– Кого же направить к аланам? – задумчиво проговорил Мстислав. – Учитывая родственные связи, туда следовало бы направить Часлава, но Часлав уже едет в Таматарху.

Он бросил взгляд на Часлава.

– Дядька, наверно, всё же сначала съездишь к аланам, а потом уж поедешь в Таматарху…

– Нельзя к аланам Часлава посылать, – подала голос Аделина. – Если пошлем его, то Гавриил догадается, что мы прислали его для разведки. И обидится, что мы не доверяем ему.

– В государственных делах не может быть слепого доверия, – возразил Мстислав.

– Аланы наши союзники. Это надо ценить, – сказала Аделина.

– Ты рассуждаешь как женщина, – недовольно проговорил Мстислав. Ему не понравился нравоучительный тон матери. Но всё же он поинтересовался: – И что ты предлагаешь?

– Пусть Анастасия напишет письмо брату. А кто-нибудь из дружинников отвезет его. Это не вызовет никаких подозрений. А незнатному дружиннику будет легче выяснить то, что нас интересует.

– Хорошо. Пусть будет так, – согласился Мстислав, отметив в уме, что мать хотя и отстранилась от государственных дел, но не утратила былой остроты ума и изворотливости. Он обратился к Первинку: – Друг мой скромный, глаз у тебя – острый, ум – изощренный и быстрый. Это как раз и нужно. Так что готовься к поездке к аланам.

Ужинал Мстислав в узком семейном кругу в личных покоях. Никого посторонних не было. Кроме Анастасии и Аделины в комнате находилась Милица.

Время было, как раз когда солнце нависает над горизонтом: в это время на улице еще светло, но в комнатах уже царит полумрак.

Милица, намереваясь читать книгу, устроилась было около окна, но, поняв, что света от окна все же недостаточно для чтения, зажгла свечу.

Свеча отражалась желтым огоньком в стекле. Милица тихо читала, остальные слушали ее.

Мстислав слушал невнимательно. За день он так и не улучил времени, чтобы предложить Анастасии написать письмо брату. Впрочем, письмо уже подготовил Первинок, ей надо было только подписать его.

Мстислав, Аделина и Первинок сидели над письмом едва ли не полдня. Договорились на том, что в письме ничего о делах прямо не писать. Лишь полунамеком упомянули о начавшейся на Руси борьбе за власть и о связанных с этим опасениях.

Остальное Первинок должен будет выяснить в личных беседах.

Мстислав пока о письме ничего не говорил, но он не сомневался, что письмо Анастасия подпишет. А лучше будет, если перепишет его своей рукой. От письма, написанного собственноручно, веет искренностью, родным духом. Гавриил, конечно, знает, что его сестра давно уже мужняя жена, тем не менее родная кровь не забывается.

Не это сейчас занимало мысли Мстислава.

У него не выходил из головы упрек матери. Мать высказала озабоченность тем, что у него был только один сын. Она считает, что он должен позаботиться о своем потомстве.

Мстислав искоса взглянул на Анастасию.

Анастасия выглядела молодо. Но за хорошей внешностью скрывался четвертый десяток лет. В этом возрасте женщина уже выходила из детородного периода. Возникал вопрос: способна ли была Анастасия еще рожать детей? Ведь она и раньше не была плодовита…

Обычно в таких случаях вопрос решался просто: согласно языческой вере любой мужчина мог иметь столько жен, сколько это было нужно для успешного продолжения рода.

Но христианство относилось к этому иначе – оно запрещало многоженство. Возможно, из-за этого род Рюриковичей всё время балансировал на грани исчезновения. Прадед князь Игорь имел единственного сына – Святослава.

Убежденная христианка княгиня Ольга настаивала, чтобы Святослав отказался от язычества и принял христианство. Но языческие боги благоволили к князю-воину, и он имел трех сыновей.

Из них выжил только Владимир – потомство от случайной связи. Княгиня Ольга ненавидела бастарда черной ненавистью, словно предвидела, что он станет причиной гибели законных княжичей.

Ну а Владимир, ставший великим князем по воле интриги, всерьез занялся продолжением рода: как уже отмечалось, он имел шесть жен и множество детей от случайных связей.

