Я посмотрела в окно, на бесшумно падающий снег, вздохнула и отложила вязание. Да-да, я и вязание. Звучит дико. Нет, это не значит, что совсем не умею держать в руках спицы, но все же мой вязальный навык весьма поверхностен. Поэтому олени на свитере выходят кособокие, но душевные.

Так уж сложилось, что с детства активнее шевелить мозгами мне помогала работа руками. Мозг словно программировал организм на конкретное задание, сбрасывал всё лишнее, и мог заняться конкретной проблемой.

А проблема есть.

В голове проносились воспоминания о вчерашнем дне и ночи.

Мужчина, появившийся в доме Арне и так страстно меня целовавший, украл меня с острова, перед этим серьёзно потрепав моего жениха. Что никак не могло радовать. Поначалу я сопротивлялась, даже залепила пощёчину, и очень жалела, что рядом не было молотка (ничего не поделать, столярский рефлекс). Эйдль — так звали моего похитителя — достаточно терпеливо и доходчиво разъяснил, что бежать отсюда неразумно: лес — владения семьи Сундстрём, и без разрешения кого-то из них при пересечении границы можно просто погибнуть.

А ещё замерзнуть, потому что здесь всегда зима. Учитывая, что на мне не было даже куртки, я основательно замерзла и смотрела на Эйдля очень и очень нехорошо. В жизни, пожалуй, он ещё красивее, чем в кратковременных видениях. Такая холодная и опасная красота, даже порез на щеке, окрасивший алым белую щеку, не портил его.

Однако в серебристых глазах было нечто, заставляющее сжиматься от страха. Да и взгляд такой тяжёлый и пронизывающий. Обхватив себя руками за плечи, я четко осознала, что милее Арне никого нет, и все остальные дружно идут лесом.

Эйдль тем временем неотразимо улыбнулся, обнял меня, укутав в свой плащ, и шагнул в еще один провал, ослепивший на секунду огненно-зелёными искрами. Захотелось вырваться, однако пришлось загасить этот порыв на корню. Во-первых, Эйдль намного сильнее. Во-вторых, становиться сосулькой в мои планы не входит, как и сбегать с отмороженным носом и в тонкой рубашке. В-третьих… надо разобраться, где я нахожусь и как помочь Арне.

За него я волновалась в первую очередь. Поэтому, только мы оказались в тёплом доме, тут же вывернулась из объятий Эйдля и в лоб спросила:

— Что ты сделал с моим женихом?

Вопрос ему не понравился. Чего только стоили надменно изогнутые губы и сверкнувшее сапфировой молнией презрение в глазах.

— Ничего твоему оборотню не будет. Им вообще ничего не бывает. Соберет косточки и прихромает на берег. Не переживай. И лучше не спрашивай о нем, потому что теперь твой жених — я.

Внутри всё сжалось, но не собираюсь спускать ему такое хамство. Тоже мне, жених взялся!

— Женихи так не поступают, — всё же заявила я. — Сначала приезжают, знакомятся и производят благоприятное впечатление.

— Я и произвел, — ни капли не смутился он, мягко, но достаточно крепко схватив меня за руку. — Пошли, тебя надо согреть.

Я насторожилась, почему-то в мыслях сказанное трансформировалось в совершенно неприличные действия, и мне это очень не понравилось.

Слава богу, паскудный сценарий остался глупой выдумкой. Эйдль притащил меня на кухню, где уже накрыт стол. Горячая еда и глинтвейн. Всё красиво и очень цивильно. Но вот при взгляде на все это богатство почему-то… ощущается холод. Будто всё ненастоящее и какое-то неправильное.

Я бросила на Эйдля быстрый взгляд. Всё так и есть. Арне легко мог встать к плите, чтобы приготовить ужин, сделать ремонт, и был каким-то настоящим. Тут же… вряд ли такой опасный красавчик будет сам готовить еду невесте, украденной у другого.

Но отказываться неразумно, во всяком случае, согреться надо. Ибо замерзнуть я всё же успела. Да и вид жующей меня по идее должен отвлечь его от всего остального. Или хотя немного распылить внимание.

— Значит, мой жених… — я уселась и взяла в руки стеклянную чашку с глинтвейном. — А меня разве не стоило спросить?

— Хочешь, спрошу прямо сейчас? — невинно поинтересовался он, устраиваясь напротив и глядя прямо в глаза. На красивых губах появилась едва заметная улыбка.

