Он прошел к стене, снял картину, висевшую рядом с входной дверью, и набрал комбинацию цифр на встроенном в стену круглом сейфе. Открыл дверцу и запустил руку внутрь.

– Замри, Костелло, – потребовал Мэллори.

Он неторопливо прошагал через комнату и просунул в сейф левую руку – под рукой Костелло. Достал небольшой пистолет с перламутровой рукояткой, присвистнул и положил его в карман.

– Не учимся на ошибках, а, Костелло? – сказал он усталым голосом.

Тот пожал плечами и отошел от стены. Мэллори обеими руками стал выгребать из сейфа все, что там было, и сбрасывать прямо на пол. Он опустился на одно колено. Длинные белые конверты, газетные вырезки, соединенные скрепкой, узкая толстая чековая книжка, небольшой фотоальбом, телефонная книга, какие-то бумаги, желтые выписки банковских счетов вместе с чеками. Без особого интереса Мэллори открыл один из длинных конвертов.

Занавеси на другом конце комнаты снова шевельнулись. Костелло неподвижно стоял перед каминной полкой. Между занавесок появился пистолет, который держала маленькая, но очень уверенная рука. За рукой появился и ее обладатель – ладно скроенный, бледное лицо, горящие глаза. Эрно.

Мэллори поднялся с колена, держа пустые руки на уровне груди.

– Выше, милый, – крякнул Эрно. – Намного выше, милый.

Мэллори поднял руки чуть выше. Лоб рассекла хмурая морщина. Эрно шагнул в комнату. Над бровью свисала прядь черных набриолиненных волос. Зубы обнажились в тугой ухмылке.

– Пожалуй, мы разберемся с тобой прямо здесь, двурушник, – сказал он.

В голосе звучала вопросительная интонация, словно Эрно хотел получить от Костелло подтверждение.

Костелло, однако, ничего не сказал.

Мэллори чуть повел головой, во рту у него пересохло. В глазах Эрно появился недобрый прищур.

– Тебя обвели вокруг пальца, лопух, но не я, – быстро заметил Мэллори.

Ухмылка Эрно переросла в оскал, голова откинулась назад. Палец на спусковом крючке напрягся и побелел. Вдруг снаружи раздался шум – и дверь открылась.

Вошел Лэндри. Плечом он закрыл за собой дверь и театрально прислонился к ней. Руки он держал в боковых карманах тонкого темного пальто. В глазах под черной мягкой шляпой поблескивал дьявольский огонек. Вид у него был довольный. Он приподнял подбородок над белым вечерним шарфом, небрежно наброшенным на шею. Красивое бледное лицо казалось вырезанным из слоновой кости.

Эрно чуть перенаправил пистолет и ждал, что будет дальше. Лэндри беззаботно заявил:

– Ставлю тысячу – ты рухнешь на пол первым!

Губы Эрно под блестящей щеточкой усиков дернулись. Два выстрела прозвучали одновременно. Лэндри качнулся, как дерево под мощным порывом ветра, и его пистолет сорок пятого калибра громыхнул снова – одежда и близость к телу приглушили звук.

Мэллори нырнул за секретер, перекатился по полу и поднялся с «люгером» в руке. Но лицо Эрно уже превращалось в маску.

Он медленно опустился на пол, словно пистолет в правой руке тянул его легкое тело вниз. Эрно завалился на пол. Спина выгнулась, и он обмяк.

Лэндри вытащил левую руку из кармана и пошевелил пальцами, словно пытаясь что-то оттолкнуть. Медленно, с трудом он извлек из другого кармана большой пистолет и начал дюйм за дюймом поднимать его, одновременно поворачиваясь, как на шарнирах. Он развернулся в направлении застывшей фигуры Костелло и снова нажал на спусковой крючок. Со стены над плечом Костелло отлетел кусок штукатурки.

Лэндри мутно улыбнулся и еле слышно пробормотал:

– Черт!

Глаза его закатились, пистолет вывалился из обессилевших пальцев и полетел на ковер. Лэндри падал плавно и грациозно, суставы его словно выходили из сочленений: вот он опустился на колени – и растекся, почти беззвучно распростерся на полу. Мэллори взглянул на Костелло и сердито прохрипел:

– Повезло тебе, парень!

Зуммер коммутатора настойчиво гудел. На панели мерцали три красные лампочки. Морщинистый седой старик защелкнул рот и попытался выпрямиться, борясь со сном.

