Она уже действительно почти заснула, как на нее набрела ее сестра, которая уже отчаялась ее найти.

Евгения и Вероника, забежав в лес, второпях, даже, не обратили внимания на чудеса, творившиеся в нем.

"Чудеса нельзя увидеть второпях!". Они так спешили увидеть Наташу, что не приложили к этому положительных усилий. Девочки зашли так глубоко в лес, что сами чуть не заблудились, потеряв друг-дружку из виду, но, по аукав, вернулись из чащи, несколько обеспокоенными. Пройдя еще немного Евгения, поняла в чем дело:

– Послушай! А, ведь, мы ее не ищем! – осенило Евгению.

– Почему? – удивилась Вера.

– Мы просто создаем видимость этого для самих себя, – проговорила Евгения и, воздев руки к небу, вскричала. – Мы просто идем напролом через лес! Так и до города не мудрено дойти! – Простонала она, и, успокоившись, пояснила. – Мы, вернее всего, прошли мимо нее.

– Да… так и есть, наверное, – согласилась Вероника.

– Тогда надо возвращаться и искать, как следует! Вряд ли она стала заходить в такую глушь.

Лес в глубине почти не изменился, только стал много гуще… И мха стало мало, если не сказать больше… фей на нем тоже уже не было… Да, и еще, стали попадаться, какие-то, блестящие растения. Одни блестели розовым, некоторые металлом. Но девочки всего этого не видели.

Девочки долго бродили по лесу. Солнце уже перевалило за зенит, когда Евгения, наконец, наткнулась на Наташу. Когда, Вероника подошла, Евгения уже начала отчитывать Наташу, лежащую у ее ног. А зря!

– Ну? Что ты скажешь в свое оправдание? Молчишь!? Ну-ка, встань и посмотри мне в глаза! – Евгения не видела очевидного и продолжала заводиться.

– Остановись, опомнись! Ты разве не видишь – ей плохо! Наверное, есть хотелось, и попыталась, есть мох. – Вероника посмотрела с сомнением на мох, что был у нее под ногами.

Евгения действительно не видела очевидного.

– Плохо? Сейчас я ей покажу плохо… – окончательно разозлилась Евгения, и схватила с земли какой-то прут.

– Не смей! Не смей! Обижусь! – закричала Вероника.

Но Женя уже ничего не видела и не слышал. В буквальном смысле бесновалась. Увидев это, стала отнимать у нее "хлыст".

– Ах, ты…

– Ты этого не сделаешь!

Вероника отняла своего рода "кнут" и сама, гоняясь за ней, вокруг лежащей Наташи, отхлестала ее. После этого сказала:

– Я бы тебе такого так просто не простила бы!!! – строго сказала Вероника. – А теперь надо посмотреть, что с ней.

Вероника присела и перевернула Наташу лицом кверху. Евгения молчала.

– Что с тобой? – обеспокоено спросила ее Вероника и случайно посмотрела ей в глаза.

Лицо у Наташи было полотняно-серое, и на этом лице, ярко, как два маленьких ручейка среди песков, выделялось два глаза, от ясности которых, побледнело бы, от завести, само небо, узри оно такое в первый раз. Свет из них лился, стекал на подбородок, наполнял слегка приоткрытый рот. Он лился (свет) на шею и, в конце концов, уходил в мох.

Вероника, увидав такое, впервые вздрогнула, но больше виду не подала.

– Ох, плохо, мне плохо! – больше она сказать ничего не могла.

За спинами раздался шум.

– Вы еще не у Королевы!? Это может плохо кончиться… – прогремела Владычица. На этот раз она была явно очень сердита, можно сказать в гневе! – Если вы не поторопитесь. – Продолжила она после секундной задержки. И немного успокоившись, посоветовала. – Если хочется кушать – ешьте этот мох. – И исчезла так же неожиданно, как и в прошлый раз.

– Как же мы пойдем? Когда тут… – начала, было, Евгения.

– Надо есть мох! – Перебила ее Наташа и начала его жадно его поедать.

Вероника с Евгенией, посмотрев на нее, тоже приступили к трапезе.

Окончив еду, Наташа окончательно оправилась после перенесенного стресса. Взяв с собой немного мха на дорогу, они собрались в путь.

– А, как пойдем? Через лес или поищем дорогу? – Спросила Евгения.

– Через лес лучше не идти – заблудимся, – отвечала Вероника. – Давайте выйдем на опушку и пойдем вдоль леса.

