Мэллори потер подбородок:

– Интересно, что он не запомнил, как вернул вам письма. Это очень интересно.

– Дорогой мой, просто ему на это было плевать. Такой он был актер – обожал шоу. Кино давало ему возможность пощеголять да покрасоваться. Ему это нравилось.

Лицо Мэллори приняло жесткое и презрительное выражение.

– Работа показалась мне вполне безобидной. Лэндри я почти не знал, но он был знаком с моим приятелем в Чикаго. Он вычислил парней, которые вас пасли, и я действовал, исходя из его интуиции. А вскоре задача неожиданно упростилась, – правда, возникло шумовое сопровождение.

Ронда Фарр постучала холеными ноготками по холеным зубкам.

– А чем вы там у себя занимаетесь, мой дорогой? – спросила она. – Вы из тех бандитов, которых величают частными детективами?

Сделав неопределенный жест, Мэллори хрипловато засмеялся, затем провел рукой по жестким темным волосам.

– Расслабьтесь, милая, – сказал он мягко. – Расслабьтесь.

Ронда Фарр удивленно посмотрела на него и тоже засмеялась – на грани визга.

– И вдруг весь план летит к чертям, да? – проворковала она. Потом сухо продолжила: – Аткинсон доил меня не один год, то так, то этак. Я подделала эти письма и положила туда, где он мог до них добраться. Вскоре они исчезли. Через несколько дней раздался звонок – какой-то крутой стал на меня наезжать. Я поначалу не восприняла это всерьез. Решила, что уж Аткинсона как-нибудь прижму, а наши с Лэндри репутации, вместе взятые, позволят написать шикарный материал, который мне не повредит. Но от этого камешка пошли большие круги. Я слегка испугалась и обратилась к Лэндри за помощью. Что ему это понравится, у меня и сомнений не было.

– Простая девочка, без комплексов, да? – спросил Мэллори жестко. – Зачем комплексовать?

– Дорогой мой, вы ни черта не смыслите в том, как это делается в Голливуде, – сказала Ронда Фарр. Чуть склонив голову на плечо, она нежно замурлыкала. Сквозь тишину комнаты неторопливо плыла танцевальная музыка. – Какая шикарная мелодия… Украдена из сонаты Вебера… Реклама должна немного жалить, иначе никто не поверит.

Мэллори поднялся с конвертом в руках и бросил его ей на колени.

– Вам это обойдется в пять штук, – объявил он.

Ронда Фарр откинулась в кресле и положила одну нефритовую ногу на другую. Зеленая домашняя туфелька соскользнула на ковер. Конверт упал рядом. Ронда не среагировала ни на то ни на другое.

– С какой стати? – спросила она.

– Я деловой человек, милая. За работу мне платят. Лэндри мне не заплатил. Мы с ним договорились о пяти тысячах. Платить должен был он, а теперь – вы.

Она бесстрастно посмотрела на него безмятежно-васильковыми глазами и отрезала:

– Не выйдет… шантажист. Я еще в «Боливаре» сказала. Я вам чрезвычайно признательна, но свои деньги предпочитаю тратить сама.

– Если истратите их на меня, вам будет только лучше, – бросил Мэллори.

Он подался вперед, взял ее бокал и немного отпил. Поставил на место, побарабанил пальцами по стеклу. Уголки рта стянула жесткая улыбка. Он закурил и бросил спичку в вазу с гиацинтами.

– Водитель Лэндри, понятное дело, уже все рассказал, – медленно начал он. – Друзья Лэндри будут искать меня. Они захотят узнать, как вышло, что Лэндри попал под пулю в Уэствуде. Через некоторое время ко мне придет полиция. Их на меня выведут – тут сомнений нет. На моих глазах вчера убили четверых, и, естественно, просто так мне не отвертеться. Очень может быть, что придется им выложить всю правду. И тогда полиция сделает вам рекламу, милая, о которой можно только мечтать. А уж чего ждать от друзей Лэндри, даже и думать не хочу. Как бы они не сделали вам больно.

Ронда Фарр вскочила на ноги, пытаясь большим пальцем ноги подгрести упавшую туфельку. В ее распахнутых глазах читался испуг.

– Вы что же… сдадите меня? – выдохнула она.

