Под вечер поднялась метель. По белой, с червоточинами, земле змеились струи колючего снега. В трубах голодным зверем выл ветер.

Народ попрятался в избы, где печи сочились густым теплом.

Темнело рано, и ужинали при свечах.

На ужин в княжеском дворце собралось много народа. В сборе была семья: княгини Аделина и Анастасия, сын Евстафий, дочь Татьяна, Часлав с женой Авророй. Присутствовали и несколько ближних бояр – Тихон, Власий, Братша.

Пока ужинали, Милица, как обычно, читала книгу.

Когда ужин подходил к концу, Мстислав подал знак – и Милица замолчала. Мстислав проговорил:

– Дядька Часлав, утром уезжай в Константинополь и договорись с императором Василием о предстоящей войне. А я через несколько дней отправлюсь в Корчев, где займусь сбором войска.

Мстислав покосился на мать, ожидая реакции. Она должна была обидеться, так как он не говорил ей о намечаемой войне.

Мстислав знал, что она обидится, но пора было ей показать, что он давно уже самостоятельный правитель.

Аделина спокойно сделал глоток молока из стакана, затем негромко проговорила:

– Лучше войско собирать здесь – в Тмутаракани.

Мстислав удивился.

– Это почему – здесь? – спросил он.

– Ну, ты же собираешься взять Херсон нахрапом, – сказала Аделина, продолжая невозмутимо пить молоко.

– Ну и… – проговорил Мстислав. – Все знают, что я собираю войско.

– Но мало кто знает, куда ты собираешься идти, – проговорила Аделина. – Многие думают, что ты собираешься направиться на Киев.

– Зачем на Киев? – удивленно вскинул голову Мстислав.

– Потому что Ярослав же собирается воевать со Святополком, и все думают, что ты примешь участие в этой войне, – сказала Аделина.

– Вот уж глупая мысль, – пробормотал Мстислав. Однако согласился: – И в самом деле – пусть так думают. Это пригодится, чтобы скрыть наши настоящие планы.

– Вот поэтому и надо собирать войско в Тмутаракани, – проговорила Аделина.

Мстислав задумался. Предложение матери было верным. Однако… Военные приготовления скрыть не удастся: соседи обязательно узнают о том, что в Тмутаракани собирается войско. Такое большое дело утаить невозможно – чужих глаз в любом городе достаточно. Может, сбором войска далеко от Херсона он сначала и введет их в заблуждение относительно своих планов, но, когда войско придет в Таматарху, они все поймут. Да соседей спровоцирует. Сначала они насторожатся и также начнут готовиться к войне. А когда узнают, что войско ушло из Тмутаракани, то не преминут напасть на оставленную без защиты Тмутаракань. Ведь войско, готовое к войне, не может сидеть без дела…

Мстислав почувствовал радость от того, что напал на верный путь. Он бросил на мать косой взгляд.

– Замечание верное, – проговорил он. – Но не подходит.

– Почему – не подходит? – удивленно спросила Аделина, оставив пустой стакан.

Мстислав неторопливо пояснил:

– Грузинский царь Георгий давно подстрекает адыгов начать с нами войну. Адыги пока не поддаются уговорам Георгия, но, начав сбор войска в Тмутаракани, мы побудим их подумать, что готовимся напасть на них.

– Аланы нам помогут, – сказала Аделина. – Они наши союзники.

Мстислав покачал головой:

– Первинок пока не вернулся из Мааса с известиями. Но даже вести, которые он привезет, не будут иметь значения. Георгий Цула объявляет о возрождение Хазарии. Аланы в Хазарии были элитой, и вряд ли им понравится, если мы начнем войну с Георгием Цулой. Аланы не будут нам помогать. Поражение Георгия Цулы лишит их последней надежды.

– Аланы окружены врагами, которые ненавидят их больше, чем кого-либо. Если они встанут перед свершившимся фактом, то смирятся. Никуда они от нас не денутся, – проговорила Аделина.

– Поэтому войско и надо собирать в Таматархе. Тогда уж точно ни у кого не будет сомнений, что мы намерены идти на Киев, – сказал Мстислав.

