Сиденье было мокрое от снега, поэтому, забравшись на скамейку с ногами и угнездившись на её спинке, как страус на шлагбауме, он достал записную книжку, положенную каждому приличному творцу и набросал несколько штрихов, чтобы не забыть основную канву идеи.

После этого выудил уже из другого кармана телефон и принялся обзванивать всех своих друзей, в надежде, что кто-нибудь из них с радостью пригласит на рюмку чая. Минут через пятнадцать бесплодных попыток достучаться до совести приятелей, Андрей поверил в существование теории мирового заговора, направленного против него лично.

Каждый нашел какую-нибудь отговорку. То баба у одного под одеялом стынет, то подготовка к сессии, то вообще пьяные, лыка не вяжут, даже не поняли, кто им звонит. Никита вообще не поднял трубку, а Женя велела не маяться дурью и идти домой. Если честно, то стало немного обидно. Друзья, называется.

Так и сидел на лавке, на аллее парка, под светом фонаря, терзаемый противоречивыми чувствами праведного гнева, смертельной обиды и черной зависти вперемешку с ностальгическими воспоминаниями. Плюс, ко всему прочему, незаметно подкрадывалось чувство голода. Вне всяких сомнений, это было именно оно, а не расшалившиеся бабочки в животе.

Терзался до тех пор, пока выпитое накануне пиво не заявило, что ему внутри надоело, и оно хочет на свободу с чистой совестью. Андрей всегда стоял за свободу, мир во всем мире и свежие плавленые сырки в студенческой столовой.

Выбрав самые симпатичные кустики, он принялся размышлять о жестокости и не совершенстве этого мира, и насколько он агрессивен к молодым и талантливым людям, ищущим себя. Размышлял до тех пор, пока внимание не отвлек странный свет, пробивающийся сквозь ветки и снег, налипший на них. Странно, там не должно быть никакого света, фонари аллеи совсем в другой стороне. Если только бомжи костер развели.

Но на свет костра это мало походило. Он был голубовато-белый и лился ровно, а не мерцал как открытый огонь. Кажется, идея Андрея о триллере начинала приобретать новые детали.

Закончив свое, без всяких сомнений, важное мероприятие, Андрей пробрался сквозь кусты и оказался на небольшой полянке, в стороне от главной аллеи парка и встал как вкопанный, вытаращив глаза. С краю полянки, примяв подтаявший снег и, частично кустики лежала луна и сияла своим завораживающим гипнотическим светом. Андрей моргнул два раза, потом подумал, что этого недостаточно и протер глаза самым добросовестным образом.

Видение никуда не исчезло. Луна по-прежнему лежала на земле перед ним, и никуда исчезать не торопилась. Взглянув на небо, парень удостоверился, что на положенном месте её нет. Звезды все в наличие, даже пересчитал для пущей уверенности, а луны как сроду там не росло. Андрей крякнул, озадаченно почесав голову.

Луна обернулась на кашель и смущенно улыбнулась.

– Извините, пожалуйста, – сказала она очень красивым и чарующим голосом, – такая незадача.

– Красавица вы моя, как же вас так угораздило? – спросил юный бомж, подходя ближе, разглядывая Луну со всех бортов и почесывая тыковку. Не-не, свою тыковку.

– Да, понимаете, какая штукенция получилась, – начало небесное светило, смущаясь от того, что её так пристально обозревали и прикрываясь ладошками. – Меня один знакомый сегодня попросил быть к Земле чуть ближе, чем обычно, а я не рассчитала орбиту и вот…

Она развела руками и виновато улыбнулась.

– А зачем вам быть ближе чем, то установлено нормативами госта? – спросил Андрей, обходя по кругу и разглядывая Луну с другого ракурса.

– Видите ли, в чем дело, – Луна смущенно вертелась на месте, не давая разглядеть её как, то надлежит по протоколу. – У моего друга сегодня романтический вечер, свидание, знаете ли.

– Что ж дело полезное. Тонус повышает…

– Вот он и попросил, чтобы я была ближе. Знаете, большая полная луна средь звезд – это так романтишно.

От переизбытка романтишности Луна даже глаза закатила и пальчиком об свой бок повертела.

– Ну, не сказал бы я, что вы очень полная, – резюмировал Андрей, оценив красавицу своим профессиональным взглядом и в задумчивости скребнув подбородок. Вот незадача. Тут Луна во всем своем великолепии, а он не бритый. – Вполне вы даже стройная.