По дороге из леса Наталья рассказала им, что же с ней случилось на самом деле. Она сначала думала, рассказывать им или про голос, потом решила, что ничего утаивать не станет. Девочки молча, выслушали ее, потом, повздыхав, ничего уже прокомментировать не смогли.

Выйдя из лесной прохлады, их обдало жаром – земля после полудня еще не успела остыть. Сначала, им это понравилось, но, пройдя немного, их сморило. Они вернулись в тень, и пошли под кронами деревьев. Они шли, молча – говорить было не о чем. Земные заботы внезапно оставили их, а в душу прокралось какое-то приятное чувство – пустоты… нет, не пустоты… а скорее умиротворения… Они шли, смотря на розовое солнце, которое на рассвете еще слепило, кололо глаза, а после полудня уже смотрело на них мягко, ласково. Они шли и шли, а Солнышко тоже шло, на закат, чтобы, не мешать им во время сна. И, неважно, где здесь запад, а где восток, может быть они, даже, меняются местами, а, раз это угодно неведомому творцу, значит так и нужно!

Конец второй главы.

Поздним вечером они, наконец, дошли до дороги, но это было совсем не то, что они искали… Обычная грунтовая дорога, да еще, не самая лучшая – сплошные ямы, да кочки. Она шла прямо через лес, который, в конце концов, становился совсем мрачным и дремучим, но, не смотря на это, почему-то, не загораживал ветвями город.

– Ну и ну! – Воскликнула Евгения, оценив на глаз дорогу. – Как же мы дойдем до города?! Далеко!

– Думаю, сейчас не время туда идти, – рассеяно проговорила Наташа. – Утро вечера мудренее! – Поморгав, добавила она.

– Да, мне тоже кажется, что сейчас действительно лучше лечь спать, – согласилась Вероника.

– Ну, хорошо, хорошо, – раздраженно ответила Евгения – у нее до сих пор болели следы от прута – Вероника немного не рассчитала силу тогда.

Они легли спать, как и вчера, прижавшись, друг к другу, что бы не замерзнуть. Наташе приснился сон.

Ей снилось, что она встала, и, не обращая внимания на своих спутниц, побежала, раскинув руки в разные стороны, и, подобно птице взлетела с горы. Оказавшись в воздухе, она вдруг обнаружила, что теперь (во сне) сама управляет собой. До этого было ощущение того, что кто-то управляет ею – ее руками, ногами, мыслями.

– Ой! А-а-а, – закричала она, барахтаясь в воздухе и ничего не понимая. – Ох… Ах… – Потихоньку приходя в себя и пытаясь вернуть себе равновесие.

После того, как она обрела равновесие, сделала два робких шажка, потом поднялась немного над поверхностью, как по ступенькам.

'Ну? И что я должна теперь делать?' – спросила Наташа, как будто у самой себя.

"Ты должна посмотреть на земли, по которым ВАМ предстоит пройтись. ВЫ пройдете по ним и свершите пророчество… пророчество… пророчество…"

'Пророчество? Какое пророчество?' – испугано спросила Наташа. – 'Кто это? Кто?'

Голос молчал.

Она опять потеряла контроль над собой. Ей показалось, что она сама полетела и даже знает, как она это сделала. Она поднялась высоко-высоко под самые облака, где было светло и ясно, как будто солнце, зайдя за горизонт, вновь поднялось над ним. Она летела под багровыми облаками и смотрела вниз, наслаждаясь видами.

Она видела красный город, окраины которого были усыпаны аккуратными двухэтажными дачами, и исчерчены извилистыми улочками городские трущобы. И хотя, здесь, наверху, было светло, внизу повсюду горели изящные фонари. Выполнены они были в форме различных цветков: роз, тюльпанов, нарциссов… Там были разные цветы, которые она видит каждый день в бабушкином саду, и которые не видала никогда.

Далее, после пригорода, шли, видимо родовые поместья, огороженные невысокими каменными стенами, выложенными округлыми кирпичами. Внутри ограды были усадьбы. Широкие парковые аллеи были присыпаны песком вишневого цвета и окаймлены бордюром из серых овальных камней. Вдоль дорожек росли липы и кусты акаций. Липы были опушены белым, желтоватым и розовым цветением. От широких торжественных аллей отходили более узкие, а от них, сквозь деревья и густой кустарник, ветвились многочисленные узкие тропинки, предназначенные, наверное, для тех, кто любит поплутать по лесу. Сверху казалось, что здесь невозможно заблудиться, но это было не так. Здесь было великое множество дорожек, и, наверное, сбившись с одной, можно было найти другую… Но, совсем не факт, что, смотря сверху, можно было вообще кого-нибудь увидеть, даже, если бы они были на виду.