Лютик, между тем, явно не понимал намеки и не стал молчать:

— Я лишь ставлю тебя в известность, что ты близок к тому, чтобы наломать дров. Если, конечно, хочешь снова показаться на глаза Йеннифер. Как ты сам понимаешь, трахать ее закадычную подружку — это не лучший способ вернуться.

Янтарно-желтые глаза ведьмака как-то сразу погасли.

Йеннифер.

Впервые за месяцы, прошедшие с их расставания, он перестал чувствовать пустоту внутри. И ноющую боль в сердце. Он перестал вздрагивать от самого звука этого имени, которое отдавалось неприятным эхом. Клонило его к земле и не давало подняться. Йеннифер даже перестала приходить к нему во сне по ночам.

— Ты же понимаешь, что она обо всем узнает, — вздохнул Лютик. — Просто поймет по выражению лица или того хуже прочитает в мыслях. Она уже знает, что ты тут. Что Трисс тут. Так что ей не составит труда догадаться про остальное. А там останутся от тебя только портки. Ты не порвал с одной чародейкой, а уже играешь в отношения с новой.

Трисс.

С ней было так легко и просто. Не надо было думать над каждым словом и ждать колких фраз в ответ. С ней можно было расслабиться и забыться. Веселая рыжеволосая хохотушка. Знающая столько пикантных анекдотов из жизни. Высмеивающая королей, с которыми встречалась. Она была непохожа на остальных чародеек. Она брала не опытностью и навыками, а свежестью и молодостью. Брала своей очаровательной неподдельностью. Беззаботностью. И радостью к жизни. Когда он стал к ней так сильно привязываться? Он и не мог сказать точно.

Он все еще помнил, как она цеплялась за него там, на просеке. Как дрожали ее плечи и бурно вздымалась грудь. Она спасла ему жизнь, выстояла против дракона и показала себя сильной. Она же не скрывала от него и своей слабости. И как это было приятно, когда в тебе действительно нуждались. Когда ты не чувствовал себя бессильным, а мог понять, помочь и утешить. Мог сделать хоть что-то путное.

А может, он стал привязываться к Трисс, когда переехал к ней в шатер. И в его жизни появилась эта странная рутина. Теперь он просыпался утром, чтобы приникнуть к ее теплым жадным губам и испытать на себе ее крепкие объятья. Завтракал вместе с ней, весело болтал о том, о сем. Отправлялся на охоту или на рыбалку с Лютиком. Или же выслеживал трупоедов. В столичном регионе монстры попадались ему редко. Но все-таки, бывало.

Когда жара наконец спадала, он сопровождал Трисс к ближайшей речке. Они купались вместе, не спеша обсыхали на солнце, а потом занимались любовью прямо на песке. Под едва слышный мелодичный плеск волн.

Поздно ночью, окутанный ее длинными каштаново-рыжими волосами, которые забирались и пролезали повсюду, Геральт медленно засыпал рядом с ней и чувствовал себя совершенно счастливым. На удивление спокойным и полным.

А ведь его дела были очень плохи.

Искандер покинул их вскоре после нападения дракона на лагерь. Он приказал колесить поблизости от столицы и не останавливаться нигде больше чем на сутки. Они перебирались с места на место. Под проливным дождем и холодом, под невыносимой жарой и душной влажностью. С личной гвардией великого визиря и оставшимися в живых чародеями.

— Я убежден, что заказчика надо искать во дворце, — настаивал Геральт при последней встрече с Искандером. — Он знает, что я его ищу. Более того, я уверен, что последние два раза он охотился именно на меня. Я говорил тебе, это не только дракон, но и мантикора.

Искандер задумался над его словами. И долго молчал, ничего не говоря в ответ.

— Надеюсь, что ты смертельно ранил его, — наконец-то произнес офирец. — Потому что сейчас мне совершенно некогда этим заниматься.

Геральт кивнул.

— Этот яд способен причинить вред даже дракону.

— Экстракт из желез мантикоры, — усмехнулся Искандер и покачал головой. — Умно, Геральт, очень умно. Я признателен тебе за смекалку. Я бы никогда не догадался синтезировать ядовитые вещества. Да и не смог бы приготовить такое зелье. Меня радует уже то, что новых нападений пока нет.

Геральт потер подбородок рукой.

— Я думал, мы хотим добраться до тех, кто стоит за этим.