— Да уж, — пробормотала я, сделав глоток и чувствуя, как по пищеводу в желудок спустилось приятное тепло, — главное — вовремя. Но вообще-то нормальные женихи ведут невест жениться, а не в заснеженный лес.

— Жениться — можно, — кивнул Эйдль и задумчиво посмотрел на меня. — Только тогда через спальню.

Чашка чуть не выпала у меня из рук, дар речи пропал. И только через некоторое время, обретя способность ясно выражаться, я уточнила:

— Через спальню?

Он обворожительно улыбнулся.

— Разумеется, Полина. Став моей, ты не сможешь сбежать.

Вдохновил на радужное будущее, ничего не скажешь. От греха подальше я отставила глинтвейн. Спасибо, уже не холодно.

— Тебе не кажется, что как-то рановато? — на всякий случай уточнила я. — Мы друг друга не знаем, может, я тебе вообще не подхожу?

— Подходишь, — совершенно спокойно сказал Эйдль, наливая себе горячий кофе. — Едва я увидел твою фотографию на сайте, как понял, что ты моя истинная пара.

Здорово тут, конечно, у них. Увидел, определился, притащил в берлогу. По идее всё бы ничего, но я не сторонница таких отношений. Каменный век давно прошёл, наступили другие времена. Властные самцы, не интересующиеся мнением женщины, конечно, вызывают желание. Желание дать по голове и надругаться. После Кабычинского как-то иных и не возникает, честное слово.

— Я влюбился, — вдруг сказал он. — И не знал даже, как написать. Не поверишь, — на губах Эйдля появилась странная улыбка, — ходил несколько дней, опасаясь, что с первых строк получу отказ.

Я подозрительно посмотрела на него. Да ну, такая страшная, что ли? То есть написать мы боимся, а дать по морде тому, кто невесту доставил практически под бок, и украсть её — это пожалуйста.

— Неужто так плохо выгляжу? — притворно удивилась я, попытавшись добавить в голос кокетливых ноток.

Эйдль неодобрительно посмотрел на меня, и сразу стало ясно, что кокетство — это не моё. Да уж, вот совсем не моё.

— Полина-а-а, — с укоризной протянул он.

— Я давно Полина, — не смутилась я. — Но всё же хочу понимать, где оказалась и какие варианты.

Эйдль медленно поднялся из-за стола.

— Пошли, покажу твою комнату. Собственно, этот дом теперь тоже твой, Полина.

Он протянул руку, однако я заколебалась. Ибо прикасаться к нему совершенно не хотелось. Но Эйдль проигнорировал мои желания и, всё же ухватив за запястье, потянул за собой.

— Тебе понравится, — невозмутимо сказал он. — Здесь всё по последнему слову техники, я старался, дорогая.

«Дорогая» — это он зря. Вообще-то приятное слово, если только мужчина не намекает, во сколько ты ему обошлась. На меня Эйдль не потратил ни копейки, поэтому и называть так не стоило.

Дом и правда оказался хороший. Просторный, светлый, с добротной мебелью и уточенным интерьером. В комнатах уютно, на кухне нужная техника и милый декор, спальня… очень широкая кровать и огромная стеклянная стена, открывающая вид на заснеженный лес. Очень оригинально, конечно, но бр-р-р. И пусть тут везде тепло, но как-то сразу становится не по себе.

Отпустите меня домой, а? Я буду себя хорошо вести, никогда не пересеку границу Сверге и буду, не поднимая глаз, копаться в огороде Арне. Что? У него нет огорода? Будет!

— Как тебе? — шепнул на ухо Эйдль, проводя ладонью по боку и спускаясь к бедру.

Горячая, даже сквозь ткань рубашки обжигает. Наверное, и дыхание перехватило, только я этого не осознала. Наоборот — напряглась и начала судорожно соображать, как отодвинуться подальше.

— Не надо меня бояться, Полина, — с лёгким укором велел Эйдль, практически касаясь губами моей щеки. — Всё равно у тебя нет выхода. Отсюда ты выйдешь моей женой. Или… не выйдешь. Подумай, Полина.

Почти жалящий поцелуй обжёг шею, я только стиснула зубы.

— Если что-то понадобиться, я к твоим услугам, дорогая, — тихо рассмеялся он, ласково убирая с шеи мои волосы. — Пойду поработаю. Заскучаешь — зови.