Настя глядела на папу снизу вверх, смеялась. Он был такой большой и тёплый. Она быстро запомнила движения, но снова и снова вставала на его ступни.
– Давай ещё раз!
– Ну, хитруля!
А Настя заливалась ещё громче.
Настя положила тапки обратно. Никакой подходящей обуви не нашлось. Она наденет свои кеды, холодно уже, конечно, но что поделаешь.
Оставалось придумать план отхода.
Выбрать неделю, когда мама работает в первую смену. Утром теперь темнее, это ей на руку. Выйти нужно пораньше. Сумку с учебниками (половину не брать) и обувь оставить за заборчиком столовой. Там есть гаражи, легко спрятаться. Потом вернуться к машине, всё сделать и бегом за забор, снять спортивные штаны, ветровку, кепку и кеды, всё в пакет и быстренько в школу. Одежду оставлять за гаражами нельзя, будут искать – найдут. Лучше с собой. Хочешь спрятать, оставь на видном месте, где-то она об этом читала. Повесить пакет в раздевалке, сверху куртку, никто и внимания не обратит до конца занятий. К тому же, где будут искать мальчика? В округе две школы и интернат. Скорее всего, пойдут сначала в интернат. Значит, можно спокойно посидеть пару – тройку уроков, а там отпроситься. Перчатки, что если бензин попадёт на них? Вот проблема. Нужно быть аккуратней и всё же, вдруг. Их не выкинешь. Может сжечь? Дорога в школу будет немного длиннее. Она знает, есть мусорный бак возле дома напротив гаражей, рядом общежитие и тот самый интернат. Если бензин всё же попадёт на перчатки, загорятся они быстро. И вместе с ними содержимое помойки. Кто-нибудь увидит? Значит, ветровку надо снять позже, за домом. И сумерки в помощь.
Чем ближе назначенный день, тем больше эта дрожь, словно телеграфный столб внутри. В который раз Настя перебирала свой тайник, прокручивала план в голове. И вот, наконец, всё случится завтра. Сегодня машина стояла на прежнем месте. Настя проверила зажигалку – горит. Она легла пораньше. Заснуть просто невозможно! Мысли, мысли. Настя тихонько встала, на кухне выпила воды, не включая свет. Безлунная ночь, звёзды мерцают, особенно слева, там нет фонарей. Такой же вечер был, когда они с папой возвращались… откуда? С тренировки, кажется. Недалеко от дома отец встретил знакомого, они разговорились. Насте стоять трудно и она носилась по полю перед пятиэтажкой. Остановилась, подняла голову. Звёзды, мириады звёзд, так много она ни разу не видела! Они раскинулись куполом, огромным, домов вокруг было немного. Вдруг страх, нет, ужас охватил её – небо надвигалось сверху неведомой силой, необъятной бездонностью. Настя бросилась к отцу, схватила его за руку, уткнулась лицом в пальто, закрыла глаза. Папа продолжал говорить, и его голос успокаивал. Лишь через несколько минут Настя решилась взглянуть вверх. Звезды спокойно мерцали, холодные и равнодушные. Держа отца за руку и улыбаясь, она погрозила вверх пальчиком, тихо прошептав: «Небо, я тебя не боюсь»!
Будильник прозвенел в половине шестого. Настя проснулась вместе с матерью, ей на смену к семи, в шесть она уйдёт. Как только дверь за мамой закрылась, Настя соскочила с кровати. Было ещё темно. Свет можно включить только в ванной, окна видно с дороги, мама может заметить, хотя найти припасённые вещи Настя могла и на ощупь. Наскоро перекусив, она стала собираться.
«Нужно ещё раз всё проверить, пройтись по пунктам плана». – Внутри росло напряжение, будто звенело что-то. В полотняный мешок были уложены зажигалка, предварительно проверенная и протёртая («вдруг потеряю»), и верёвка. Всё это отправилось в школьную сумку. Туда же пара учебников и тетради. Большой пакет с сапогами, в который потом нужно уложить кепку, куртку, брюки и кеды, придётся нести отдельно. Светало. Рано идти – смысла нет, столовка открывается в восемь, грузовик приезжает к этому времени. Это Настя знала.
«Ну вот, наконец, без пяти минут, пора!»
Дверь открыла тихо, «глазков» в дверях у соседей не было, не увидят, но могут услышать. Благо дверь не захлопывалась, можно аккуратно прикрыть и повернуть ключ в замке. Крадучись, Настя спустилась вниз.
Ночью подморозило. « До рассвета далеко. Цвета ещё не различимы, это хорошо». – Думала Настя, шагая через двор, надвинув капюшон на глаза. Сердце прыгало в груди.
