную революцию… надо нам всем это… иметь хорошее образование, как у нас с тобой и клыки Гришки Плюшевого, …впредь принципиальней быть!

Вера глянула отчуждённо-вопросительным взглядом.

– В общем-то, ничего смотрится. …Цветисто! – Юра был не в форме, но сказал с подъёмом. – Чуркин старался, как умел, я ему помог! А у Плюшевого все дураки и бездари получаются, – и высморкался как достойный член худсовета:

– …Покажи, что там делаешь в своём проекте.

– Лучше завтра…

Недели через две Ветлова, проработав идею «Космоса», пошла к главному архитектору города Вадиму Тимофеевичу Еремееву.

– Почему «Космос»? У нас кинотеатр «Марс».

– «Марс» всего четыре буквы – слово потому не живописно.

– Мы этого делать не станем. У вас ведь «общее решение»? Захаживайте, – и собрался куда-то идти.

Ветлова вернулась домой не в духе.

– Что сказал Еремеев? – Юра шумно размешивал сахар в крепком чае. -…Ладно, твой гремучий дракон Еремея на деле хек замороженный. Но мы тебя в обиду здесь не дадим! Белые облака, цветные витражи, – идея красивая. Приказываю, исполняй набело! Для рельефа «Космос» – чеканщик по металлу у нас хороший! Я уже говорил с Севкой. Ты не думай, без умысла по компаниям не болтаюсь. Готовлю общественное мнение! Знаешь, что Севка посоветовал?

– Какой такой Севка?

– Тот самый, Пересев, когда приехала сюда, вещи на пятый этаж тебе снёс. Говорит, чтобы ты со своим проектом сходила к Гордеевой, секретарю горкома.

– И что?

– Эскизы твои должны быть исполнены в натуре! А Еремеев её побаивается, за ним разные грешки имеются по партийной линии. К тому же дамский волокита. Давай, Вера, действуй, пока ты человек здесь новый! – похлопал жену по плечу и с подъёмом продолжил:

– У нас побратимы в Германии – округ Зюль. Культурный обмен между странами происходит. Надо подтягиваться, – пополнение идет в фонд художников с высшим образованием из Москвы, из Питера, из Прибалтики.

На следующий день Вера пошла в горком, тревожась, как перед экзаменом.

Гордеева пригласила её войти. Хозяйка кабинета заботилась о приезжих кукольниках, о сроках сдачи роддома. Ветлова смотрела на множество цветных телефонов, на хорошо облегающий её костюм, прислушивалась к своеобразной манере говорить. Недавно Ветлова слышала голос её по местному радио.

Опять звонок – принимать гостей из округа Зюль! Тут же вылетела из души у Ветловой маленькая птичка и незаметно села Гордеевой на плечо. А собственные крылья давно натирали за спиной мозоли.

– Давайте, раскрывайтесь.

Ветлова благодарно вспорхнула навстречу, сняв кальку на эскизах.

Гордеева взяла макетик из фольги, любуясь ювелирным исполнением темы «Космос».

– Рельеф тоже сами будете делать?

– Если дадите…

– За кем дело стало?

– За Еремеевым.

Она зашла за стол, села на ручку кресла и нажала сразу несколько кнопок.

Ветлова не заметила, как тихо ступая по ковровой дорожке, сразу появились ещё четыре сотрудника и встали за её спиной.

– Так почему не «Марс», а «Космос»? – Гордеева усаживалась в кресло.

– В «Космосе» из шести букв надо дать чертеж только на четыре буквы, – к, о, с, м, – экономия средств и труда исполнителя. Серединки у «О» и «С» зеркальные, как локаторы, – за Окой искать зрителя будут.

Лица помощников, выскобленные от лишних мыслей и чувств, оглянулись на Гордееву. Некий рефлекс с её лица отразился в сослуживцах.

– Ну как, товарищи, будем помогать?

Богатыри в отглаженных костюмах подвинулись чинно в ряд, равняясь на грудь соседа, и замерли. Сейчас как гаркнут, подумала Вера: «Рад стараться, товарищ начальник!»

