21.12.2012 прошел парад планет, которого многие так ждали и боялись. Но ничего не произошло. Совершив какое-то поступательно-вращательное движение с периодом в несколько десятков тысяч лет (кажется, так – я в этом деле не специалист), Земля пролетела мимо выстроившихся в ряд планет Солнечной системы, сверкнув атмосферой, расцвеченной остатками протуберанцев возмущенного столь диким поведением небесных тел солнца.

Думаю, эта бомбардировка солнечными частицами моей головы и инициировала всплеск мыслей и воспоминаний из далеких девяностых, вновь вызвав к жизни события и факты – казавшиеся незначительными и заурядными в то время, но почему-то вызывающие неподдельный интерес моих сегодняшних собеседников.

1.

Начну с того, что, находясь в исходной точке этой истории, я имел все основания предаваться отчаянию. 1995 год. Послеперестройка и вроде как кем-то и у кого-то, отвоеванная свобода. О ней заумно рассказывали неискушенному в политике народу, который, проорав по пьянке пару лозунгов, в конечном итоге понял, что будущее вдруг исчезло, а настоящее начало бить по морде, наотмашь да насмерть.

Флот развалился, многие мужики, оставшиеся на берегу не у дел, не смогли приспособиться к новым условиям и тупо спивались. Я тоже остался без работы, а в квартире с общей кухней и соседями-алкоголиками сидела супруга с двумя малышами Юлей и Алешкой.. И чтобы в семье наступило сытое спокойствие, нужно было как-то уйти в море.

И вот, как-то с утреца я поехал на “морскую биржу” – так называлась территория бывшего рыболовецкого колхоза и одновременно база каботажных судов – посмотреть, что, куда и почем. Нового здесь ничего не происходило, и народ потихоньку растекался по пивным точкам. А я остановился возле старого городского пассажирского катера, переделанного под парусник и разговорился со знакомым капитаном. Помню, говорили о какой-то технической проблеме, возникшей в ходе переделки катера в получившуюся затем новинку эпохи.

Я не верю в случайности и считаю, что случайность – это закономерность, которую ты сам же и создаешь с помощью спрятанных глубоко в паутине памяти правильных мыслей и совершенных тобой правильных действий. Поэтому, когда в моей болтовне промелькнула мысль о том, как можно решить проблему, изводившую капитана всю последнюю неделю, это была, скорее всего, закономерность.

В итоге мы отшлифовали эту мысль до конкретного решения, после чего я попрощался и пошел выпить пивка с килькой, которой меня угостил капитан. А через час к пивному ларьку подъехала старенькая тойота, и мой знакомый капитан предложил подвезти меня в центр города. И я ну ни как не думал, что сажусь в машину, которая отвезет меня в Африку на ближайшие 14 лет.

В центральном порту стоял небольшой, переделанный из старого СЧС (средний черноморский сейнер) морской грузовичок, и эта старая калоша, как мне было сказано, должна была пройти очень серьезный ремонт и даже модернизацию.

Еще удивило само место стоянки. Не по статусу старенькому СЧС стоять рядом с военными транспортами. Впрочем, в то время, когда старое рушилось, а новое принимало какие-то уродливые формы, за происходящим лучше всего было наблюдать молча. Причем издалека и с капиталом в кармане, что у меня не получалось.

В общем, мой знакомый подвез меня именно к этому странному пароходу, и после представления моих профессиональных и моральных качеств мне было предложено подготовить судно к работе, не стесняясь в конструкционных переделках.

После ремонта пароход должен был гарантированно отходить без сучка без задоринки минимум полгода.

Месяц работы позволил мне покончить с финансовой нервотрепкой в семье, а под конец ремонта мне официально предложили место старшего механика.

Настораживало то, что по сути предлагали играть втемную, никакой программы большой босс не озвучивал. Короче, мы готовились, но к чему конкретно, не знали. Как профессионал-моряки мы делали свою работу на совесть – благо финансы позволяли, что тоже было необычно для того времени, когда все соки выжимались даже из ничего, лишь бы только прокормиться, какие уж тут ремонты!