Но он был дикарь, а Мстислав был христианином и потому не мог следовать примеру отца.

– Мстислав, ты о чем задумался? – прервала чтение Милицы Анастасия.

Мстислав поднял голову. Он хотел было задать Анастасии тревоживший его вопрос. Но, встретившись с ее глазами, большими и наивными, понял, что этим вопросом он тяжко обидит ее. Для женщины вопрос о ее способности к продолжению рода является одним из самых важных и болезненных.

Анастасия ничего не ответит, но высказанное недовольство в способности к продолжению рода отложится в ее голове навсегда, и это вселит в их отношения недоверие.

Отец Мстислава князь Владимир имел шесть жен, но ни одну из этих женщин он не любил. И вряд ли он любил хоть одну из женщин, которые доставались ему.

Мстислав подумал, что страшно жить на свете без любви.

Вряд ли Мстислав любил жену, скорее он привык к ней и потому не хотел отдалять ее от себя.

– Из Киева приехал посол от Святополка с известием, что умер князь Владимир, – проговорил Мстислав.

– Сожалею, – сказала Анастасия. – Ты, наверно, горюешь?

– Я его знал мало, – проговорил Мстислав.

– Владимир был чужим для своих сыновей, – сухо заметила Аделина. – Он никого из них не любил…

– Бориса он любил, – сказал Мстислав.

– Он не Бориса любил, а возможность через него занять царский трон в Константинополе, – возразила Аделина.

– А что на совете дружины по этому поводу говорили? – поинтересовалась Анастасия.

В отличие от Аделины, Анастасию на совет дружины Мстислав обычно не приглашал.

Она и не обижалась. По характеру она была мягкой. Рядом с жесткой свекровью чувствовала себя, словно ягненок рядом с волчицей. К государственным делам она проявляла мало интереса.

– Ярослав не отдаст Святополку киевский стол, – сказал Мстислав.

– Но какая для нас от этого опасность? – спросила Анастасия.

– Милая моя! – снисходительным тоном проговорила Аделина. – Всё просто – наши соседи могут воспринять наше миролюбие как слабость и начать с нами войну.

– Мой брат поможет нам, – сказала Анастасия.

– На него мы и надеемся, – сказал Мстислав. – Ты должна написать ему письмо.

– Я завтра же напишу, – сказала Анастасия.

– Оно уже написано, – сказала Аделина. – Тебе надо его только переписать.

Анастасия поморщилась, но только поинтересовалась:

– Кто повезет письмо?

– Первинок, – сказал Мстислав. – Он завтра же утром уедет.

– Могу ли я что-то передать брату на словах?

– Конечно! – сказал Мстислав. – Он ждет тебя.

Анастасия ушла. Поднялся и Мстислав, чтобы уйти. Его задержала Аделина:

– Мстислав, ты будешь говорить с ней по нашему вопросу?

Мстислав покачал головой:

– Пусть идет, как Богу будет угодно. Упрек по поводу потомства оскорбит ее на всю жизнь. В этом нет ее вины.

– Что ж… – Аделина запнулась и выдохнула: – Значит, у тебя остается один выход…

– Какой?

– Завести сыновей от другой женщины.

Мстислав вспыхнул:

– Я христианин!

– И что же? Я же не предлагаю тебе завести еще одну жену.

– Но…

– Как тяжело иметь дело с порядочными людьми! – вздохнула Аделина. – Мстислав, ты благородный человек. Верный муж. Но для правителя эти качества вредны.

– Не будем об этом говорить. Я есть таков, каков есть, – раздраженно проговорил Мстислав.

– Ладно, пусть всё так и остается, – сказала Аделина. Она поднялась с лавки и обратилась к Милице: – Милица, пришли ко мне своего сына. Я тоже скажу Первуше несколько слов.

На Рождество было намечено открытие построенной церкви. Аделина на стройке бывала каждый день. За пару дней до открытия церкви она пригласила Мстислава посмотреть на построенную церковь.

Мстислав отправился в церковь, как всегда, в сопровождении близких бояр.