В классе седьмом, кажется, произошел очень неприятный случай. Кто-то из девочек навестил болеющую Вику по поручению Ирины Ивановны. Она, как оказалось, не то, чтобы болела, а так, донашивала простуду дома, запивая ее чаем с вкусными шоколадными конфетами и заедая пирожными. По просьбе девчонок хозяйка включила музыку, легко распахнула двери семейного шкафа, и они перемерили и перетрогали все, о чем мечтали. Маленький и изящный магнитофон «Sharp» переносился из комнаты в комнату. Многие просили у родителей гораздо более скромный вариант на день рождения: «Весну» или «Электронику», а у Вики японский магнитофон просто был, и она считала это за счастье.

На следующий день девочки с восхищением рассказывали о мягкой шубке Викиной мамы, о нежной дубленке с пушистым воротником, о длинной джинсовой юбке и московских конфетах в большой хрустальной вазе на столе. Об одном они умолчали: из шкатулки в родительской спальне бесследно пропало золотое колечко. Спохватились через пару дней, когда мама решила надеть его на работу. Изящное кольцо с бирюзовым камнем (к нему еще прилагались серьги) исчезло. Вика и не думала обманывать: да, у нее были гости. Не испуганная и не заплаканная – она пришла в школу совершенно спокойной, но была не одна, а с папой. Дальнейшая суета, скрытая от глаз остальных детей, и последующий за всем разбирательством серьезный разговор в кабинете директора решил проблему сразу. Одна из девочек под нажимом призналась: колечко хотела всего лишь примерить, а потом так заигралась, что не заметила, как ушла с ним домой. Возвращать на следующий день было неудобно: вдруг подумают, что она воровка. Сбегав домой, она положила кольцо на директорский стол:

– Вот, возьмите! Мне не надо, все равно большое, только маме не говорите!

– Петрова, ты хоть понимаешь, что было бы, если бы ты его потеряла? – заговорила Ирина Ивановна, испуганная ЧП, случившимся в ее классе. – Твоей маме пришлось бы расплачиваться не один месяц!

– Ну простите меня! Я, честное слово, случайно!

– Ты опозорила наш класс, нашу школу и честное имя советского пионера.

– Маме не говорите, пожалуйста… Извините! Пожалуйста, Ирина Ивановна…

Верочка помнит, что этим инцидент был исчерпан. Вызывали ли в школу родителей Петровой, девочки из неблагополучной семьи, – этого она не знала. А, может быть, пожалели ее или Викин отец был доволен тем, что пропажа нашлась и оставил все на усмотрение директора – неизвестно.

Интересно, как сейчас живет Вика? Чем занимается? Приедет ли на встречу? И какая сказка была ее любимой? Наверное, про Снежную королеву или царевну Несмеяну. В школе они совсем не дружили, просто тихо соседствовали, вращались в совершенно разных измерениях. Все попытки вовлечь Вику в активную школьную жизнь свелись к нулю. Интересы у девочек были абсолютно разными – если какие-нибудь интересы были тогда у Вики. Так что на целых три десятилетия Верочкина одноклассница выпала из их взрослой жизни.

Глава 13

Практикантка Катя успела спрятаться в служебное помещение, как только увидела знакомый силуэт. Пожилой человек поднимался по ступенькам и с беспокойством оглядывался вокруг. Из его хозяйственной сумки выглядывали пучки свежей зелени, овощи и хлеб. Шляпа, прямо из пятидесятых, выглядела нелепой в современной жизни. Каким-то чудом сохранившееся длинное пальто и клетчатый шарф напоминали Вере дедушку. Этот человек, которому уже поздно менять свои привязанности и вкусы, пришел снова поблагодарить свою спасительницу, а может быть, Катя напоминала ему живущую где-то далеко внучку?

Вера Анатольевна поняла, что девушка изо всех сил старалась избежать гнева Татьяны. В прошлый раз подобный инцидент привел к неприятным последствиям. Девочка Вере нравилась, и она, ответив на все вопросы пожилого человека, увела его из зала.

– Давайте сегодня Вам помогу я. Катя занята.

Катюша беспокоилась зря: в последние дни Татьяну Георгиевну можно было не опасаться. После выходных, проведенных с мужем загородом (дети остались с бабушкой), она светилась от счастья и излучала мир и покой. Во время дневного чаепития она даже заметила Верочкину усталость и, услышав о намечающейся встрече одноклассников, горячо поддержала эту идею.

– Верунь, поезжай обязательно! У тебя есть еще две недели отпуска, которые ты не догуляла в этом году. Вот и возможность представилась.

– Не знаю… Если бы не Максим с его настойчивостью, вряд ли согласилась.

– Молодец он у тебя! Купил билеты – и все. Не отвертишься. И достанется же кому-то такой хороший парень!

