– Всех защищает. А ты еще маленький, чтобы понять.
А я был и слишком маленьким, чтобы маму терять, это меня обидело, и я убежал вперед от бабы Таси, и, пока она доковыляла до дома, я уже слушал музыку по нашему с мамой магнитофону.
Она зашла ко мне в комнату.
– Включи потише.
Я сначала делал вид, что не слышу ее, но она продолжала стоять и смотреть на меня, поэтому я сдался и убавил громкость.
– Радио любишь?
– Это магнитофон.
На следующий день она принесла мне стопку журналов «Юный техник», среди которых были номера позапрошлого года и один самый новенький.
– Сходи в двадцать третью квартиру, там живет Екатерина Ивановна, у нее сын увлекался радиотехникой. Потом пошел в армию, погиб в Афганистане. У него осталось много деталей и старых приемников, она тебе их даст.
Мало мне было смерти вокруг, но я все равно сходил. Екатерина Ивановна до сих пор имела траурное лицо, но она не стала нагружать меня воспоминаниями и отдала детальки от своего сына. Я высыпал их перед собой, это был целый конструктор, и в первый вечер мне даже хотелось разобраться во всем этом. Я листал журналы с яркими обложками и желтеющей бумагой, рассматривал схемы, но когда я вчитывался, у меня не выходило вникнуть. Вскоре они мне наскучили, и я их забросил. Еще какое-то время я прикручивал одни детальки к другим, разбирал и заново складывал старые приемники, но и их я отложил.
Баба Тася записала меня в местную библиотеку, она казалась куда меньше, чем в Василевске, но из-за этого казалось, будто в ней хранится множество тайн. Я подумал, что было бы здорово походить тут между стеллажами и заглянуть в самые пыльные уголки, но делать это сразу мне не захотелось. Поэтому я взял книгу по совету тетеньки в толстых очках, работавшей там. Это был сборник рассказов про собак под названием «Эльбрус находит след». У женщины, написавшей его, была смешная для тематики книги фамилия – Волк. Я любил животных, но читалось не очень-то охотно. На всякий случай я спросил у бабы Таси, не можем ли мы позволить себе щенка, но она сразу отказала мне и принялась поправлять многочисленные связанные ей коврики и настоящие цветастые ковры, будто бы только одно упоминание собаки могло их замочить.
– Тебе нужно найти занятие по душе, отвлечься, а то кем ты вырастешь, – говорила мне баба Тася, когда заставала меня лежащем на кровати под зорькой или прыгающим в такт музыке.
В Василевске я посещал туристический кружок, и иногда мама подумывала, не записать ли меня на футбольную секцию, когда видела, как я гоняю мяч по двору с друзьями, но у нас постоянно что-то не складывалось, тренер то болел, то уволился, а то мы с мамой забывали. Я думал, обрадовалась бы мама, что я хотя бы в Зарницком записался в секцию, но быстро решил для себя, что ничего от нее не осталось, чтобы гордиться мной. А если воображать то, что было бы, то всем известно, что от этого во рту могли вырасти грибы. Поэтому я не рассказал бабе Тасе ни про футбольную секцию, ни про кружок, о котором она могла вспомнить сама – мы с мамой рассказывали ей о моих походах, но эта информация не сохранилась в ее памяти.
Как-то утром, пока баба Тася гуляла вокруг дома, я лежал в кровати, задрав ноги на стену, и смотрел на мамин символ удачи на ней. Тогда у меня появилась идея, я решил словить настоящую птичку зорьку и поселить у себя.
Был выходной день, поэтому я до обеда ушел гулять в лес на ее поиски, прихватив с собой картонную коробку и хлебные крошки. Лес уже запорошило снегом, деревья казались одинокими без листвы, но это было мне только на руку. Оранжевое пятнышко должно было разглядываться легче, но мне попадались лишь гроздья рябины, которые я каждый раз издалека принимал за зорьку. От бабки я узнал, что второе ее название малиновка, поэтому я все пытался найти кусты малины, но не мог их опознать без листьев. Сугробы намелись еще хлипкие, я старался ходить только по тропинкам, но все равно набрал полные сапоги снега, ноги заиндевели, и мне пришлось возвращаться домой, не добившись никакого результата. Тогда я решил вечером пойти в библиотеку и поискать книгу про птиц, чтобы лучше изучить зорьку и понять, где она обитает.
