– Привет! – Он широко улыбается, протягивая огромную лапищу. – Я Алан, из двадцать четвертого.

Я осторожно пожимаю мозолистую, с пластырем на одном из ногтей руку и тоже называю свое имя.

– Рад знакомству, соседушка. Неплохой тут райончик, да? Не беспокойтесь, со мной он хуже не станет!.. Да, отличная улица, участки большие – для меня это важно. Сейчас уже так не строят.

Повисает неловкое молчание. Похоже, он ждет, что я подхвачу разговор, но я совсем отвыкла от светской болтовни.

– А вы откуда переехали?

– С севера, из Ланкашира. Тут у вас, в Шропшире, поцивилизованней будет, а? Я смотрю, тут все такие из себя, верно?

Не знаю, что и ответить. Никогда не считала Шропшир особо цивилизованным местом, но это я, видимо, не была в Ланкашире.

– Что вас сюда привело? – спрашиваю я, довольная собой – кажется, я все же не разучилась разговаривать с людьми. – У вас здесь семья, родные?

Его лицо омрачается.

– Нет, – после некоторого колебания отвечает сосед, – у меня никого нет. С этим мне не повезло.

– Значит, работа?

Он хмурится еще больше. Приходится мысленно одернуть себя – я слишком любопытствую. Еще решит, что я из любителей совать нос в чужие дела. Вот будет ирония…

– Я, в общем-то, наполовину на пенсии, так сказать, – неловко отвечает он наконец. – Мне просто понравился городок – здесь так славно…

Тут я окончательно захожу в тупик. Маркет-Лейтон можно охарактеризовать по-разному, но уж точно не как приятное местечко, куда можно переехать просто так. Мы здесь только потому, что так вот подвезло с работой Джоанне, которая затащила нас сюда, на север, а теперь, как она любит говорить, нам уже не по средствам вернуться обратно. Так она отметает любой намек с моей стороны, что стоило бы вновь переехать поближе к «Хилвуд-хаус». Я все еще уверена, что под наблюдением доктора Лукас дела у меня пошли бы на лад гораздо быстрее.

– Значит, вы тут только вдвоем с сестрой живете? – спрашивает Алан. – Не бойтесь, я человек безобидный. Никаких трупов на заднем дворе, ничего такого, – с маниакальным смехом добавляет он.

Что тут скажешь?

– Джоанна скоро вернется…

– Точно, Джоанна! – обрадованно восклицает он. – Я столкнулся с ней вчера вечером, а имя потом вылетело из головы, стыдно признаться. Вы только ей не говорите, ладно? Такая элегантная – сразу видно деловую женщину.

– Она работает в отделе кадров крупной юридической компании.

– И красивая, и умная, значит. А вы – Сара, да? – где работаете?

Рассказывать ему свою историю я не собираюсь, поэтому отделываюсь стандартным:

– Я решила сделать перерыв в карьере.

Я как-то услышала эту фразу от одного из отцов на детском празднике и взяла на вооружение. У Джоанны она неизменно вызывает смех: «В карьере? Они там вообще заметили твое отсутствие?» Ну да, очень смешно. Не всем же вращаться в высших корпоративных кругах.

Алан, однако, принимает мое объяснение без дальнейших расспросов. Возможно, его «наполовину на пенсии» значит примерно то же самое. Кажется, нам обоим есть что скрывать.

– Не хотите зайти? – кашлянув, предлагаю я. – Может быть, чаю или еще чего-нибудь?

Он широко улыбается:

– Спасибо, Сара, не сегодня. Еще полно дел. В доме бардак, ничего не распаковано. И откуда у меня столько вещей? Тут нужна женская рука.

Значит, действительно холостяк. Надо будет сказать Джоанне, мысленно помечаю я себе.

– Я видел у вас качели, – замечает Алан. – В доме есть малыш?

– Да, Джеймс, мой племянник, сын Джоанны.

Надеюсь, это его не отпугнет. Может, не надо было говорить? Сестра взбесится, если я все испорчу еще до того, как новый сосед переедет сюда по-настоящему. Однако Алан улыбается еще шире.

– Люблю детишек! Нет ничего лучше, чем слышать, как они играют снаружи. Без их голосов и лето не в лето. У вас есть домик на дереве? Я вам сделаю – тут я спец.