«Вот сейчас поворот и …». Чего ей больше хотелось, чтобы машина была там или её не было? Не успев сообразить, Настя столкнулась со своим чудовищем.
– Ждёшь меня?
Нужно было пройти мимо, к гаражам, там спрятать сумку, захватив с собой полотняный мешок, одеть перчатки. Теперь вернуться к машине. Ноги отяжелели.
– Ну же, не трусь, – подбадривая себя, Настя ухватилась за дугу клапана бензобака. Как и в прошлый раз, открылся он довольно легко.
– И что теперь? – Вряд ли её заметят здесь, между забором и бензовозом, в полумраке, и всё- таки надо торопиться. Вдруг водитель позавтракает быстро или кто свернёт с дороги сюда, к тому же темень рассеивалась, её увидят из дома напротив, хоть и не разглядят – далековато. – Что сложного, вот идиотка, затолкай верёвку внутрь, вытащи, зажги и дёру. – Продолжая уговаривать себя, Настя мяла в руках сумку, раскачиваясь вперёд-назад, наконец, открыла её. Оглядываясь по сторонам, она подняла голову. За забором, на втором этаже поликлиники светилось окно. Женщина, немолодая, в белом халате, видимо, писала что-то, отложила налево, взяла справа и снова стала писать. Поликлиника открывалась в девять.
– Вот зачем она припёрлась в такую рань! Окна больницы слишком близко к цистерне грузовика, кабинет разнесёт вдребезги! Она снова осмотрелась вокруг и словно впервые увидела. Машину, дом напротив, женщину в окне, облака в светлеющем небе. Вдалеке просыпался город. И у всех и всего своя жизнь. И никто не виноват, что умер отец, и никто и ничто не вернёт его! Слёзы полились из глаз. Такой ясности в её голове давно не было. И если кто-то потом спрашивал, когда она стала взрослой, она помнила, в тот самый момент. Вдруг Настя услышала кашель. Выглянув из-за машины, она увидела мужчину, коренастого, слегка сутулого, средних лет, направлявшегося сюда. Вид у него был какой-то помятый, их взгляды встретились, грустные глаза, на секунду ей показалось, что… . А в следующую она уже неслась домой.
«Случилась в городе такая история. Парень повстречал девушку, красивую, понравилась она ему. И вот пригласил он её в ресторан. Весело им было вместе. Многое рассказала девушка о себе, где живёт, что любит. Только неосторожен был парень, разлил красное вино на её платье. Вскочила расстроенная девушка и убежала. А парень решил пойти по адресу, что она дала ему, извиниться. Но встретили его там пожилые люди в чёрных одеждах. Спросил он про девушку, описал её.
– Так и есть, это наша дочь, но мы схоронили её две недели назад.
И отправились они на кладбище, вскрыли могилу и нашли девушку с красным пятном от вина на платье».
Сколько таких страшилок рассказывают дети друг другу, про гробы, про чёрные комнаты. Особенно впечатляюще вечером, а в самый ужасный момент слова нужно произнести быстро и схватить собеседника за руку. Но Настя слушала и хотела верить, а вдруг? И молила:
– Ну, пожалуйста, папочка, я никому не скажу! Ты только приди! Мы будем ходить с тобой в парк, гулять по аллеям. А хочешь, будем сидеть дома, пока мамы нет. Никто не узнает, я обещаю! Я умею хранить тайны, ты ведь знаешь! Ну, пожалуйста!
И он пришёл. Ночью. Во сне. Сначала точка вдали, затем всё ближе, ближе. И вот уже отец. Настя бросилась к нему: «Папа»! Но тут голова отца отвалилась на бок, а из дыры, где должна быть шея, вырвалась широким потоком алая кровь, заливая всё вокруг. В ужасе, с криком проснулась Настя и долго сидела на кровати, пытаясь прийти в себя. Больше она его не звала. Когда это было? Года два назад? Сейчас Настя снова сидела на кровати. Её трясло и тошнило. И всё-таки заставила себя встать, согреть чайник на кухне. От горячего чая полегчало. Нужно ещё за сумкой сбегать. Настя села в кресло, обхватив ноги руками. Сколько она просидела так? Минут двадцать или пару часов? Время перестало существовать. Отец. Было в воспоминаниях о нём нечто странное. Она хорошо помнила его, с хрипотцой, голос, но лицо словно расплывалось, едва Настя пыталась представить его себе. Временами это было мучительно. Достав фотографию папы, она положила её перед собой.
