Мы, естественно, изрядно пополнили запасы сигарет, чем отсрочили желание некоторых членов нашего экипажа бросить курить. Попрощавшись с контрабандистами-неудачниками, мы продолжили наш путь.

В Сицилийском проливе мы на полном ходу врезались в стадо мигрирующих морских черепах. Зрелище, невиданное для многих из команды, меня не удивило. Я уже видел нечто подобное, когда во время службы на флоте мне доводилось бывать в этом районе. Но одно дело наблюдать процесс с высоты 5 метров и совсем другое, а когда можно потрогать черепах рукой.

Быстро изловив одну из них сетью, мы уложили черепаху на палубу, предварительно перевернув ее на панцирь. Мы уже начали было обсуждать меню для камбуза, но тут рык капитана, проснувшегося после ночной вахты, вернул всех к консервам.

Капитан, конечно же, был прав: слишком беззащитны мы были на своем кораблике, чтобы еще гневить морских богов. Так что мы не стали проверять, какова черепаха на вкус. Насмотревшись, как она плачет, мы просто отпустили ее на волю. А через пару дней мы уперлись ходовой рубкой в стволы крупнокалиберного пулемета катера береговой охраны у города Валетта, что на острове Мальта.

Офицер долго рассматривал в бинокль что-то поверх наших голов. Я уже начал подумывать то ли о светящемся нимбе, то ли о рогах, когда он все-таки выдавил в громкоговоритель:

«А что у вас сверху на рубке?»

Мы повернули головы и не увидели ничего, что могло бы вызвать такой вопрос. Две антенны и радар. Все. На ломаном английском спросили, что он имел ввиду и получили ответ:

«Идем на базу для досмотра»

Так, под прицелом, мы и пришли в Валетту. Кстати, еще на подходе к острову мы ломали голову: как бы без портовой волокиты быстро пополнить запасы и уйти. Желание наше исполнилось отчасти благодаря какому-то злодею, сбежавшему из неприступной крепости-тюрьмы и нашему радару, по форме напоминавшему пусковую установку – непонятно чего. Но именно так мы перевели досматривавших нас офицеров береговой охраны.

Словом, два несвязанных между собой события совпали во времени. Нам необходимо пополнить запасы, и мы подходим к острову. В это же время из городской тюрьмы сбегает злодей, которого должно подобрать некое судно. Береговая охрана, наблюдающая за морем, принимает нас за злодейское судно, задерживает и при виде нашего древнего советского радара в оригинальном кожухе, стоявшего когда-то на яхте то ли какого-то министра, то ли самого генерального секретаря, приходит в такое возбуждение, что не ограничивается досмотром на рейде, а приводит для доскональной проверки в порт.

В порту мальтийцы быстро убедились в нашей полной безобидности. Они сфотографировались вместе с нами под нашим радаром, после чего помогли быстро пополнить припасы и даже разрешили пару часов погулять по Валетте.

Поблагодарив гостеприимных военных моряков, мы убрались восвояси. Дальнейший наш путь напоминал странную гонку наоборот. По мере приближения к Гибралтару, берега Средиземного моря сходились все ближе, и поэтому концентрация судов всех типов на единицу площади становилась все больше, и скорость у них была на много выше, чем наша ,создавая эффект того, что мы несемся быстрее их, только почему то ,курсом назад. Белые стремительные пассажиры, и загруженные по клюза утюги – трудяги контейнеровозы ,торопившиеся пройти Гибралтарский пролив, на много порядков отличались от нашего старенького черноморского сейнера, который нагло ввязался в гонку с ними имея моторчик всего лишь в 150 лошадиных сил, тогда как у окружающих нас гигантов были моторы мощностью в тысячи лошадей.

Нам конечно было обидно , что мы оставались позади всех пароходов , которые целеустремленно перли, спеша проскочить узкость ГИБРАЛТАРА и лишь вскользь обращали внимания на столь мелкую пометку на экране радара как мы. Зато мы остро чувствовали темносинюю глубину моря и полностью сливались с водной стихией , в виде соленого ветра и игривых пенных гребней волн ,возникающих от проносящихся мимо прекрасных лайнеров нового века, о которых нам оставалось только мечтать.