– Сбор войска в Таматархе точно насторожит херсонцев, – заметила Аделина.

– Значит, надо убедить их, что мы не против них готовим войну, – проговорил Мстислав и обратился к Чаславу: – Дядька, по пути говори всем, что войско я собираю в Таматархе, потому что оттуда ближе до Киева идти.

– Я скажу тестю, чтобы он всем купцам передавал это. Пустим слух, что к Киеву пойдем на кораблях по морю, – сказал Часлав.

Мстислав снова покосился на мать. Та, казалось, утратила интерес к обсуждению похода на Херсон.

Мстислав понял, что она обиделась.

– Матушка, – обратился он к ней. – Я хотел оставить Евстафия на защите Тмутаракани, но думаю, что ему лучше быть со мной. Не согласишься ли ты управление городом взять на себя?

Аделина подняла голову. Ее самолюбие было ущемлено, хотя и понимала, что Мстислав был прав – сейчас он предлагал хороший выход из ситуации.

Аделина тяжело вздохнула, перекрестилась и проговорила:

– Сын мой, ты же знаешь, что я всегда готова тебе помочь. Но мало ли что может случиться. Если нападут, то что я буду делать?

– Город обязано защищать городское ополчение, – сказал Мстислав.

– И все же – оставь мне хоть одного воеводу.

Столица Алании Маас находился в трех сотнях верст восточнее от Тмутаракани. Это три дня неспешной дороги верхом на коне.

Маас представлял собой огромный по тем временам город с населением в два десятка тысяч. Он располагался в горной долине и имел хорошие защитные укрепления.

Аланы занимались земледелием, животноводством. Широко были распространены ремесла – кузнечное дело, изготовление украшений из камней и стекла. Аланы были богаты – даже шелковые ткани шли на украшение повседневных одежд взрослых и детей.

Царский дворец, находившийся в центре города, был просторен и украшен яркой керамикой, отчего даже на фоне зимней серости гляделся сверкающим драгоценным камнем.

Отвезти письмо брату от сестры мог и обычный гонец. Но за письмом скрывалось другое, более важное дело: не привлекая чьего-либо внимания, Первинок должен был выяснить настроения аланского царя и его окружения.

Такие дела требуют времени, поэтому Первинок задержался в Маасе почти до середины зимы.

Но наконец он не только выяснил всё, что ему требовалось, но и приобрел друзей, которые обещали ему сообщать обо всем происходящем в царском дворце.

Теперь можно было возвращаться домой. Первинок был уверен, что Мстислав ждет его с нетерпением.

Из Мааса выехал он рано утром. Его сопровождал десяток воев из его отряда.

Дорога была хорошо известна.

Тракт из Мааса до Тмутаракани хорошо наезжен. Тракт больше представляет собой обычную грязную полевую или лесную дорогу, только более разбитую и от этого более грязную. Тракт от других дорог отличается тем, что обозначен указательными знаками – обычно большими камнями, иногда с надписями. Вдоль тракта периодически встречаются селения, постоялые дворы. В любом доме путник мог остановиться на ночь, подкрепиться, а также подковать коней, подремонтировать повозку.

Зимой темнеет рано и так быстро, словно с неба сваливается огромная шапка. Поэтому было благоразумнее еще до наступления сумерек позаботиться о ночлеге.

Но Первинок совершил ошибку, простительную разве лишь для неопытного воя: стремясь поскорее попасть в Тмутаракань, он упрямо ехал до тех пор, пока можно было рассмотреть дорогу. В результате вскоре обнаружил, что заблудился. Поблуждав немного, при этом едва не свалившись в глубокий овраг, он приказал остановиться и расположиться на ночлег.

Заночевать в поле для воя обычное дело.

Один развел костер. Другой натаскал соснового лапника – рядом оказался лес, – которым застелил землю вокруг костра, чтобы не спать на сырой земле. Третьи принесли дров.

Коням спутали ноги и отпустили пастись. Зима в этих местах малоснежная. Ночью снег выпадает, а к полудню тает. Поэтому земля покрыта нежной низкой травой.

Вскоре темноту разорвал яркий свет костра.