Поэтому, когда моя супруга Эльмира после долгого молчания как-то выдала фразу: “Kак бы ты не исчез насовсем с такой работой”, мне стало не по себе. Примеров такого рода было сколько угодно. Была экспедиция в Гамбию с пятью покойниками после ее окончания. Были два пропавших СЧС, обнаруженные потом где-то в Греции, но уже без экипажей. Были экспедиции, брошенные в Сенегале, а потом, как следствие, команды африканских пиратов во главе с украинцами.

Так что я заверил семью, что пиратом не стану и обязательно вернусь своим ходом. Тем более, что рейс нам объявили на Новороссийск, сказали, что повезем запасные части для грузовиков КрАЗ. Странность, однако, была в том, что в 20-тонный трюм погрузили два моста для КрАЗов и продуктов взяли на месяц безбедной жизни, хотя рейс намечался максимум двухнедельный.

Все разъяснилось вскоре после отхода, когда я помахал рукой трем родным силуэтам, стоявшим на молу Северной бухты в Севастополе. Пустив дымок и дав гудок на прощание, мы растворились в вечернем сумраке, и уже примерно через час капитан переложил штурвал в совершенно другую сторону от курса на Новороссийск и, собрав экипаж, коротко объявил, что идем на Босфор.

2.

На кораблике возник бунт. Несколько человек были в отгулах на основных местах работы, и поэтому двухнедельная, а скорее трехнедельная командировка их не устраивала. Тогда капитаном был выставлен припасенный как раз на такой случай коньяк, и началось обсуждение условий.

Меня такое развитие событий более чем устраивало. Это было именно то, к чему я в глубине души всегда стремился. Тут же нарисовалась перспектива дальнего и опасного – а каким еще оно могло быть на таком судне! – путешествия. И в груди у меня словно образовался пузырь из радостных, ярких детских ощущений, когда я, начитавшись Фенимора Купера или Стивенсона, мечтал о том, что происходило сейчас на этом 25-метровом старом суденышке которое должно было пройти по маршруту, по которому я ходил на больших судах и как джинн не ощущал ничего кроме тоски от закупоренности в железной лампе.

Здесь было совершенно другое: до воды меньше метра, и пузырь в груди был готов вот-вот лопнуть и дать волю распиравшему меня щенячьему восторгу. Но все же мой возраст (35 лет как-никак!) и должность не позволяли вести себя как щенку, а заставляли корчить из себя морского волка.

После 4-х бутылок коньяка договор был достигнут. Товарищам без авантюристических наклонностей было обещано скорейшее возвращение на кухню, к пятнам борща на халате стареющей жены и ежемесячным скандалам из-за полупропитой скудной зарплаты.

На положительных коньячных эмоциях проскочили Турцию, по пути порвав сети рыбаков в Босфоре. Мы шли тем же курсом, что и сухогрузы с танкерами водоизмещением 10 и 20 тысяч тонн, притягивали они нас как щепку, поэтому приходилось все время подворачивать к берегу. Ну и угораздило нас в сумерках попасть в турецкие сети. Нам еще повезло, что у турок сети нейлоновые, а не капроновые, как у нас. Разорвали мы их реверсами ходов и быстренько ушли в Мраморное море.

Через сутки попали в небольшой шторм, который для нас оказался очень даже большим – настолько, что пришлось искать убежища за греческими островами. Здесь мы наткнулись на такого же, как мы, авантюриста, дрейфовавшего со сломанным гребным редуктором. Пароходик не мог двигаться самостоятельно, а поскольку шторм менял направление и нужно было постоянно уходить от него в тень острова, то пароходик теоретически был уже покойником. Но практически мы этого не допустили, а взяли его на буксир и таскали за собой, пока не закончился шторм, а потом отремонтировали ему редуктор.

Судно оказалось оказался греко-турецким контрабандистом сигарет с грузино-русско-украинской командой. Так что мы спасли их от утопления, а если бы они вздумали подать сигнал SOS, то и от турецкой или греческой тюрьмы – в зависимости от флага спасшей их береговой охраны.