Играли мы не на катке, а на одной из дорог охраняемого района. Разбитый асфальт сковало ровным слоем льда, а машин в городе не было – стражи запретили ездить в центре. Поэтому никто нам не мешал целыми днями гонять шайбу в нашем дворе. Хотя через пару кварталов было подобие настоящего катка, но там играли ребята постарше, и нас туда не пускали.

Сегодня на воротах поставили Сашку. Играет в принципе неплохо, но ему один раз угодили шайбой по лицу – двух зубов как ветром сдуло, и с тех пор он ее боится. Этим я и воспользовался: перетасовывая шайбу, разбежался и сильно размахнулся для броска. Сашок повернулся боком и закрыл лицо толстыми стрелецкими рукавицами – ему, как вратарю специально такие выделили. Однако ударять я не стал, а спокойно подъехал и загнал резиновый снаряд между его правой ногой и кирпичом.

– Шесть – четыре! – сообщил Ляо, исполнявший сегодня обязанности судьи. У него с братом-близнецом была одна клюшка на двоих, вот они по очереди играли и судили.

– Ты чего гонишь? – возмутился Цинь, как раз брат Ляо. – Было же: пять – пять!

– Тот гол не считается! Кирпич случайно сдвинули ногой – была штанга!

– Ни фига! Решили же, что гол! – возмутился Цинь, на что брат ответил, – Я не понял, кто сегодня судья, ты или я?

– Да из тебя судья как из меня балерина!

– Щас в репу дам!

– Попробуй!

Братья сбежались и начали друг друга колотить. Никто не вмешивался – все давно привыкли к их частым перепалкам.

– Эй! А где моя шайба? – вспомнил я о своей любимой шайбе – она у меня была настоящая, а не вырезанная из какого-нибудь куска покрышки. Я очень ей дорожил, и было бы обидно потерять такую редкость.

Один из моей команды, Фома, вызвался помочь. Странный паренек – мне кажется, у него не все в порядке с головой: однажды он убил здоровенную крысу, привязал к хвосту веревку и целую неделю пугал девчонок, даже после того, как она протухла и стала вонять. Остановило только то, что крысу он, в конце концов, потерял.

Я решил искать возле ворот – мне казалось, не сильно щелкнул, и шайба должна быть где-то здесь. Наверное, залетела в снег перед бордюром. Фомка же дошел до поворота дороги, где на углу стояла помойка.

– Глядите, голубь блюет! – раздался радостный возглас Фомы.

Все побежали посмотреть на это. Голубей в нашем городе и так мало, а тут редкую птицу еще и тошнит. Никогда не видел, как они это делают, только, как гадят – в основном на лету, да еще специально пытаются попасть на голову. Даже братья Минь перестали валять друг друга по снегу и присоединились к ребятам.

– О, блин! Правда блюет! – воскликнул Игорь, тот, кто играл на коньках.

– Во прикол!

– Ага!

Больная птица ковыляла со стороны помойки с опущенной головой, из раскрытого клюва как сопля свисала какая-то слизь.

– Фу! – в один голос воскликнули девчонки, присутствовавшие сегодня в качестве болельщиц. Одна из них, Румия, предположила, – Наверное, она отравилась! Съела что-нибудь токсичное на помойке…

– Бедная птичка! Мне ее так жалко, – сказала Лена, девочка, которая мне очень нравилась. У нее такой смешной вздернутый носик, милая улыбочка и главное – большие голубые глаза. Когда она смотрела на меня при разговоре, то я весь покрывался мурашками и даже начинал не то что бы заикаться, но слова как-то заплетались и теряли смысл. Мне кажется, что у Лены были самые красивые глаза среди всех девчонок не только во дворе, но и во всем городе. А еще у нее так мило краснело лицо, если она смущалась или злилась.