– Главное, чтобы он был счастлив.

– Ну че ты, Вер, мать Терезу опять включаешь! Надо держать все под контролем. Вдруг какая-нибудь хищница попадется!

– И что я должна делать?

– Как что? Ликвидировать! – засмеялась Татьяна.

– Что за мысли, Тань?

– Ты лучше, знаешь что? О себе подумай. Выпорхнет из материнского гнезда и будет не твой. Ночная кукушка всегда дневную перекукует. Ты вон какая изящная, стройная, выглядишь моложе своих лет. Присмотрись к одноклассникам получше! – Таня снова начала пристраивать подругу.

– Да что ты такое говоришь? Где логика? То невестками хищными пугаешь, то замуж выдаешь. Все! Ушло мое время, да и не вижу я никого вокруг. Женится Макс – буду внукам рада. Одноклассники, говоришь? Одного – шел бы по улице навстречу – не узнала бы никогда. Здоровый пузатый дядька с пивным животом и армейским юмором – о чем мне с ним говорить? Другой…

– Дурочка ты, Верунчик! Говорить нужно с подругами и вот пойдешь на свою лекцию по искусству – и будешь там вопросы лектору задавать, мнением своим делиться, а мужикам это не нужно! Чистота им нужна, жрачка вкусная, чтобы жалели их и ими восхищались.

Вот в этом Татьяна напомнила Вере одного студенческого друга, которого она навещала дважды за последние три года. Ах, как бы он согласился с тем, что вопросы, касающиеся искусства, следует обсуждать с единомышленниками, а не с потенциальными женихами! Он, наверняка, пошел бы в своих гневных нападках еще дальше: предложил бы подумать о радостях жизни, перестать, наконец, читать серьезные книги, ходить в театр, смотреть фильмы, выворачивающие душу наизнанку. Она так и видела, как Алик с Таней вместе обвиняют Веру в том, что она бесцельно тратит отпущенное ей время.

– Пойду я лучше работать, Татьяна Георгиевна, – Верочка поднялась из-за стола и прихватила свою чашку. – Так мы с тобой неизвестно до чего договоримся!

– Идите, Вера Анатольевна, работайте. Но все же, – она заговорщически улыбнулась, – присмотритесь-ка к Николаю. Мужик уже год, как у нас не работает, а тебя навещает. Серьезный человек, давно разведенный, в прошлом военный. Ну да, немного неухоженный, но так он без бабы живет! Отмоешь, переоденешь, пострижешь – и будет тебе счастье!

– Ты говоришь о мужчине, как о приблудной собаке!

– Ой, так оно и есть, мать Тереза! – Таня звонко рассмеялась. Верочка отмахнулась и вышла вон, подумав, что дурное настроение начальницы так же, как и хорошее расположение духа, дорого обходится подчиненным. – И опять же! Пенсия у него хорошая!… – Таня не привыкла сдаваться и намеренно злила Верочку, зная, что разговоры о материальном выводят ее из себя.

Конечно же, после развода друзья и знакомые предпринимали многочисленные попытки пристроить Верочку. Поначалу она от этих мыслей отмахивалась. Отец ясно дал понять, что она – мать своего сына и в этом сейчас ее главный долг и предназначение. То, что произошло между ею и Пашей, лишило ее веры. Сможет ли она когда-нибудь еще кому-то довериться?

Пока Максим был маленьким, все Верочкины мысли были связаны с образованием и воспитанием сына. Сколько радостей доставлял ей каждый день, проведенный с сыном! Допустить мысль, что чужой мужчина отнимет ее время и лишит ее общения с Максюшей, она не могла. Вера возила мальчика на спортивные секции, в развивающие кружки, пробовала прививать ему интерес к рисованию, но в этом не было никакого смысла. Он прекрасно рисовал без чьей-либо помощи, с раннего детства, но хотел заниматься этим лишь по велению сердца, а не по расписанию. Она как мать испытывала ужасные волнения из-за того, что Максим лишен мужского воспитания. Редко появляющегося отца всегда заменял Верочкин дедушка. Отец Веры стал интересоваться внуком годам к пяти, когда мальчик стал самостоятельным и разумным – малыши казались ему недочеловеками. Сердце щемило от боли, когда соседские мальчишки рассказывали Максу о том, что смотрели с папой футбол или катались на велосипедах. Ее истязало чувство вины, хотя в случившемся ее вины не было. Повзрослевший сын старался избавить ее от комплексов, которые она в себе усиленно культивировала и ему это постепенно стало удаваться: «Мам, забей на это! Я знаю папу, и ты его знаешь. Он такой, какой есть. Ну обещал – и не пришел, позвонит завтра. Я уже ничего не жду, правда!».