Мэллори проскочил мимо него, глядя в другую сторону, стрелой промчался через вестибюль, пролетел через входную дверь, перепрыгнул через три ступеньки с мраморной облицовкой и перебежал улицу. Водитель машины Лэндри держал ногу на педали газа. Тяжело дыша, Мэллори бухнулся на сиденье рядом с ним и захлопнул дверцу.

– Помчались! – проскрежетал он. – Только не по бульвару. Через пять минут тут будет полиция!

Водитель вопросительно взглянул на него:

– А где Лэндри? Я слышал стрельбу.

Мэллори поднял «люгер» и холодно, но внятно произнес:

– Поехали!

Включилось сцепление – и «кадиллак» рванул с места. Водитель, уголком глаза поглядывая на пистолет, яростно вписался в поворот.

– Лэндри угостили свинцом. Он труп, – сказал Мэллори. Он снова поднял «люгер» и сунул дуло под нос водителю. – Но моя пушка тут ни при чем. Понюхай, дружище. Из нее никто не стрелял.

– Дела! – надтреснутым голосом пробормотал водитель и резко дернул большую машину, чуть не зацепив тротуар.

Приближался рассвет.

– Реклама, мой дорогой, – сказала Ронда Фарр. – Реклама в чистом виде. Любая реклама лучше, чем вообще никакой. Я ведь не знаю, продлят мой контракт или нет, а он мне не помешает.

Она сидела в глубоком кресле посреди большой длинной комнаты. Ее лилово-синие глаза взглянули на Мэллори с ленивым безразличием, рука потянулась к высокому запотевшему бокалу. Ронда выпила.

Комната была огромная. Весь пол устлан китайскими коврами пастельных тонов. Кругом – тиковое дерево и красный лак. На стенах – картины в золоченых рамах, потолок казался далеким и туманным, как сумерки в жаркий день. Массивный резной радиоприемник выдавал какие-то приглушенные неземные напевы.

Мэллори наморщил нос – вид у него был хмурый, но казалось, ситуация его забавляет.

– Вы просто маленькая стерва. Вы мне не нравитесь, – сказал он.

– Еще как нравлюсь, мой дорогой, – возразила она. – Вы от меня просто без ума.

Она улыбнулась и воткнула сигарету в нефритовый мундштук – в тон ее домашней брючной паре. Потом изящной ручкой нажала кнопку звонка, вделанного в крышку тикового столика с перламутровой отделкой. В комнате бесшумно возник слуга-японец в белом пиджаке и приготовил ей новый коктейль.

– Мозги у вас работают хорошо, дорогой мой, – заговорила Ронда Фарр, когда слуга вышел. – И вот у вас в кармане лежат некие письма, которые, как вам кажется, безумно дороги моему сердцу. Увы, мой друг, тут вы ошибаетесь. – Она потянула только что приготовленный напиток. – Письма ваши – фальшивые. Их написали месяц назад. У Лэндри их никогда не было. Свои письма он давным-давно вернул… А у вас – бутафория.

Она провела рукой по великолепно уложенным волосам. Казалось, прошлая ночь на ней никак не отразилась.

Мэллори изучающе посмотрел на нее:

– Как вы можете это доказать?

– Почтовая бумага… Если я вообще должна что-то доказывать. На углу Четвертой и Спринг-стрит есть человек, который проводит такого рода экспертизу.

– А почерк? – спросил Мэллори.

Ронда Фарр загадочно улыбнулась:

– Почерк можно подделать, если у вас много времени. Так мне говорили. Короче, это все, что я могу вам сказать.

Мэллори покачал головой и пригубил свой коктейль. Потом достал из внутреннего кармана пиджака стандартный конверт из плотной бумаги и положил себе на колени.

– Вчера из-за этих фальшивых писем простились с жизнью четыре человека, – как бы между прочим заметил он.

Ронда Фарр спокойно взглянула на него:

– Два мошенника плюс продажный полицейский – вот вам и три. Спать теперь не буду ночами. Лэндри, конечно, жалко.

– И на том спасибо, – вежливо отреагировал Мэллори.

– Лэндри, – миролюбиво заговорила она, – как я сказала в прошлый раз, несколько лет назад был симпатичным мальчиком, который пытался пробиться в кино, но потом выбрал себе другой бизнес – в котором иногда нарываются на пули.