— Это необходимые жертвы. Если бы мы столкнулись с Фархадом напрямую, была бы война. И сколько деревень мы бы разрушили тогда? Сколько мирных жителей погибло бы?

— Я уже давно поняла, что ты не такой, как прежде. Все это время ты вел двойную игру. Я даже хотела уехать из Офира. Однако Кейра и Филиппа уговорили меня остаться.

— Кто бы говорил про двойную игру, — холодно процедил Ардэшир.

— Я приехала в Офир ради тебя. Разве не ты связался со мной и едва ли не плакал, умолял помочь тебе? Говорил, что все эти годы ты провел в тюрьме, и что тебе и твоим детям грозит опасность. Ты посоветовал мне присоединиться к ловле дракона, потому что это давало мне шанс попасть в Офир. А когда мы наконец-то встретились, оказалось, что твои дела не так уж и плохи. Ты принялся уверять меня, что не забыл прежние чувства и что теперь я должна следить за этим расследованием, чтобы ничто не могло помешать твоему восстанию. Ты обманул меня.

— Как ты ловко перекраиваешь факты, — усмехнулся Ардэшир. — Раз ты хочешь поговорить об этом, ладно. Только не притворяйся, что это не твои драгоценные подружки убедили тебя приехать сюда. Филиппа Эйльхарт и Кейра Мец, которых ты только что так опрометчиво упомянула. Ты решилась на этот шаг, когда я пообещал тебе, что с моим приходом к власти положение женщин в Офире изменится. Что я кину все магические ресурсы моей страны к ногам чародеек Севера. Только тогда ты приехала. И я рисковал всем, решившись на встречу с тобой. Это было чистым безумием, так как моя стража сменялась ежечасно. И ты воспользовалась этой возможностью, чтобы соблазнить меня. Не потому, что так сильно по мне соскучилась, а потому что подружки надоумили тебя, как следует обращаться с мужчиной. Я не ожидал такого с твоей стороны, однако закрыл на это глаза. Отдался возможности вернуться на мгновение к прежним временами и поностальгировать. Так что кто кого использовал, это еще очень большой вопрос.

— Ради тебя я втерлась в доверие к Искандеру и Геральту, — бросила в ответ чародейка. — Я лгала обоим и делала вид, что хочу помочь. Чего стоит один спектакль с перемещением к разрушенной деревне. Я не думала, что я что-то увижу. И не должна была, не будь у меня с тобой определенная связь.

— Я уверен, что этот эпизод, как и многие другие моменты, дал тебе возможность побыть с Геральтом наедине, — принц не сдержал сардонической улыбки. — Ты же этого хотела.

— Я заманила его к мантикоре ради тебя. Хотя ты знаешь, я предлагала, чтобы твои люди просто скрутили Геральта и посадили на корабль в Новиград. Но ты убедил меня, что яд мантикоры не смертелен для ведьмака. Хотя я наблюдала обратное.

— Но ты же спасла его, — Ардэшир пожал плечами. — Мало того, ты помогла ему победить дракона. Так что мы квиты.

— Если он узнает о моей роли во всем этом… — Трисс не договорила.

— С этого и надо было начинать, — Ардэшир снова повернулся к ней. — Тебя не столько злят мои действия. Ведь они соответствуют твоим целям. Сколько тебя беспокоит то, что ты можешь упасть в глазах своего драгоценного ведьмака.

— Ты глубоко ошибаешься.

— Не волнуйся, я приложу все усилия, чтобы он ничего не узнал. Я не трону его и позволю беспрепятственно покинуть Офир. Слово будущего падишаха.

Трисс не ответила.

— Впрочем, я не отказываюсь и от других своих обещаний. После официального вступления на престол я выполню все, что требуется и даже больше. Я разрешу женщинам в Офире практиковать магию. Впущу твоих ненаглядных подружек в страну и даже готов сменить верховного чародея.

Трисс по-прежнему ничего не говорила. Ардэшир трактовал это как хороший знак.

— Кстати, о вступлении на престол, — он взял с кресла большой сверток, обернутый в ткань, и протянул его Трисс. — Это тебе, чтобы ты подготовилась к официальной церемонии.

Чародейка молча развернула сверток.

