С этими мыслями Охотник достал из внутреннего кармана фляжку и сделал несколько глотков коньяка. Основной запас остался дожидаться хозяина дома, хоть для этого и пришлось сделать огромный крюк через весь район. Но не потащился бы он в оружейный магазин с тяжелой канистрой?
Спрятав флягу, Сян Аристархович встал и с непроизвольным стоном потянулся. Ужасно ныли спина и ноги, а им бедным еще предстояло сегодня поработать. Осмотрев широкую улицу, уходящую далеко на несколько кварталов, Охотник решил, что лучше срежет путь через многочисленные проулки. И хотя так будет опаснее – патруль туда не суется, но идти еще два часа по шоссе уже не было сил. А на случай уличных бандитов на поясе притаились две кобуры с надежными револьверами. Папаша Сян был без ума от древнего оружия вроде револьверов, устаревших задолго до ядерной войны. Он их скупал, где только видел и добавлял в свою домашнюю коллекцию, доставшуюся ему от отца. Так оружие получало новую жизнь – Охотник заботливо ремонтировал, чистил и полировал старинные револьверы. Это выросло из детского увлечения ковбойской тематикой – у родителей имелся домашний голографический кинотеатр с кучей вестернов. Поэтому Сян и любил носить шляпы, похожие на ковбойские, а также куртки, плащи с высоко поднятыми воротниками и прочие вещи, напоминавшие ему героев дикого запада.
Свернув на узкую боковую улицу, Охотник побрел по едва заметной тропе среди высоких сугробов, достающих порой до разбитых окон второго этажа. Здесь веяло пустотой и забвением и даже казалось, что в домах по дороге никто не живет. Но это только на первый взгляд: вот, например, проходя мимо высотного здания, охотник едва не угодил под “бутылочный” град. Кто-то сверху решил избавиться от мусора, оставшегося от хорошей попойки, и бесцеремонно выкинул пустую стеклотару из-под алкогольных напитков прямо на улицу. Папаша Сян вовремя прыгнул вперед, когда рядом с ними приземлилась первая бутылка, задев край плаща. Тут же за спиной раздался звон – долетели остальные и разбились друг об друга. Посмотрев наверх, Сян Аристархович крикнул темному силуэту человека, высунувшемуся из окна на десятом этаже:
– Эй, ты! Поосторожнее! А вдруг попадешь в кого-нибудь?
– …твою маму… Расходились тут! Бутылке…, ух, млять, упасть негде! – послышался сверху нетрезвый голос, после чего человек спрятался в своей комнате и громко хлопнул рамой.
– Чтоб ты, тварь, сам когда-нибудь вывалился из окна вместе со своим мусором, – пробормотал Охотник, и, поправив шляпу, двинулся дальше.
Оставив позади грязный переулок, папаша Сян оказался на довольно широкой улице, где поджидал неприятный сюрприз. Слева от него по дороге шла группа людей преимущественно русского происхождения, одетых в кожаные одежды с пришитыми пластинами самодельной брони. Охотник заметил огромное количество оружия, неумело спрятанного в карманах, за поясом или даже за пазухой, причем, вполне серьезного вроде дробовиков и автоматов. Самый массивный из бандитов, не стесняясь, нес на плече толстый лом с приваренной на конце гирей. Синие полосы и узоры на их мордах означали только одно – Охотник нарвался на отряд берсерков, идущих на дело или просто пострелять случайных прохожих, как они любили делать на своих территориях в Хельмграде. Называлось это у них ”вечерний звон”, когда бандиты прогуливались по улицам с магазинчиками и громили их, чтобы потом владельцы платили “за охрану”. Вечерний, потому что это происходило в основном по вечерам, а звон – стреляли сначала по окнам и витринам. Зачастую случайные люди, оказавшиеся на их пути, тоже подвергались насилию. Как правило, после таких “прогулок” дельцы с пострадавших улиц охотно платили бандитам. Стражи, конечно, пытались пресекать это, но не часто получалось предугадать очередной “вечерний звон”.
