Для врачей-терапевтов и хирургов Атул Гаванде, писатель-хирург, запечатлел соглашение более незабываемо:
«Общество предоставило нам выдающееся и эксклюзивное разрешение на отступление от правил в целях распространения лекарственных средств людям, для ввода в бессознательное состояние, проведения манипуляций с их телами и возможность делать то, что в противном случае рассматривалось бы как насилие, которое мы делаем от их лица для спасения их жизней и обеспечения им комфорта»[41].
Социолог Эверетт Хьюз, когда говорит о «лицензии врача резать и вводить дозы лекарств или лицензии священника играть со спасением души человека»[42], описывает общественный договор аналогично Адаму Смиту, великому политическому экономисту и философу конца XVIII века, написавшему, что «мы доверяем наше здоровье врачу, а наше состояние и иногда нашу жизнь и репутацию – юристу и адвокату»[43]. Для профессий юридической сферы мы обнаружили суть великого договора, описанную более прозаично:
«В основе принципов, стоящих за эксклюзивными правами юристов в большинстве юрисдикций, – интересы клиентов, которым необходимы консультации по юридическим вопросам должным образом подготовленных и опытных специалистов. Так же как мы не хотим, чтобы какой-то Джо проводил операцию с нашим мозгом, мы не должны желать быть представленными в суде тем же Джо»[44].
Аналогично дело обстоит и с другими профессиями, общая изложенная здесь идея понятна. Жизнь сложна и требовательна, людям часто нужна обнадеживающая и достоверная рекомендация, особенно когда их общие повседневные знания и опыт недостаточны для решения проблем. Более того, людям требуется защита в основном от мошенников и шарлатанов, а иногда и от самих себя. Это привело нас к формированию собственного общего толкования великого договора:
В знак признания и в обмен на их экспертные знания, опыт и мнение, которые, по нашему мнению, должны быть применены ими для предоставления доступных, своевременных, обнадеживающих услуг по приемлемой цене; при условии того, что они будут распоряжаться и обновлять свои знания и методы, тренировать своих членов, создавать и следить за исполнением норм для гарантии качества предоставляемых услуг. Будут принимать в свои ряды только квалифицированных специалистов, всегда будут действовать честно, добросовестно, ставя интересы клиентов превыше своих, мы (общество) доверяем профессиям и предоставляем эксклюзивные права на осуществление широкого ряда социально значимой деятельности и оказания услуг; путем выплаты им достойной заработной платы, наделения их независимостью, автономией, правами на самоопределение и даруя им уважение и статус.
Мы признаем, что это сложно выговорить, но анализ работы профессионалов и исследование литературы показали, что именно в этом заключается суть совершенной сделки. Очевидно, что это – чрезмерное упрощение, не применимое в равной мере ко всем профессиям, но оно освещает основные моменты договора и готовит почву для оставшейся части книги.
В терминах политической теории, великий договор – это тип общественного договора. Это означает, что он не является на самом деле традиционным контрактом, составленным юристами. Великий договор никогда не был формально положен на бумагу и подписан, его условия никогда не были однозначно и исчерпывающе описаны, и никто на самом деле не выражал согласия с принятием всего ряда прав и обязательств, им предписанных. Тем не менее сделка может рассматриваться как вероятная в целом ряде юридических и регулятивных норм, дающих права широкому ряду деятельностных групп. Или она может рассматриваться как метафора, указывающая на то, что соглашение между профессиями и обществом настолько прочно укоренилось, прекрасно понято и широко распространено, что подлежит обязательному исполнению. В любом случае, на практике великий договор делает профессии проводниками – хранителями широкого ряда навыков, опыта и экспертных знаний, которые имеют фундаментальное значение для общественной и экономической жизни всех нас. Он имеет важность манифеста. Это договор, от которого общество сильно зависит. А также это дорогие обязательства: например, возьмите совокупные затраты страны на системы здравоохранения, образования, налогообложения и судопроизводства.
По нашему мнению, один из важнейших вопросов нашего времени состоит в том, должны ли условия великого договора быть пересмотрены или нужно отказаться от него. Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны погрузиться в тему глубже и рассмотреть, как различные теоретики объясняли феномен профессий и их доминирование во многих сферах жизни.
1.5. Теории профессий
На первой странице одной из лучших книг по этой теме «Система профессий» (The System of Professions) Эндрю Эбботт ставит вопрос, которые многие считают ключевым в теоретическом исследовании профессий: «Почему должны быть деятельностные группы, контролирующие получение и применение различных областей знаний?»[45]
Рядовой наблюдатель может удивиться, в чем же состоит дилемма. Разве не очевидно, что профессионалы знают и делают то, что обычные люди не могут, а мы им за это платим соответствующим образом? Согласно этой точке зрения, профессии – это лишь практичное средство, учитывая, что люди просто не могут знать всего сами и делать все самостоятельно. Если ломается машина или течет топливо, мы звоним специалисту. Аналогично мы обращаемся к врачу, юристу или бухгалтеру не потому, что вынуждены так поступать по закону, а потому что обстоятельства и наше невежество таковы, что мы хотим задействовать знания специалистов. Это кажется разумным объяснением, но существует множество альтернативных теорий. (Читателей, которых не интересуют теории, приглашаю перейти к секции 1.6.)
Альтернативные теории
В более ранних работах по профессиям отсутствие баланса или «асимметрия» знаний являлись основным предметом интереса. Фокус был на том, как профессии справляются с неравным распределением знаний в обществе[46]. При этом другие ранние теоретики были менее увлечены отсутствием баланса при распределении знаний и более – другими важными ролями, которые, по их мнению, выполняли профессии. Некоторые отмечали укрепление моральных устоев общества. Сторонники этого мнения утверждали, что профессии, единственные в своем роде, защищают и способствуют формированию достойных восхищения ценностей и положительных мотивов. Например, они ставят «благополучие клиента» выше «собственных интересов»[47], предоставляют «индивидуализированные», а не «шаблонные» услуги[48], предпочитают «принципы коллективного» ориентации на индивидуума[49], чувствуют «гордость за предоставленную услугу» вместо «интереса от возможности получить индивидуальную прибыль»[50] и стремятся к развитию «функционального» общества, а не «общества потребления»[51]. Они надеялись, что данные ценности и мотивы могут передаться от профессий широким массам. Эти идеи напоминают ранее затронутые в работах социолога-теоретика Эмиля Дюркгейма темы:
«То, что мы, в частности, наблюдаем в профессиональных объединениях, – это моральную силу, способную к сдерживанию индивидуального эгоизма, воспитанию среди работников более интенсивного чувства солидарности и предотвращению применения закона сильнейших в индустриальных и коммерческих взаимоотношениях»[52].