— Хотим. Однако, как я уже говорил, найти предателя — это мое дело. А ты будешь вознагражден в соответствии со своими заслугами. За это можешь не переживать.

Геральт помедлил. Искандер то воспламенялся, то терял к этим нападениям всякий интерес. А возможно, просто не доверял ведьмаку. Или же действительно был занят другими более важными обязанностями при дворе. Тяжело было до конца понять этого странного офирца.

— За себя я не переживаю. Я уверен, что ты — человек слова. Но меня удивляет, что мы топчемся на месте, когда нам следует быть в столице и искать заказчика.

— Этим я и занят сейчас. Нам надо, чтобы все было спокойно в Мараканде, и тогда мы сможем продолжить поиски. Поэтому я предлагаю не высовываться, во всяком случае пока тебя не попытаются убить вновь.

— То есть ты предлагаешь мне сидеть и ждать до тех пор, пока меня не убьют. Прекрасно. А не пошёл бы ты в жопу, Искандер. Я не собираюсь ждать. Просто дай мне ресурсы и людей. И доступ во дворец.

Офирец неприятно скривился.

— Ты вроде бы говорил, что держишься вдали от политики. И что дворцовые интриги тебя не интересуют.

— Я также говорил, что не убиваю драконов. Однако, как видишь, мне все-таки пришлось вмешаться.

— Оставь эту сказочку для ушей Фархада, — безапелляционно заметил великий визирь. — Я знаю, что кодекса ведьмаков не существует. Уж поверь мне, я сумел проверить. Мы сразу же с тобой договорились, что ты разбираешься с монстром, а я — со всем остальным. Так что сейчас тебе лучше всецело положиться на меня.

— Холера, - выругался Ведьмак и вышел.

Искандер вскоре уехал и даже не сказал, когда вернется. Шансы Геральта попасть в Новиград по-прежнему оставались крайне туманными. Он застрял в этой стране на несколько месяцев, и дело постепенно шло к тому, что он проведет здесь еще столько же. Однако в глубине души он совсем не возражал. Он оставался в Офире по собственной воле. И у него под рукой имелось все, что было необходимо для жизни.

— Кстати, — недовольно заметил Лютик. — Ты оставил тут кое-что из своих вещей.

С прыткостью, достойной великих атлетов, бард пошарил в углу палатки и отдал Геральту большой плотно запечатанный сверток.

— Что это? — уточнил ведьмак на всякий случай.

Лютик пожал плечами.

— Не знаю, это было в твоих седельных сумках.

Геральт аккуратно повертел сверток в руке и внезапно вспомнил про подарок мастера рун. За всеми последующими событиями он уже успел позабыть о своей прошлой встрече с офирцем. Сверток остался в Новиграде вместе с остальными вещами. А Лютик заботливо притащил все ведьмачье добро сюда — в загадочную страну Офир.

— Откроешь или как? — невинно поинтересовался бард и с любопытством вытянул шею.

— Я должен развернуть его только тогда, когда мне понадобится помощь, — вспомнил о наставлении Геральт.

— А нам и нужна помощь, — нетерпеливо сказал Лютик. — Мы тут застряли непонятно насколько.

Ведьмак не стал упрашивать себя дважды и развернул мягкую на ощупь ткань. Внутри оказался тщательно сложенный ковер. Старый и немного проеденный молью. Большой с выгоревшим фиолетовым оттенком. На нем были причудливые рисунки в виде офирской вязи с желтыми кисточками на концах.

Геральт аккуратно разложил ковер на полу и чихнул от поднявшейся пыли. Бард отложил трубку. Встал и прошелся по ковру в своих новых расшитых туфлях. С настолько лихо загнутыми носами, насколько это требовалось по последнему писку моды. Впрочем, Геральт не обратил на него никакого внимания. Он пристально разглядывал сложные офирские узоры, вышитые на фиолетовой ткани.

Не удержавшись, Лютик громко фыркнул:

— Видал я ковры и получше. Вряд ли с помощью такого подарка мы сможем добраться туда, куда нам сейчас нужнее всего.

Внезапно медальон ведьмака пришел в движение. Сначала коротко, а потом интенсивно завибрировал. Ковер вдруг затрепыхался. Выгоревшая фиолетовая ткань заходила волнами и оторвалась от пола. Сначала невысоко. На каких-то полметра. Не больше.