Он не врал – хотел. Безумно хотел. Макс стал ему ближе, чем кто бы то ни был. Его надеждой, его верой в лучшее. Итан полюбил его так, как можно любить друга, брата, близкого душой человека. И после того, как их совместные уроки закончились спустя два месяца, Итан делал всё, что требовалось: готовился к вступительным экзаменам в Силентиум, наслаждался последними днями с семьей, настраивал себя на лучшее.

Но так и не позвонил Максу.

Решение, которое было ему навязано, как и сотня других решений в его жизни. В последний день их общения по видеосвязи в кабинете Томаса, они попрощались, обещая друг другу многое: звонить и никогда не забывать. Итан нажал на кнопку сброса вызова и завис на своём отражении в потемневшем экране, чувствуя наполняющую изнутри пустоту. Он уже скучал по их шуткам, разговорам о будущем и пустой болтовне. Через позвоночник Итана, словно провели железный трос и крепко натянули, чтобы он не смог сдвинуться с места. А затем в одно мгновение оборвали, когда в кабинет влетел Томас. Его волосы торчали в разные стороны, а всегда застегнутый пиджак распахнулся.

– О чем ты с ним говорил? – прогремел босс.

Итан вцепился пальцами в подол футболки и непонимающе хлопал глазами.

– Чего притих? – сузил глаза мужчина, – Ты хоть понимаешь, что я могу с тобой сделать?

Он в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и схватил парня за воротник. Ткань жалобно затрещала, без того растянутая донельзя, от чего Итан съежился, ожидая удара.

– Знай своё место, Терра, – зашипел Томас, приближаясь к его лицу. – Твоё место на дне пищевой цепи, не смей тянуть туда моего брата. Тебе никогда не быть на верху, окончи ты хоть три Силентиума, потому что ты – мусор, как и твои родители.

– П-простите, – сухими губами прошептал Итан и вскрикнул, когда острая боль пронзила подбородок.

Его били и раньше. Такие как Томас, пьяные богатеи в баре или надзорные на улице, считавшие себя центром вселенной. Итана не беспокоила физическая боль, а только та, что рождалась в голове и змеей ползла вниз к ребрам, жаля множество раз и затихая, убедившись, что нанесла достаточный урон.

Он знал, что никогда не позвонит Максу и не пойдет против семьи Коэло, если хочет, чтобы его собственную семью не затянуло под дробящую силу системы.

Знал, что не позвонит. Но не знал, что ошибался.

Глава 5. Добро пожаловать в Силентиум.

– Тани, почему ты не мозешь остаться?

Кристиан с трудом выговаривал слова, и то не все, спотыкаясь на каждом звуке. Его шея при этом вытягивалась и напрягалась, голос переваливался через буквы.

– Потому что я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы мы все были счастливы.

– Но мы ведь и так сясливы, – мальчик топнул ногой и вытер сопливый нос. – Мы мозем просто быть вместе и жить сясливо.

– Время пройдет незаметно, малыш, – Итан потрепал брата по волосам и потянулся к чемодану.

– Разве ты не сяслив, когда мы играем в футбол? – тихо спросил Кристиан, помогая брату запихнуть вещи в незастегивающийся чемодан. – Или когда мама и папа разрешают нам спать вместе на одной кровати. Ты ведь улыбаешься всегда. Всегда, Тани!

– Когда ты научился выговаривать букву «эр»? – Итан пощекотал брата подмышкой, Кристиан вывернулся, но хмуриться не перестал.

Младший брат зацепил пальцами край голубой футболки, торчащей из чемодана, и потянул на себя, доставая вещь и шмыгая носом.

– Это папина.

– Можно подумать, что все остальные вещи не папины, – пробубнил Итан, отбирая футболку и запихивая обратно.

– Сынок, – в спальню вошел отец, пританцовывая и потирая руки. – Собрался? Так быстро?

– Автобус ведь сейчас подъедет.

Итан сразу угадал состояние отца. Родитель топтался на месте, поправлял очки, которые вовсе не сползали, и гладил бороду. Одним словом, – нервничал. Очевидно, похуже самого Итана.

– Присядь, – глава семьи уселся на кровать и похлопал рядом с собой. – Волнуешься?

Кристиан последовал примеру брата и тоже взобрался на кровать, прилип всем телом к боку Итана и затих.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – Итан принялся натирать ноги ладонями.

– Так ладно, чем я могу помочь? – отец с видом древнего философа подпер голову кулаком.

– Во-первых, продолжай меня смешить, – Итан не сдержал улыбки. – А во-вторых, как насчет «времени страшно интересных фактов»?

– Поехали, – оживился отец и хлопнул в ладоши. – Выбирай категорию: история, медицина, литература.

– Медицина.

– Знаешь, почему люди видят свет в конце тоннеля, когда умирают?

– Попадают в параллельный мир? – заговорщически прошептал Итан.

– Итан Терра, – с укором сказал отец, – ты – сын врача. Какие параллельные миры? Хорошо, если объяснять очень-очень просто, то во время смерти, даже временной, нарушается кровоснабжение в глазах и периферическое зрение перестает работать, и люди видят всё, будто в тоннеле. А некоторые говорят, что выходят из тела и видят себя со стороны. Это тоже легко объяснить. Подобные чувства возникают из-за возбуждения некоторых зон в мозге.

– Надеюсь, мои зоны в мозге во время экзамена тоже возбудятся, – вздохнул Итан.

***

Улица рядом с автобусом заполнялась людьми. Бедняки побросали все утренние дела и устремились поглазеть на того, кто стал главным предметом обсуждения среди низшего класса. Женщины кричали «Давай, Итан, задай им жару!», мужчины поднимали сжатые кулаки вверх и горящими глазами провожали теперь уже легендарного ребенка до автобуса. Ребятишки вприпрыжку бежали за Итаном и просили привезти «супер крутые гаджеты».

– Тани, Тани, – кричал смуглый парнишка и дергал Итана за штанину, – забери и меня потом.

– И меня, и меня, – вторила остальная ребятня и неслась вслед за будущим студентом.

– Будете хорошо учиться – заберу, – обещал Терра, проталкивая набитый маленький чемодан вверх по ступеням автобуса.

Уходить сложно, до сумасшествия трудно. Оставлять позади родных, делать шаг в длинный красный автобус, садиться на место у окна и засовывать убитый чемодан, казавшийся неправдоподобно тяжелым, под сидение. До помутнения рассудка мучительно прилипать лицом к намытому до блеска окну и смотреть на свою семью. Следующие четыре года Итан проведет на подземных этажах самого закрытого учебного учреждения в мире.

Они все стояли на остановке, и мать, одетая в старый халат, украдкой вытирала слезы рукавом. Её лицо кривилось от попыток улыбаться, а волосы, стянутые в хвост, трепал ветер. Юна обнимала мать без единой эмоции, скрывая лицо за волосами.

Отец держал плачущего Кристиана за руку и нервно поправлял очки на носу, и эти повидавшие жизнь очки с треснутой дужкой и заляпанными стеклами виделись Итану чем-то настолько трогательным, что слезы обожгли его щеки еще до того, как автобус завелся, зашумел и тронулся с места.