,

Выйдя из пролива, поймали первую океанскую волну. Тут же перехватило дыхание, и здорово его перехватило. Осталась позади жизнь в тесноте и узости, жизнь между двух берегов. Впереди – простор для событий, которые обязательно состоятся. И даже при полном напряге воображения невозможно было представить будущее. Так и шли мы в полном неведении того, что ждет нас за гребнем каждого набегающего ,совсем уже нешуточного, вала.

В такой полу-штормовой (учитывая наши размеры), брызжуще-искрящейся атмосфере мы проскочили расстояние до Канарских островов. И когда очутились на рейде порта Лас-Пальмас, некоторым ребятам стало грустно оттого, что это конец путешествия. Пара дней отдыха с отоваркой и пьянкой ,и самолетом к халату на кухне.

3.

В Лас-Пальмасе наш небольшой экипаж разделился. Когда стало понятно, что путешествие может затянуться и никакой смены экипажа и передачи пароходика в другие руки, тоже не намечается, рассчитывавшие на двухнедельную прогулку по Средиземке товарищи оголили свои нервы и стали помаленьку бузить, наливаясь картон-вином – так мы называли дешевое винное пойло из картонных пакетов.

Зато большому боссу, который затеял эту эпопею, возникшая ситуация помогла определиться на предмет ,с кем из нас стоит вести переговоры о продолжении похода дальше, на юг, к экватору. В результате оставшиеся трезвомыслящие, оказались в ресторане – уже с совершенно другим содержимым бокалов и многочисленными вопросами к организаторам предприятия.

Благодаря хорошему меню и предельно понятным ответам ,за столом воцарилась теплая атмосфера и была намечена дата отплытия нашего кораблика.

На следующий день капитаном была объявлена программа нашей дальнейшей жизни. Одна часть экипажа трезвела и готовилась к отлету, вторая, не расслабляясь, производила необходимые приготовления к весьма нешуточному переходу к экватору. Конечная точка путешествия не объявлялась. Я так понял, что не было необходимости провоцирования информационного " поноса", который обязательно случится , по прилету в родной город, у списанной части экипажа.

Ребята быстренько – если состояние ничем необлегченного похмелья позволяло назвать так скорость процесса отоварки в городе- прикупили дефицитных «Панасоников» с «Шарпами». Так же быстренько они умудрились забыть часть прикупленного в такси, а оставшуюся радиоаппаратуру позволили украсть прямо с палубы судна, где ее свалили.

С такой же скоростью ребята смотались обратно в город и затарились «Панасониками» и «Шарпами» по новой, ибо отоварка в Лас-Пальмасе без аудиоаппаратуры была по тем временам просто немыслимым отступление от правил и стандартов поведения постсоветского моряка.

Тем временем остающийся народ пытался начать техническую подготовку судна. Однако все правильные желания и усилия тонули в море бардака, который образовался в процессе кипучей деятельности отъезжающей части бывшей команды. Наконец, в бурлящем море прощальных эмоций , на причал выполз автобус для отъезжающих похожий на пассажирский морской лайнер. Судьбы каждого из нас он разделил на две части. Одним предстояла понятная и вполне предсказуемая жизнь, других ждало будущее, щекочущее нервы своей полной неизвестностью.

В последующие пару дней я, как отвечающий за все наше железо, которое должно было обеспечить положительный результат предприятия, обошел вместе с большим боссом мастерские и заводики, входящие в гигантскую систему канарского судоремонта.

Все мои просьбы о необходимом ремонте и мелкой модернизации , перед серъезным переходом в тропические широты, вскоре были выполнены. Я с досадой и грустью вспомнил наше советское судоремонтное болото – с омутами дефицита и бюрократическими ямами, заполненными технологическим отставанием.

Насладившись созерцанием всевозможных материалов и приспособлений, которые то, что в Союзе называлось проблемой, здесь в Лас-Пальмасе, позволяли считать устраняемым за минуты недоразумением, я рискнул попросить приобрести кое что из достижений технической мысли и был сразу же переведен из магазина, на специализированный склад, где чуть не упал в обморок от увиденной технической роскоши. В общем, я был рад всему, что увидел, узнал и приобрел.