Дома барахлил телевизор. Старый, ламповый, он включался постепенно, сначала появлялся звук, и, лишь спустя какое-то время проявлялось изображение. С каждым днём это «спустя какое-то время» затягивалось всё дольше и дольше. Прошло уже минут десять, как мама включила «ящик», но он лишь продолжал вещать, ничего не показывая.

– Можно использовать, как радио. – Пытаясь разрядить обстановку заметила Настя. В ответ получила гневный взгляд.

– Помолчи лучше! А может это ты с ним что-то сделала? А? Ковыряла рычажки сзади?

У Насти всё сжалось внутри. «Сейчас начнётся».– Подумала она. Голос задрожал, взгляд стал испуганным.

– Я делала уроки! Да и смотреть там совершенно нечего.

– Как же, нечего! А мне вот на работу вечером, а тут и кино не увидишь! Лучше признайся! Ты ж вчера фильм какой-то дурацкий смотрела! У, ненавижу, так бы и убила! – мама взмахнула над головой кулаком.

– Не трогала я его! – отчаянно воскликнула Настя. – Он просто старый уже!

Мать сердилась, бегала вокруг, разворачивала телевизор, нажимала кнопочки, дергала ручки.

– Где ж я новый возьму? Вечно суёшь свой длинный нос, куда не просят! На семерых рос, одному достался!

– Ой, заработало! – Воскликнула Настя. Чёрный экран озарился синеватым светом, появились очертания людей. Мать аккуратно подвинула свою драгоценность на место, села в кресло и пропала.

«Повезло мне сегодня». – Настя тихонько ушла на кухню. Буря пронеслась мимо. Лишь вечером, лёжа в кровати и отвернувшись к стенке, она почувствовала, как отпустило напряжение. Слёзы закапали на подушку. «Уродина! Уродина и есть».

Осень в этом году была особенно безжалостна. Вымокшие до нитки деревья чернели, размахивая тяжёлыми ветвями, теряя последнюю красоту. Листья падали в грязь. В Настиной сумке лежал один учебник, остальные она оставила дома. Проходя возле бензовоза, а он стоял на своём привычном месте, Настя поздоровалась:

– Привет, страшила! – Она зашагала мимо, в город. Не могла заставить себя идти в школу сегодня, увидеть мальчишек, да и вообще. Последнее время преследовала мысль, что все остальные живут в другом мире, а она в своём, параллельном, словно за прозрачной пластичной пленкой, экраном каким-то. Они видят друг друга, могут разговаривать, приближаясь, но это лишь оптический обман. Ей нет доступа в их мир, а они никогда не попадут в её. Настя снова стояла на остановке, сюда её загнал дождь. Гуляла она по городу часа два, но вдруг потемнело, и вода полилась сверху совсем не по-осеннему. Хотелось в тепло. «Как бы раздобыть справку», – думала Настя.– «Тогда и из дома можно не выходить». Взглянув на себя в зеркальце, она обнаружила уставший вид и красный нос.

– Попытка не пытка!– Накинув на голову капюшон, Настя побежала в сторону поликлиники. Раздевшись в гардеробе, она отыскала свой адрес, нашла фамилию врача, который работает на этом участке. Доктор, женщина, вела приём с восьми до двенадцати. «Если повезёт, успею». Отложив карточку в регистратуре, Настя отыскала кабинет, заняла очередь. « Три человека осталось, хорошо»! – она успокоилась. Поликлиника была ей знакома. В четвёртом классе она часто болела, и её водили сюда на приём и на лечение.

– В школе стало морозить, руки вот холодные, – Настя протянула врачу озябшие ладони, – и в горле першит. Для достоверности она шмыгнула носом, в котором действительно хлюпало. Как ни странно, градусник показывал 37.1. «От волнения, наверное». – Удивилась Настя. Её осмотрели.

– Вот, покажешь маме, пусть купит лекарства. – Врач протянула Насте рецепт. – На приём через три дня. От поликлиники до дома пять минут, Настя долетела за пару.

– Ой, мама, я заболела, у меня температура, в поликлинику я сходила, вот рецепт.– Быстро выпалила Настя. – Я лягу, полежу, ладно? «Сейчас укутаюсь одеялом». – Думала она, забираясь в кровать.

– Я тебе травы заварю, зверобою с ромашкой. – Посуда забрякала на кухне.

– Хорошо! – отозвалась дочь. « Всё что угодно, лишь бы согреться».