Он продолжает болтать, теперь уже что-то про водяные счетчики. Через несколько минут Алан опускается на колени посреди подъездной дорожки и снимает металлическую крышку, которую я даже не замечала. Запускает внутрь руки и вытаскивает их мокрыми по локоть.

– Я так и думал, – чуть ли не с удовольствием заявляет он. – Это и по моему счетчику было понятно – утечка. Я схожу в водопроводную компанию, но вам тоже надо бы проверить свои счета. Вы, наверное, годами переплачивали.

– Правда? Ладно, спасибо.

Обязательно сообщу Джоанне, всем этим она занимается. Я вообще была не в курсе, что у нас есть счетчик. Поэтому она ворчит, когда я долго не вылезаю из ванной?

Поднявшись на ноги, Алан вытирает ладони о грязные джинсы, оглядывает себя и со смехом качает головой.

– Ну и видок у меня. Вы, наверное, думаете, что за пугало к вам переехало! Честное слово, обычно я так не хожу. В следующий раз вы меня не узнаете!

Я невольно вздрагиваю. Хотя он, конечно, не в курсе моего состояния, для меня это прозвучало на грани фола. Я, однако, уже заранее примериваюсь, что записать о новом знакомом в свою книгу – высокий, кошмарная прическа и едва различимая северная монотонность речи, приобретенная в Ланкашире.

Алан не умолкает, и моя улыбка становится все более натянутой и отсутствующей. Он наконец замечает, что я его почти не слушаю, и резко обрывает себя, хлопнув в ладоши, словно подав сигнал к окончанию разговора. Может, мне тоже так делать, когда кто-то надоест?

– Ну, рад был познакомиться, Сара. Передавайте мои наилучшие пожелания вашей чудесной сестре Джоанне! – Он стучит грязным, перевязанным пальцем себе по лбу. – Видите – запомнил имя! И в следующий раз буду выглядеть попрезентабельнее!

Усмехнувшись, Алан поворачивается и шагает к своему дому через улицу.

– Не забудьте насчет водопроводной компании! Это не вода, это ваши денежки утекают!

Закрыв дверь, я бреду в глубь дома. На меня вдруг наваливается ужасная усталость. Интересно, что об Алане скажет Джоанна? Он холост, так что она наверняка забросает меня вопросами. Я прокручиваю в голове наш разговор, стараясь выделить то, что может ее заинтересовать. Однако в конце концов у меня остается впечатление, что я рассказала ему гораздо больше о нас, не узнав про него самого ничего существенного.

Идет третий день нашего пребывания в гостинице. Это очень странное время. Как будто отрезанные от всего мира, мы питаемся сэндвичами и печеньем из супермаркета. К Джеймсу приходит из полиции специалист по поддержке жертв преступлений, Сэм Новак – блондинка с вытатуированными на запястье ангельскими крыльями. Почему-то о моем состоянии никто не заботится, хотя именно я получила сотрясение и несколько чувствительных синяков. Толком она нам ничего сообщить не может, только то, что расследование продолжается. Джеймс рассказывает ей о донжуанистом пенсионере – она говорит, что его уже опрашивали: в ночь убийства он был в Ковентри с подружкой. Племянника это не убеждает, а я удивляюсь лишь, что старик по-прежнему бегает по свиданиям.

– Правда, пока еще не со всеми мужчинами удалось связаться, – добавляет Новак.

Джеймс поражен:

– Сколько же их было?

– Ну, не так уж много, – с нервным смешком отвечает Новак. – Она вырастила сына и решила, что теперь ее время.

Я киваю, смаргивая слезы. Да, она могла бы наконец пожить и для себя, но кто-то лишил ее этой возможности. Кто же? Неужели просто какой-то тип с сайта знакомств? Бессмыслица ведь полная! От Новак ничего вразумительного не услышишь, одни банальные утешительные фразы и успокаивающие междометия. Кое-какие новости, однако, она нам все-таки приносит – мы можем вернуться в свой дом. Советует прибегнуть к услугам специализированной фирмы по уборке.

– Пусть все сделают профессионалы, – добавляет она. – Вам не нужно этого видеть.

В середине дня Джеймс вытаскивает меня из номера, чтобы горничная могла навести порядок. Заняв места в маленьком ресторанчике внизу, мы заказываем горячее и пару стаканов лимонада. Я бы предпочла что-нибудь покрепче, но племянник всегда был абсолютным трезвенником, а пить одной некрасиво.