Итан улыбнулся, смотря в камеру, и как обычно подпер подбородок руками. В кабинете было так много света, отчего его волосы казались почти прозрачными.

– У тебя плохое настроение, Макс?

Школьник был рад, что тот не видел его лица, ибо смущался своих горящих щек. Даже так Итан всегда чувствовал его, просто слушая голос.

– Есть немного.

– Хочешь, я расскажу что-нибудь веселое?

– Твои родители всегда так делают когда тебе грустно?

Итан немного помолчал, поднимая глаза к потолку.

– Да, и еще обнимают.

– Обнимают? – переспросил Макс, бессознательно проводя рукой по своему колену. – У нас так не принято.

– Как? Вообще? Даже чуточку приобнять не принято? – Итан округлил глаза, что выглядело довольно комично.

– Ну, отец иногда хлопает меня по плечу, вот так, – школьник несколько раз тронул себя правой рукой за правое плечо. – Когда он мною доволен.

– Как жаль, что мы не рядом. Я бы тебе показал, как надо обниматься, – Итан улыбался так широко, что у Макса внутри потеплело, и школьник дотронулся до своей груди.

***

Едва ощутимая вибрация пронеслась от головы до ног, сопровождаемая тихим звоном, постепенно становясь интенсивнее. Макс открыл глаза, затем снова закрыл и потянулся, тут же накрывая голову одеялом и проклиная создателя кроватей-будильников.

Звон нарастал вместе с проклятьями в голове Макса, который ударил пятками по простыне, как будто это могло помочь. Но кнопка выключения будильника находилась над изголовьем, и чтобы туда дотянуться, нужно было еще найти в себе силы. В конце концов, он откинул одеяло и вскочил с кровати, тут же оседая обратно, когда комната заходила ходуном, а в висках застучала кровь.

В ванной комнате пол уже нагрелся достаточно, что радовало, ибо, когда система «забывала» просыпаться, Макс готовился выколачивать стылый кафель кувалдой. В то утро настроение было немногим выше, чем в предыдущее, особенно радовал всё тот же нагретый кафель. За день до этого, к слову, Коэло пообещал системе, что «сначала обесточит, а потом повырывает её электронные мозги», поэтому она предусмотрительно исправилась.

Макс нажал большую круглую кнопку на панели рядом с душевой кабиной. Вода брызнула с потолка под сильным напором, комната наполнилась паром и шумом бьющихся о кафель капель.

Привычным движением, он вытер зеркало на стене ладонью снизу доверху и осмотрел на своё помятое лицо и голое тело. Ему казалось, словно на него смотрят чужие глаза, осуждающие, непонимающие. Черные, как у бродяги волосы, потяжелели от влаги и прилипли к лицу. Тот лохматый высокий человек в зеркале, с рисунком ребер ниже груди и впалым животом вовсе не походил на сына одного из самых важных людей страны и уж тем более не был похож на кого-то, у кого есть причина просыпаться по утрам.

Пальцы прошлись от ключиц по груди, очертили ребра, заканчивая свой путь на животе, не решаясь опуститься ниже. Природа давала о себе знать, просыпаясь вместе с организмом, ресницы задрожали, воздух в легких будто заморозился и выходил сгустками, смешиваясь с паром в ванной комнате. Но вместо того, чтобы как-то облегчить положение, Макс любил всё усугубить, закрывая глаза и вспоминая очертания худой фигуры в растянутой футболке. Даже спустя год, Макс помнил свет, оседавший на бледной коже, черточки глаз, скрытых широкой улыбкой и жесткие на вид, непослушные белые волосы. Его голос, как глоток холодной воды, утоляющий жажду теплоты и близости. Он, рассказывающий о важности объятий, излучал столько нежности и неоспоримой мягкости, что Максу хотелось броситься к выходу, бежать до тяжелой одышки, ворваться в кабинет Томаса и сгрести эту прелесть в охапку, ощутить настоящие объятия, которые предназначены только для него одного.

Расстроенный из-за своих мыслей, он распахнул глаза, и сделал шаг назад, задерживая дыхание, когда вода начала стекать по его телу.

***

Путь от спальни до входной двери занял буквально две минуты, в течение которых Макс Терра успел застегнуть широкую толстовку и закинуть грязные вещи, попадающиеся на пути, под диван, тумбочки и шкафы.

– Выключи свет, – произнес парень, обуваясь.

Свет погас, осталась только горящая в коридоре лампа, которую система предусмотрительно оставила.

– Открой дверь.

Всё это – ежедневные процедуры и команды, которые ознаменовывали уход Макса из дома, поэтому он сильно удивился, когда дверь осталась закрытой.

– Что такое? – спросил сам у себя. – Открой дверь.

– Назовите пароль, – раздался женский мелодичный голос, заполняя собой всю квартиру.

– Шутишь? Два. Восемь. Ноль. Шесть.

– Пароль неверный.

– Устрани сбой.

– Сбоя в работе системы не обнаружено, – услужливо ответил голос.

– Но пароль верный! – раздраженно крикнул Макс, жалея, что у голоса нет телесной оболочки.

Томас как-то сказал, что за искусственным разумом стоит будущее, что машины смогут конкурировать с людьми во всем, но Макс с этим в корне не согласен, потому что мерзкий бодрый и полный пресмыкания электронный голос выводил из себя даже больше, чем любой член его семьи.

– Понятно, – парень сжал двумя пальцами переносицу и наклонил голову к груди. – Набери моего отца.

– Выполняю, – сообщил голос.

Серия коротких трелей сменилась легким кашлем и тяжёлым мужским голосом.

– Макс? – Алан Коэло был явно не в духе.

В принципе, как и всегда.

– Я не могу выйти из дома, что стряслось?

– Ах, это, – смягчился отец. – Сегодня поедешь к Джину в лабораторию. Пора начинать вникать в реальные дела. Бумажная работа отходит на второй план, теперь ты будешь работать непосредственно с клонами. Два месяца до университета, так что придется запоминать информацию быстрее, но ты справишься. Я сказал водителю, чтобы отныне парковался возле амбара, который примыкает к лаборатории.

– Почему ты не сказал об этом раньше? – парень несколько раз ударил кулаками воздух перед собой, сжимая губы.

– Не было возможности позвонить.

– Есть такая древняя штука, как эсэмэс. Слышал, что ею еще пока пользуются.

– Не умничай, машина будет в районе десяти. Кладу трубку.

Послышался короткий сигнал, и всё стихло.

Макс грузно опустился на пол, облокачиваясь спиной о стену, и с грустью подумал о розах с огромными красными бутонами, которые садовник в их семейном особняке сегодня будет пересаживать. Хотел бы Макс быть там, опуститься на сырую землю, вдыхая аромат сада и влажных листьев.