Мэллори засмеялся, но глаза его сурово сверкнули. Он внимательно изучал пятно света на полу от одного из торшеров. Потом равнодушно произнес:

– А с какой стати мне вас защищать? Я вам ничем не обязан. Платить вы мне не собираетесь – слишком прижимистая. У меня нет преступного прошлого, но вы сами знаете – таких, как я, адвокаты просто обожают. А друзья Лэндри живо поймут, что тут была грязная подсадная утка, в итоге хорошего человека не стало. Да какого рожна я должен защищать такую плутовку, как вы?

Он сердито фыркнул. На загорелых скулах появились красные пятна.

Ронда Фарр медленно покачала головой и повторила негромко и устало:

– Не выйдет, шантажист… не выйдет.

Она решительно вздернула подбородок.

Мэллори протянул руку за шляпой.

– Вы еще та штучка, – ухмыльнулся он. – Ну и ну! С голливудскими бабенками лучше не связываться!

Он резко подался вперед, обвил левой рукой ее голову и крепко поцеловал в губы. Потом провел пальцами по ее щеке.

– По-своему вы вполне симпатичная девчонка, – сказал он. – А врете – заслушаешься. Просто заслушаешься. Никаких писем вы, милая, не подделывали. Аткинсона на мякине не проведешь.

Ронда Фарр склонилась к полу, подхватила с ковра конверт и высыпала его содержимое – несколько мелко исписанных страниц на серой бумаге ручного отлива с тонкой золотой монограммой. Ноздри ее подрагивали.

– Я пришлю вам деньги, – медленно произнесла она.

Мэллори взял Ронду за подбородок и чуть оттолкнул ее голову назад. Затем сказал – довольно мягко:

– Милая, я пошутил. Есть у меня такая дурная привычка. А с этими письмами – странная история. Вернее, две. Во-первых, письма без конвертов, и кому они написаны – совершенно непонятно. В письмах никто не назван. А во-вторых, эти письма лежали в кармане у Лэндри, когда его убили.

Он кивнул и отвернулся.

– Подождите! – взвизгнула Ронда Фарр. В голосе звучал неподдельный страх.

– Все проходит – и это пройдет, – сказал Мэллори. – Выпейте.

Он прошелся по комнате, потом повернул голову.

– Мне пора, – сказал он. – У меня встреча с большим черным человеком… Пришлите мне цветы. Полевые… Васильки, цвета ваших глаз.

Он вышел в арку. За ним закрылась массивная дверь. Ронда Фарр еще долго сидела не двигаясь.

В воздухе плел кружева сигаретный дымок. Несколько человек в вечерних костюмах потягивали коктейли возле занавешенного входа в казино. За складками драпировки яркий луч освещал один конец рулеточного стола.

Мэллори облокотился о стойку бара. Бармен оставил двух девиц в вечерних платьях и провел белым полотенцем по полированной деревянной стойке – в направлении нового посетителя.

– Что пьем, шеф?

– Маленькое пиво, – ответил Мэллори.

Бармен с улыбкой выполнил заказ и вернулся к девушкам. Мэллори отхлебнул пива, скорчил гримаску и посмотрел в длинное зеркало, которое висело позади бара и было чуть наклонено вперед, – в результате хорошо просматривался пол помещения вплоть до дальней стены. Открылась дверь, и вошел нарядно одетый мужчина. Коричневое морщинистое лицо, волосы цвета стальной стружки. Он увидел отражение Мэллори в зеркале, кивнул и пошел в его сторону.

– Я Мардонн, – представился он. – Рад, что приехали. – Он обладал мягким, с хрипотцой голосом толстяка, хотя таковым назвать его было нельзя.

– Я по делу, – сказал Мэллори.

– Тогда идемте ко мне в кабинет.

Мэллори отпил пива, снова поморщился, оттолкнул стакан, и тот заскользил по барной стойке. Они вышли, поднялись на один этаж по покрытой ковром лестнице, одолели еще полпролета. Из открытой двери на лестницу струился свет. Туда они и вошли.

Комната когда-то была спальней, и никаких особых усилий по превращению ее в кабинет предпринято не было. Серые стены, несколько гравюр в тонких рамках. Большой картотечный шкаф, солидный сейф, кресла. На столе орехового дерева стояла лампа с абажуром из тонкой кожи. На углу стола, легкомысленно покачивая ногой, сидел молодой блондин в мягкой шляпе с игривого вида лентой.

– Ладно, Генри, у меня дела, – сказал ему Мардонн.