Охотник попятился с надеждой, что еще не попался на глаза бандитам и не поздно укрыться тенью узкого переулка. Но некоторые берсерки отделились от основной группы и двинулись в его сторону, на ходу доставая оружие из одежды. Упершись спиной в холодную стену углового здания, Охотник распахнул полы плаща и положил руки на рукояти револьверов. Пристально разглядывая противников, он уже продумывал ситуацию – кто из нападающих самый опасный и кого убить первым. А в голове крутились слова агента Стражи, сказанные накануне о понаехавших в Кеджийск берсерках.
– Накаркала, проклятая штабная крыса, – буркнул себе под нос папаша Сян и резко выхватил из кобуры револьвер, увидев, что один из бандитов направляет на него обрез. Но не успел Охотник взвести курок, как прозвучал треск короткой очереди, и толстый бандит с обрезом охнул и выронил оружие, схватившись за бок. Сян Аристархович повернулся узнать, кто же его опередил. С другой стороны улицы из боковых переулков один за другим появлялись вооруженные люди в самой разнообразной одежде. Единственное, что их объединяло, так это среднеазиатский тип лица. Правда, кое в ком можно было признать выходцев из Кавказа.
“Догулялись, синемордые! Тут вам не свойский район Хельма, здесь территория сарацин”, – злорадно подумал папаша Сян и боком двинулся вглубь переулка, откуда он и пришел – страсть как не хотелось угодить под перекрестный огонь. Оставалось теперь надеяться, что берсерки переключатся на более опасного врага и оставят его в покое. Так собственно и произошло: когда товарищи увидели, как их друга ранили появившиеся люди, они повернулись к ним и открыли беспорядочный огонь.
Охотник, однако, не собирался совсем покидать место перестрелки, он затаился в глубине узкой улочки за мусорной кучей и продолжил наблюдать за развитием событий. Ему, к сожалению, видна была лишь часть развернувшейся картины. Вот берсерки устремились вперед, стреляя на ходу, но их атака быстро захлебнулась – сарацины открыли плотный огонь из автоматов. Все-таки сарацины являлись основным поставщиком нелегального оружия в этом районе, да что там, во всем городе, и преимущество по количеству автоматического оружия было на их стороне. Много берсерков попадало на снег, некоторые замертво и, казалось, финал схватки предрешен, но тот самый бугай с длинной палицей из лома бросился вперед, яростно выкрикивая боевые ругательства. Его не смогли остановить врезающиеся пули, они просто отскакивали от массивных металлических пластин, пришитых к дубленке. Бандит пробежал с замахнувшимся орудием и исчез из поля зрения Охотника – угловой дом загораживал обзор.
Рискуя получить шальную пулю, папаша Сян перебежал на другую сторону переулка и присел, прижавшись к стене. Его рука по-прежнему сжимала револьвер. Охотник удивился, как мало оказалось его “спасителей”. Если бы не их бурулганские автоматы Калашникова, берсерки в миг с ними покончили. А так сарацины уже обезвредили больше половины непрошеных бандитов. Только вот здоровяк оказался не по зубам – он с ревом врезался в их плотный строй и практически расшвырял бандитов Ахмета по сторонам своим страшным оружием. Один из отлетевших от крепкого удара упал на снег, брызгая кровью и мозгами – тяжелая гиря расплющила ему голову, словно ржавую консервную банку. Другой бандит успел подставить автомат под удар и особо не пострадал, но его отбросило в сторону с погнутым и ставшим бесполезным оружием. Третий сарацин выпустил длинную очередь снизу вверх, пытаясь попасть в слабо защищенные места берсерка – ноги и голову, но того лишь развернуло ударами пуль. Прокрутившись дальше по кругу, громила врезал палицей в грудь сарацина и разбил его ребра на щепки.
Глядя на здоровяка, раскидывающего сарацин, как крысят, и на очнувшихся остальных берсерков, Сян Аристархович решил вмешаться. Появилась интересная идея, и поэтому он захотел уравнять шансы дерущихся бандитов. Достав второй револьвер, Охотник принялся одну за другой посылать пули в берсерка с самодельной палицей. Сян целился в голову, однако бандит находился в постоянном движении, и попасть удалось не сразу. Лишь когда здоровяк под ударами пуль сам повернул к нему голову, папаша Сян метко выстрелил в лицо. Берсерк выпустил из рук палицу и рухнув замертво на снег к неожиданной радости сарацин.