– Ой, правда?! – от смущения Луна залилась довольно интересным румянцем, с пикантным лиловым оттенком.

– Так, что мы с вами делать будем, драгоценная моя? – поставил Андрей вопрос на попа, уперев руки в бока и серьезно навесив бровь. – Не порядок, знаете ли, гражданочка.

– Да, не порядок, – сокрушенно признала свою вину ночное светило. – Не порядок…

– А с непорядками у нас кто борется?

– Кто? – Не то, испугавшись, не то, обрадовавшись, спросила Луна.

И приготовилась к самым решительным мерам на счет её персоны, вплоть до депортации по месту жительства.

– Милиция! – многозначительно подняв палец, припечатал молодой человек. – Идемте.

– Ой, а может не надо? – всплеснула руками единственный спутник планеты.

– Что значит не надо? – Андрей даже кросовком за торчащий из земли корень зацепился от удивления. – Как это не надо? Вы, разлюбезная моя, что же это пришли сюда навеки поселиться? А как же приливы и отливы? Знаете, все серферы мира вам за такое «зрасте-пожалуйста» спасибо не скажут. А как же уже устоявшиеся ритмы Земли, там, понимаешь муссоны-пассаты всякие, лунный календарь по фен-шую и солнечные затмения? Кому все это прикажете делать? Мне? Извините, но меня Наташка за такое окончательно прибьет. Единственный кто вам спасибо скажет – так это оборотни. Они превращаться в зверей перестанут.

Наверное, он чересчур грозно руками махал и слишком пылко возмущался. Луна еще больше перепугалась.

– Извините, пожалуйста, я не это имела в виду, – поспешила она успокоить Андрея. – Я просто не уверена, что ваша… Как вы сказали?

– Милиция, – милостиво напомнил юный бездомный.

– Вот-вот, вы уверены, что ваша милиция сможет вернуть меня обратно.

– Ничего-ничего. Пусть попотеют, а то только и могут, что бомжей по подъездам ловить и гей-парады разгонять, – припечатал Андрей, беря Луну за руку увлекая её за собой. – Идемте, на месте, что-нибудь придумаем.

– А как вас зовут? – спросила Луна, когда они шагали по парковой дорожке в сторону ближайшего опорного пункта.

– Вообще-то меня редко зовут, – грустно вздохнул молодой человек. – Как правило, гонят. Вот Наташка, к примеру, сегодня кобелем и импотентом обозвала и выгнала пинком под зад. До этого Славка, кореш мой, полудурком обозвал и выставил из хаты, потому, что к нему, видите ли, телка должна прийти. А чего сразу, спрашивается, выгонять? Лучше б она подружку привела, и мы бы вчетвером прекрасно посидели.

– Вообще-то я хотела узнать ваше имя, – укоризненно взглянув, произнесла Луна.

– Ах, вы в таком разрезе? – наконец-то сообразила эта бестолочь. – Это всегда – пожалуйста. Исключительно из солидарности сообщаю, что имя мое Андрей. Можно просто Андрюха. Андрюшик нельзя, меня так только Наташа зовет. Она у меня ревнивая. По поводу, и без.

– Андрей, – произнесла Луна имя своего нового приятеля с таким видом, будто пробовала на вкус и вот-вот примется его есть. Андрей на всякий случай немного отстранился. – Красивое имя. А долго нам еще идти?

– Да почти добрались. – Кивнул парень в сторону милицейского опорника, как мираж в пустыне, виднеющегося в свете уличного фонаря. – Сейчас разберемся, что – почем, кого, за, что и кирпичом.

– Зачем кирпичом? – перепугалась волоокая.

– Для профилактики.

В милиции их встретили как родных, словно с утра с самого только тем и занимались, что сидели и ждали, когда они озарят своим появлением сию обитель скромную. Хотя, пока, достучались до дежурного, Луна вся на адреналин извелась и три раза то бледнела, то краснела, словно цветомузыка, озаряя отделение разным светом. Андрею даже понравилось. Про себя отметил, что при случае надо будет её на дискотеку взять.

Наконец в форточке приемного окошечка показалось бравое лицо доблестного милиционера и, шевельнув щеками, поинтересовалось человеческим голосом, какого рожна им тут не спиться.