— Это парча, обитая горностаем, — пояснил ей принц. — Символ власти Офира. Я хочу, чтобы ты сама придумала, что из него сшить. Плащ или даже платье. Как и выбрала свою будущую должность, — он подошел ближе и провел пальцем по щеке Трисс в самой нежной искренней ласке. — Оставайся рядом со мной. В качестве верховной чародейки или советницы падишаха или даже спутницы жизни. Реши это сама.

Он в упор посмотрел на нее. Внутренне весь напрягся и ждал ее реакции. Трисс задумчиво погладила приятный на ощупь мех и гладкую парчу. Снова встретилась взглядом с черными бездонными очами Ардэшира и вздрогнула.

— Как же сильно ты изменился, — наконец сказала она. Тихо, едва слышно. — Никогда бы не подумала, что умный образованный юноша, который писал прекрасные стихи и находил отдых в поэзии, однажды станет способен на такое. Я с горечью вспоминаю, каким талантливым ты казался мне в Оксенфурте. Какой возвышенной была твоя душа.

Казалось, Ардэшир никак не отреагировал на ее слова. Однако он как-то разом утратил прежнюю мягкость и очарование.

— Мы оба изменились, — холодно ответил он. — И когда я вижу, как на тебя влияют твои подружки и прочие собратья по цеху, мне становится очень грустно.

— Видимо, наши чувства наконец-то взаимны. Помнишь, как когда-то были взаимны и раньше.

Ардэшир невесело усмехнулся.

— Тебе надо выбрать сторону, Трисс. И чем раньше ты это сделаешь, тем меньше друзей потеряешь. Большая игра всегда требует жертв. Невозможно удовлетворять свои амбиции и не запачкаться кровью. Ты можешь быть такой же благородной, как Геральт, но тогда прими тот факт, что ты подчиняешься ударам судьбы, а не вершишь свою историю. Иначе займись исследованиями и не суйся в политику.

— Это предупреждение или приказание? — холодно поинтересовалась чародейка.

— Это совет неравнодушного друга. Я вижу, как тебя разрывает между тем, что ты считаешь правильным, и тем, что тебе нашептывают остальные чародейки.

Трисс решительно завернула ткань и протянула сверток обратно принцу.

— Прости, но я не могу принять ни твой подарок, ни твое предложение.

Она не стала задерживаться возле Ардэшира и вскоре покинула его новый кабинет. Пока Трисс уходила от принца и шептала про себя как мантру «Что было между нами, то быльем поросло», столицу раздирали интриги и противоречия.

Однако на дворец Искандера наконец-то снизошел мир и покой. Едва только стемнело, как стайка наложниц высыпала наружу и окружила своим вниманием и Лютика, и великого визиря.

Внутренний сад дворца, куда недавно телепортировался ведьмак вместе со своими спутниками, сейчас выглядел очень уютно. Сотни горящих факелов освещали разбросанные по траве лежаки и подушки. Низенькие столики, усыпанные яствами. Разные принадлежности для курения табака и кувшины с розовой водой.

Девушки соревновались друг с другом и пускали бумажные фонарики с обрыва. Маленькие плавающие огонечки быстро растворялись в стремительно наступавшей черноте. Другие наложницы зажигательно танцевали в центре сада, перебирая босыми ногами по мягкой траве. Лютик даже залюбовался изящными щиколотками офирок и множеством браслетов, навешанных на них.

Он сидел перед Искандером, одурманенный вином напополам с розовой жидкостью, обнимал одновременно трех женщин и шептал каждой из них на ухо всякие непристойности. Сам визирь был тих и задумчив. По его приказанию и слуги, и наложницы вели себя так, будто ничего не случилось. Однако все в Искандере: в позе, в движении головы — явно указывало на ту перемену, которая произошла в его душе. Он не замечал своей любимой фаворитки. Очень нарядной и совсем юной наложницы, которая все не решалась коснуться его или заговорить. Просто сидел, смотрел вдаль и курил трубку. Выпуская ароматный белый дым.

— Где Геральт? — осторожно поинтересовался бард.

— У чародейки.

— Ёбушки-воробушки, — выругался Лютик и сразу перестал обнимать наложниц, вьющихся вокруг него.

— Каждый волен проводить последнюю ночь в Офире так, как пожелает, — философски заметил Искандер.

— Но почему с ней, после всего, что она сделала. Я бы бежал от неё как можно дальше, впрочем, зачем я спрашиваю, если и сам знаю ответ.