– Мне кажется, ты спешишь с такими выводами.

– Ты кого-то приметила? – не без надежды поинтересовался Часовщик.

– Возможно, – Эмилия Яковлевна не боялась бросаться намеками, не опасаясь, что они могут дать надежду и не оправдаться. Она знала, что он её простит в случае такого развития событий.

– Я хочу видеть это уникальное создание, – Часовщик оживился ещё сильнее, и гостеприимной хозяйке показалось, что он передумал уходить.

– Обязательно. Но не сегодня.

– Дашь мне знать, когда следует с облегчением вздохнуть и начать готовиться к отдыху.

– Но, ведь это так скучно, – Эмилия Яковлевна не представляла себя вне работы и в свои семьдесят два года изредка играла в театре роли героинь своих лет.

– А мне этого не хватает. Я мечтаю предаваться скуке. Поверь мне, она не так уж тягостна в Безвременье.

– Я все время забываю, что мы живем в разных мирах.

– То-то же, в общем, думай над тем, как порадовать старика, а мне пора идти работать, – Часовщик скрылся в дымке туманности.

«Они не ценят время»: эта мысль не давала ему покоя. Бредя по улице исторического центра города, он всматривался в фасады знакомых зданий. Каких-то сто лет пронеслось с того дня, когда он приходил сюда в прошлый раз. Тогда город казался тоже слишком шумным и люди сновали по своим делам, но время не утрачивало значения и важности. Все изменилось. Так должно происходить, чтобы от времени менялось пространство. А вот с чем Сторож не мог смириться, так это с ускорением, которое бездумно люди придавали времени. А оно их слушалось. И мчалось быстрее и быстрее. А самым печальным становился тот факт, что, добежав до определенной черты, люди принимались пятиться назад, чтобы сдержать остаток времени от приближения к окончанию пути.

Споткнувшись, Сторож мысленно отругал себя за неаккуратность. И одновременно с легкой заминкой на своем пути, он едва не столкнулся с парочкой молодых людей, ускоривших шаг при виде трамвая.

– Быстрей, – крикнул парень замешкавшемуся другу и тот послушно припустил бежать следом за ним.

Сторож знал, что в скором времени пришел бы другой трамвай, а парни на остановке могли бы спокойно побеседовать о проекте, над которым ломали голову почти весь семестр учебы в университете и наконец-то отыскали бы решение задаче, казавшейся неразрешимой. Но они спешили. Как и большая часть их современников. Упуская то, что не могло успевать за ними и временем.

Возраст безжалостно брал то, что ему причиталось, и утомленная Эмилия Яковлевна отправилась в спальню, предаваться сладости вечернего кратковременного сна, оставив гостиную в распоряжении мистеров котов.

Стрелки часов приближались к полудню, располагая Мистера Мудреца к беседе.

– Что думаете, коллеги?

– А что тут можно сказать? – лениво потянулся Мистер Философ. – И по поводу чего?

От беседы, как обычно, старался воздерживаться Мистер Мечтатель, но при этом внимательно слушал, что говорят другие.

– Обо всем, – с расстановкой уточнил Мистер Мудрец.

– Меня тревожит их старость. Наша Эмилия держится прекрасно, но мы-то знаем, что так будет не всегда, – Мистер Философ заметно погрустнел и попытался спрятать мордочку за передними лапами, словно прикрывая нос.

– На время. Только на время мы расстанемся. Когда-то. – Мистер Мудрец также печалился из-за неизбежности. Но он, как и его соплеменники знал, что все не так фатально, как могло показаться на первый взгляд и только несведущим особам относительно истинного положения вещей.

– И время тоже нужно уметь переждать, – Мистер Философ не видел повода для оптимизма.

Оба кота замолкли. Третий кот лишь грустно вздохнул и продолжил рассматривать мелькавшую на стене тень, отбрасываемую веткой дерева, растущего за окном.

Она обратила внимание на опадавшие листья. Сколько уже листьев ей довелось увидеть облетевшими? Тысячи или миллионы? Все они были фрагментами уносившегося в прошлое настоящего. Её личного. А она также само наблюдала за этим процессом, как за ложившейся наземь листвой.

Беата старалась не задумываться о времени, опираясь на молодой возраст. Но вот окружающие, не входившие в круг близких людей, норовили намекнуть о быстротечности молодости. И эти замечания страшили её не столько утраченным временем, сколько его отпечатком на лице. В такие моменты Беата задумывалась о матери. В свои годы, пересекшие пятидесятипятилетний рубеж обозреватель событий мира моды сохраняла довольно-таки бодрый настрой, не задумываясь о якорях, к коим она относила возраст. Столь воздушное отношение матери к жизни придавало оптимизма Беате. Или попросту облачало в иллюзию? И если последнее предположение было верным, то Беата многое упустила.

Уверенность, с которой она шла на работу, скрылась из виду. Беата решила, что не смеет принимать не взвешенные решения, а потому писать заявление об увольнении спешить не станет.

В течение месяца порог комфортной с виду мастерской переступили несколько человек. Их заказы Эрнест выполнил с молниеносной скоростью, из-за чего клиенты восторженно пообещали советовать всем своим друзьям столь шустрого часового мастера. Он знал, что слово они не сдержат и вовсе не со зла, а просто потому, что позабудут о нем, как только придут домой и водрузят на полку часы, продолжившие свой ход по кругу. Так и их владельцы вернутся к привычным заботам, и в круговороте рутины не вспомнят о мастере, спасшем контролеров времени.

Свободное время навалилось на него грузом, который не удавалось скинуть. Эрнест не столько тяготился отсутствием работы, сколько бесцельностью тянувшихся минут, а вместе с ними и часов.

Скрипнувшая дверь заставила с радостью посмотреть в её сторону. На пороге замешкалась пожилая женщина.

– Здравствуйте, – голос незнакомки обладал отменной дикцией.

– Здравствуйте, – ответил Эрнест, ожидая, что женщина посетует на поломавшийся механизм, заставивший её пропустить любимый фильм, идущий по какому-нибудь телеканалу. И ошибся.

– Какая полезная мастерская открылась на нашей улице. А я знаю все магазины в округе.

– Вы пришли с ознакомительной экскурсией? – несколько огорчившийся мастер не утратил любезности и счел должным продолжить беседу.

– Признаюсь честно, да.

– Мне приятно и такое внимание.

– У вас мало клиентов? – пожилая женщина сочувственно покачала головой.

– Вы точны.

– Как и ваши часы, – подметила женщина, – меня зовут Эмилия Яковлевна, но вряд ли вы захотите запоминать имя постороннего человека.

– Отчего же, я охотно запомню ваше имя, и мне думается, вы будете приходить ко мне в гости. Я владелец этой мастерской – Эрнест.

– Какое приятное имя и знакомство. Что же, Эрнест, вынуждена вас оставить, и желаю налаживания дел. В данном вопросе следует положиться на время.

Дверь снова издала характерный звук, который не устраняло даже масло для петель, и Эрнест вернулся на свое место за стойкой, чтобы ждать времени закрытия, уверенный, что никому не придет в голову побеспокоить его.

– Ты стал прогуливаться. Или прогуливать.

– Никоим образом. Только ненадолго отлучился.

– Я тоже отправился прогуляться, – сознался Сторож и, взбив непослушное облако, устроился в нем, как в кресле.

– С толком? – поинтересовался Часовщик.

– Просто так.

– Я провел время со старой подругой.

– Как она? – Сторож продолжал умащиваться в облаке, отмечая про себя массу неудобств, впрочем, он подозревал, что те возникнут.

– Стареет.

– Это естественно, – Сторож и за собой заметил такое свойство.