Гордеева, скрыв улыбку, нажала кнопки телефона. Спросила Ветлову:

–…Дизайнер? – Вера кивнула. – …Вадим Тимофеевич, к вам сейчас зайдут. Просим название кинотеатра изменить. …Уладим. …Да. Профинансировали мы вас хорошо, – лицо города! Премиальные выплачивать?! Кому? Пока что рановато!

Ветлова летела по улице, держала в руках планшеты, как лёгкие крылья. Сейчас она предстанет перед Еремеевым, войдет, как в вальсе, – раз-два-три, – и плавно объяснит… Вадим Тимофеевич, простим друг друга за вчерашний мой визит, – меня за отсутствие имиджа и диплом художника, вас – за диплом строителя.

Был конец дня. Еремеев сидел усталый, со слегка отвисшим книзу лицом.

Ветлова развязала планшеты. Вынула макетик из фольги. Он с готовностью надел очки. Разглядел. Отложил очки и макетик в сторону.

– Все это не сложно сделать, – нарушила молчанье Ветлова. – Чеканщик в мастерских хороший. Давайте вместе сообразим.

– На двоих соображать будем?

Ветлова остановила на нём напряженный взгляд.

– …Может кое-что, и сделаем. – Прикинул в уме Еремеев: деньги на разные нужды пока что есть. В конце квартала премии главным раз-дадим! За аккордный финиш!

Желая снять напряжение молодой специалистки, Вадим Тимофеевич начал вспоминать свои проделки студенческих лет. Рот при этом сделался у него виньеткой, как фигурный пряник. Вздохнув, добавил:

– Я посоветуюсь с прорабом, – и прополоскал пустоту между щёк, наблюдая Ветлову. – …Одна такая же, как вы, тоже настаивала выкрасить стену в синий цвет. На следующий год всё переделали.

– У меня не покраска стен, а проект общего решения! – и начала увязывать планшеты в обратный путь.

– Да вы не волнуйтесь, не тормошитесь, в любом случае мы вам заплатим. Так что к Гордеевой можно было и не ходить. …Срок сдачи – он сам подойдёт. Надо только хлоп, как пробка из шампанского выскочит, – и стукнул по сжатому кулаку другой ладонью! – Потянулся. Лацканы хорошо сидящего на нём пиджака слегка разошлись в обе стороны, и на Ветлову дохнуло бычьим теплом от всех его шерстинок. Еремеев погладил на груди шёлковистую водолазку.

– До свиданья, – Ветлова попрощалась с вежливой осторожностью.

– …А планшетики ваши, – сказал Еремеев, – пусть здесь пока постоят. Приходите денька через три.

Ветлова оставила планшеты и вышла на улицу. Через три дня приходить? И растерянно провела ладонью по лбу. Челка рассыпалась, как тонкий и сухой песок.

– …За каждую арабскую цифру, небось, хорошую сумму огрёб, – сказал кто-то рядом, стоя на троллейбусной остановке.

Вера, подняв голову, глянула на Юрино панно, о котором говорили Бурлаковы: грамотно поставлены стопы, культуризм хорошо прорисованной мускулатуры. …Но зачем всё это? Листья силу наберут, за деревом не видно будет этой скуки.

Юра пришёл поздно, молчаливый лег спать.

Утром начистил обувь старой меховой шапкой, собираясь уходить.

– Юр? – когда он загремел входными ключами.

– Что? – хотел всё же спросить о своём панно, висевшим рядом с управлением архитектуры. …Однако не рискнул пытать жену с опасно вздыбленной челкой, расходящейся нимбом. – …Я святым быть не собираюсь.

– Не об этом… Юра, сегодня должен прийти из Москвы контейнер с мебелью. А если дождь? Что я буду делать?

– Как грянет гром, раздай людям. Я предоставил тебе здесь широкие возможности, вот и действуй. Ты теперь свободный художник. Всё лучше, чем вычерчивать в Москве крючки для вешалок?!