***

– Смотри, мороженое привезли, идём скорее! – мужчина увлёк за собой девочку. Возле киоска уже собирался народ, выстраиваясь в очередь.

– Человек десять – двенадцать впереди, нормально, прорвёмся! – Он потирал руки, улыбаясь девочке. – Накаталась, или ещё билетики возьмём?

На-ка-та-лась! – по слогам, с придыханием ответила она, кивнув головой.

Очередь продвигалась, за двоими у неё вырос большущий хвост.

– Тебе какое?

– Шоколадное, в вафельном стаканчике! – Девочка, с серьёзным видом, встала на цыпочки, пытаясь заглянуть за стекло киоска. – А нам хватит?

– Хватит. – Уверенно успокоил мужчина.

Мороженое продавали на развес, привозили всегда меньше, чем требовалось. Тем, кто успел можно выбрать: шоколадное, пломбир, сливочное в бумажном или вафельном стаканчике. Остальным – что останется. А часа через два не останется ничего. Не зевай!

– Два, пожалуйста.

Они шли, взявшись за руки. Мужчина откусывал мороженое небольшими кусочками, девочка слизывала.

– Вкуснотища! – Восторгалась она.

– Угу. Пойдём, сядем где-нибудь. Вон свободная скамейка.

***

Через неделю ( справку она продлила), Настя отправилась в школу. И попала на сочинение.

– Тема, – Виктория Ивановна водила мелом по доске, – «Служить бы рад, прислуживаться тошно».

Произведение она читала, «Горе от ума» Грибоедова. Он любит её, она любит другого. Тот, другой, недалёкого ума, это обидно. Свобода, конечно, важна, и стремление к новому. Он гордый, лицемерие не для него. Умному человеку всегда трудно живётся. Но чем Чацкому не угодило самодержавие, она, хоть убей, не знала. А должно было. Непременно.

«Может, декабристов приписать? Обычно на уроке объясняют, каким образом главные герои являются прообразом революционеров, и как предвидят и радуются грядущему социализму в нашей стране. Но она это пропустила! И всё-таки нужно как-то с декабристами связать. Что-то там, кто-то кого-то разбудил, но ведь это позже было»? Настя пыталась сосредоточиться, выстроить логическую цепочку, но мысли путались, блуждали. Вдруг осознала, она не знает, как надо думать. А ведь в четвёртом классе её сочинение зачитывали, как лучшее, что уж там было такого, всего лишь воспоминания о лете, но учительница восторгалась безмерно. Настя отвернулась к окну. Опять моросило. Снова капли бежали по стеклу. Капля побежала и по её щеке. Прозвенел звонок, тетрадный лист так и остался пустым.

На следующем уроке литературы объявляли оценки. В голове гулко стучало, пока зачитывали список. «Двойка, это ведь не про меня!» – с отчаянием думала Настя. Но, как не странно, её фамилия не прозвучала совсем. На перемене Настя украдкой взглянула в журнал, нашла столбик с отметками, себя. «Как это».– Там красовалась «Н». – «Не было на уроке? Но я была!» До конца занятий она пребывала в замешательстве. «Может эта плёнка вокруг скоро станет совсем непрозрачной, может, они меня уже не видят?»

Домой она шла словно в забытьи, небо неслось куда-то мимо, до головокружения. Возле столовой стоял её старый знакомый. Бензовоз, одинокий и неухоженный, вызывал раздражение. Проходя рядом, Настя пнула его по колесу. Вдруг мысль, словно искра, промелькнула в голове, вывела её из оцепенения. « А что если… Бум! Славный выйдет костерок! Далеко видать!» И в голове её раздался взрыв, зазвенели стёкла, языки пламени заплясали перед глазами. Кривая ухмылка появилась на лице. Решение было принято.

***

Девочка сидела на лавочке и доедала мороженое. Мужчина ласково смотрел на неё, затем перевёл взгляд на траву за скамейкой.

– Смотри, лютики! – Первые весенние цветы желтели в траве. Девочка соскочила с лавки, быстро обежала её и присела, разглядывая лепестки. Почва была песчаной, вокруг копошились чёрные муравьи, строили свой подземный дом.

– Угости их. – Предложил мужчина. – Отломи вафельку. Девочка взяла кусочек стаканчика, подцепила им, как ложечкой, немного мороженого и положила на землю. Муравьи деловито обступили лакомство. Один пытался утащить вафлю. Двое засмеялись. Понаблюдав, девочка вернулась к мужчине.