С постоянными подворотами курса, мы незаметно для себя нарушили очень четкий приказ большого босса: не подходить к берегу ближе, чем на 50 миль.

На уровне подсознания хотелось уцепиться взглядом за береговую линию. Мы уже устали. Поэтому кэп особо не выравнивал курс на положенную дистанцию, и когда на излете 3 недели мы увидели полоску берега, то пошли по ней с приподнятым настроением и радужными надеждами на благополучный исход нашего предприятия.

И через несколько часов поняли, что ошиблись, обнаружив по корме догонявшую нас длинную лодку. Людей в ней видно не было.

По тому как изменился в лице наш капитан и как резко, без подготовки к «повороту по-штормовому», он переложил румпель направо, изменив курс на перпендикулярный очертаниям земли, мы поняли: шутки закончились, обеда на белой скатерти, скорее всего, не будет. Но эта неприятность показалась нам сущим пустяком – после того как со стороны подвернувшей за нами каюки прогремел выстрел и на срезе борта показались похожие на головешки головы преследователей.

Подставившись под бортовую волну, мы здорово рисковали сделать классический оверкиль, но свойства поплавка, которыми обладал «Осетр», спасли нас от участи товара на невольничьих рынках Африки. Или, скорее всего, от более непроизносимой участи, ибо необитаемых островов поблизости не было, а преследовавшие нас люди наверняка не придерживались старинного пиратского обычая, согласно которому живых и невредимых пленников просто высаживали на какой-нибудь пустынный берег.

Скорость наша сильно упала, но и лодка, точно так же рискующая перевернуться, сбросила ход, хотя и продолжала потихоньку ползти к нам. Капитан подозвал помощника и спросил, сколько и какого типа патронов мы прикупили перед походом в соответствии с нашим заявлением морскому регистру.

– Все по нормам! – рявкнул помощник капитана, по совместительству радионавигатор и радист.

Следующий приказ кэпа «Заряжай, Юра!» привел меня в полный в восторг, хотя я сначала не понял, куда и что мне следует заряжать. Вылупив на кэпа глаза, я услышал от него свою подробнейшую характеристику пополам с указаниями, где и как мне лучше применить свои умственные способности. И желательно, побыстрее, потому что на лодке уже можно было разглядеть размахивающих мачете парней, которые были почему-то в строительных касках. Как нам потом рассказали, они используют каски для вычерпывания захлестывающей лодку воды, ну и придания себе грозного вида, конечно.

Я установил две звуковые сигнальные ракеты в специальные направляющие трубы и посмотрел на кэпа. Он стоял рядом со мной на пеленгаторной платформе и целился в пиратов из сигнальной ракетницы. Только при такой бортовой качке, которая болтала нас и лодку, эффект мог быть только от абордажа, и то навряд ли.

С лодки по нам стреляли, но все пиратские пули уходили или в воду, или в небо. То же произошло и с нашими сигнальными ракетами, одна ушла в воду, вторая – за ней туда же. Зато, когда я потянул за спусковой линек звуковой ракеты, у которой рабочее тело – звук, а эффект сопоставим с грохотом от разрыва 500-килограммовой авиационной бомбы, наши ожидания полностью оправдались. Прямого попадания в этом случае и не требовалось – вполне достаточно было того, что ракета полетела в сторону пиратов.

Головы и руки с ножами мгновенно исчезли. Лодка просела на нос – ясно, сбросили ход. Я дергаю за вторую веревочку и – победа! Вражеское судно мастерски поднырнуло под волну и взяло курс к берегу. А мы еще пять часов штормовали курсом коллеги Колумба, держа на Америку. И только внутренне успокоившись, пошли на разворот, так же, как и каюка поднырнув под гребень. В очередной раз надежно сработали наши самодельные отливные заслонки, позволив при почти уже родной килевой болтанке отпраздновать избавление от приключения с неприемлемым результатом.

Тем временем мы опустошили все бочки с запасами солярки. Прикинув по карте, во сколько во временном и топливном измерениях нам обошелся бой с пиратами, мы поняли, что если держатьсярекомендованного большим боссом курса, то полного расходного бака до гвинейской Баты нам не хватит, не дотянем порядка 20 миль. Так что дай нам морской бог попутного ветра, волны и течения!