Мне хотелось найти свои следы и по ним выйти из леса, но в выходной день их уже успели затоптать, поэтому я шел по тропинкам, вспоминая, где повернул. Когда из-за деревьев стали виднеться дома, мне вдруг в лицо ударился плотный комок снега. Я поднял взгляд от своих мнимых следов и увидел, что прямо на меня бежит девочка примерно моего возраста. Она казалась на треть головы выше меня, ее темно-русые кудрявые волосы растрепались и вылезали из-под вязаной шапки, а лицо раскраснелось от движения и холода. Сзади меня раздался смех, я обернулся и увидел, что там стояла еще одна девочка со снежком в толстых варежках, для которой, видимо, и предназначался этот удар.
Растрепанная девочка добежала до меня и тоже залилась смехом.
– Я не в тебя хотела, – сказала она и выставила вперед локоть, будто бы я сам собирался ответить ей снежком в нос. Из-за локтя в красной куртке я едва мог разглядеть ее лицо, но смог отметить блеск в ее зеленых глазках и трещинку на кукольных губах.
Девочка немного нахмурилась и спросила:
– А ты из какой школы?
– Номер четыре в Василевске.
– О, кто пожаловал в нашу глушь.
Она сорвалась с места и побежала дальше к своей подружке. Если бы я ответил ей и кинул в нее снежок, я мог бы познакомиться с ними. Девочка мне понравилась, я уже готов был набрать в руки боеприпасов, чтобы атаковать ее со спины, но она успела добежать до своей подружки и они вместе смеялись, наверное, надо мной, поэтому я не стал делать этого.
– Наденька, ну осторожнее же надо! – услышал я мужской голос. Неподалеку стоял дядька в нелепом лыжном костюме, который запоздало спохватился о том, что его дочка швырнула в меня снегом. Он замер посреди сугроба недалеко от тропинки, чтобы не мешать никому пройти. Мужик был совершенно нелепого вида, мялся с ноги на ногу и, когда я на него посмотрел, виновато мне улыбнулся, будто бы среди нас двоих взрослым был я.
С именем Надя у меня остались неприятные ассоциации, но они не испортили впечатление об этой девочке. Я думал о ней весь вечер и жалел, что не успел рассмотреть как следует ее лицо. Вот если бы у меня получилось разозлиться на нее в тот момент, я мог бы повалить ее в снег, пускай она даже бы посчитала меня чокнутым. В Зарницком жило около восьми тысяч человек, это казалось много, но в то же время я знал, что не так уж, и, скорее всего, я встречу ее снова. Тем более она, должно быть, жила неподалеку.
Еще несколько дней я гулял около леса, вглядываясь в прохожих, но ни Надя, ни ее подруга, ни даже ее папа мне не встречались. Поэтому я вернулся к своему первоначальному плану и пошел в библиотеку узнавать про зорьку. За книжками я просидел весь день, у меня даже заболели глаза. Это была какая-то странная боль, картинки в моем поле зрения покрылись размытыми пятнами, будто бы экран телевизора облили водой. Голова разболелась, но через четверть часа все закончилось.
В библиотеке я успел выяснить, что зорька имела несколько имен. Кроме малиновки, она носила еще и свое официальное название – зарянка. На зиму она улетала в теплые страны, а это означало, что до весны мне было совсем нечем заняться.
Глава 3. Метка дьявола
Новый год прошел неинтересно, мы отмечали у подруги бабы Таси, тоже бабки. К ней на праздник приехали сын, сноха и их ребенок, но ему было пятнадцать, и он не хотел со мной общаться. Он пальцем нарисовал на моей тарелке в майонезе слово «додик». В каникулы баба Тася все гнала меня на улицу, говорила, что мне нужно двигаться и дышать воздухом, но я не понимал зачем. Я же не собирался становиться спортсменом. Иногда меня веселил Толик-Алкоголик, я совсем перестал его бояться и периодически намеренно к нему подходил с какой-нибудь совершенно бессмысленной фразой в ожидании того, как он за нее зацепится. Особенно я любил, когда он матерился или сыпал пошлости. Немногие взрослые позволяли себе подобное при мне.