Такими или почти такими словами помолился, наверное, каждый из нас. Не вслух, конечно, про себя. Когда поведение стихий начинает совпадать с нашими желаниями, волей-неволей веришь, что над нами раскрыто крыло удачи, и надо сказать, что все последние события и их благополучный исход доказали, что оно существует. Потому что легким бризом от взмаха этого крыла мы и были вынесены в тихие в это время года и теплые воды Гвинейского залива и, выработав практически последние капли топлива, бросили якорь примерно в миле от пустынного причала порта Бата во время неповторимого тропического заката.

От переполнявших нас ощущений и в нарушение всех морских правил (нас, правда, несколько извиняли кажущиеся дикость берега и пустынность порта) мы решили отстрелять оставшиеся пиропатроны аварийной сигнализации – вкачестве салюта в честь нашего прихода. Ну и чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, потому что на наши запросы по радио никто не реагировал.

Внимание на нас обратили, правда, как оказалось позже, военные. В сумерках на берегу замелькали лучи фар автомобилей – одного, двух, трех… Нам осветили причал, и мы пошли на швартовку.

В результате устроенного нами салюта мы заработали солидный штраф и прошли через полный досмотр «Осетра» и наших личных вещей, которые нам было велено вынести на палубу. После того, как военные выяснили наш статус и убедились в том, что мы не плохие парни, которые собирались устроить пиратский налет на город, они тепло попрощались с нами. Люди в форме пообещали нам всяческую помощь – потом, когда у нас опять будут коньяк и деньги. То, что у нас было, они уносили с собой после досмотра, больше напоминавшего банальный грабеж.

Но если подойти к вопросу философски, то спасибо им, вина-то наша. Зачем на ночь глядя пугать народ, да еще военный! Они ведь запросто могли из какой-нибудь береговой мортиры долбануть – кто их знает, чем у них там был защищен порт при испанских плантаторах. В общем, хорошо, что Бата – не родной город Севастополь с его береговыми батареями, а то бы наша одиссея имела грустный финал.

Но даже и после инцидента с военными внутри у нас все весело булькало и лопалось, как в стакане с лимонадом. Поскольку весь наш коньяк был конфискован, то развлекаться оставалось только шипучим лимонным напитком – единственной остававшейся на борту жидкостью, не считая бочки моторного масла.

То обстоятельство, что после тяжелейшего перехода мы встретили прибывшее вскоре начальство хоть и вынужденно, но трезвыми и относительно прибранными, лишний раз доказывает, что крыло удачи над нами было все еще распростерто.

5.

Приняли нас радушно. Представители компании, для которой мы преодолели почти 5 тысяч морских миль, во главе с прилетевшим большим боссом, внимательно посмотрев нам в глаза и не увидев в них ничего кроме жажды пресной воды, успокоились и пообещали скорейшую доставку продуктов и топлива. Уже через полчаса все это было привезено на стареньком грузовичке Nissan с надписью MartinezHernanos на борту. И только когда мы обрели положенную морякам автономность, когда кэп доложился по форме и когда были соблюдены все формальности прихода, нами был задан главный вопрос: когда и кому мы передаем судно и на какой день назначен наш отлет?

Место, куда мы пришли и в котором предстояло работать будущему экипажу пока еще нашего кораблика, нас ошарашило. Первое, что бросилось в глаза с утра и от чего стало тоскливо – это высоченная кокосовая пальма, служившая нам вместо кнехта. А за 20-метровой полосой, свободной от растений, стеной стояли джунгли, шумевшие так, что даже грохот наших сигнальных ракет, недавно спасших нам жизнь, просто завяз бы в этой какофонии звуков.

Джунгли не позволяли рассмотреть ничего вокруг, поэтому мы предприняли попытку осмотра близлежащей территории. Обнаруженное свидетельствовало о бурной деятельности колонизаторов в относительно недалеком прошлом. Мы вышли на большой добротный причал со съеденными коррозией трубопроводами подвода топлива и воды для судов. Были и каменные постройки, говорившие о наличии когда-то портовой службы, но теперь прямо из их окон росли пальмы.