Вдруг вспомнилось одно лето, когда я научился изготовлять газированную воду из сухого льда. В тот год выдались теплые деньки, снег растаял практически во всем городе, и появилась мода брызгаться из самодельных брызгалок – водных пистолетов и автоматов трудно было найти. Такие игрушки могли остаться только на складах у Стражи. Так что я украл у мамы пластиковую бутылку, продырявил в крышке отверстие и засунул туда часть шариковой ручки – брызгалка готова и можно смело выходить на улицу. Но один из старших пацанов приволок откуда-то (нам не хотел говорить о секретном месте) контейнер с сухим льдом. Никто не знал, что с ним делать – брать его в руки было больно, лед обжигал. Я слышал о сухом льде, что его раньше использовали для заморозки продуктов. И еще, если сунуть такой лед в воду, то она забурлит и получится почти как довоенная газировка. Поэтому я снял крышку с бутылки и, насыпав в брызгалку горсть льда, быстро закрыл ее. Вода там шумно закипела, а из корпуса ручки повалил пар. Ребята мигом собрались вокруг, увидев это маленькое чудо. Кто-то назвал меня шаманом или даже шайтаном, а я у всех на виду начал пить из своей бутылки. На вкус – точно газировка! Вот бы еще туда сок или сироп – получился бы настоящий лимонад. Очень дорогой напиток с тех пор, как пришли стражи и сделали все уцелевшие гипермаркеты, склады и другие ценные здания запрещенной зоной. С другой стороны, с присутствием военных в самом городе стало гораздо безопасней. Пока я пил, газы так ударили в нос, что губы скривились в подобие улыбки, а лицо сморщилось как от лимонной кислоты. Ребята, наблюдавшие за моими действиями, раскрыли рты от удивления. Потом подошла Лена.

– Лен! Не хочешь попробовать? Как настоящая газированная вода – даже в нос отдает!

Она повертела головой из стороны в сторону, – Ага, я видела, как тебя перекосило! Вечно вы, мальчишки, нам всякую гадость подсовываете…

– Да ты что! Я не вру – правда вкусно. Попробуй! – и протянул самодельную газировку Лене. Она посмотрела мне прямо в глаза, отчего по телу вновь пробежали крупные мурашки, но я бодро улыбнулся, и она ответила тем же.

Девочка взяла бутылку и осторожно потянула из трубочки, а потом засмеялась.

– Классно! Настоящая газировка! – она еще попила и отдала брызгалку обратно.

– Дай! Дай и мне попробовать! – раздалось со всех сторон.

Я отдал бутылку первому попавшемуся пацану, так как Лена, мило улыбаясь, приблизилась ко мне.

– Спасибо, Ярик! Давно не пила подобного!

– Д-да… да не за что, – опять начал заикаться.

Тут она сделала нечто совершенно невообразимое – обхватила меня за плечи и быстро чмокнула в губы. Я снова ощутил вкус газировки на губах, и даже непроизвольно их облизал.

Лена звонко рассмеялась, и ее белое личико залилось милым розовым румянцем. Я тоже заулыбался – тогда же понял, что по уши втюрился в Лену. И это в десять лет, когда все мальчишки думали о девочках, как о непонятных слабых созданиях, которых можно легко побить, обидеть, да и гулять с ними как-то странно – они плохо играют в резвые игры, а чуть что, сразу плачут. А вот я с девочками старался дружить и не обижал их.

Пока меня занимали воспоминания о первом поцелуе – после него мы с Леной часто гуляли вдвоем, Фома решил окончить страдания ползающей птички способом в своем духе. Он поднял клюшку над головой и резко ударил крюком по шее голубя. С первого раза перерубить не удалось – голова удержалась на жилах, а птица яростно задергалась. Все пацаны стали ругаться и выкрикивать проклятия в адрес Фомы, а девчонки либо прикрыли глаза руками, либо вообще отвернулись, называя его дураком, психом и живодером.

Но Фоме было все равно – он только злорадно усмехнулся и еще несколько раз ударил по шее. Клюшка и лед сработали как ножницы, и голубь в итоге остался без головы.

Со словами “а вот и новая шайба!”, Фома щелкнул по обезглавленной птице, продолжавшей лихорадочно трясти крыльями и лапками. Ребята с криками рассыпались по сторонам.

Разбрызгивая кровь и слизь, голубь полетел к Игорю – тот автоматически отбил птицу обратно и поневоле сделал отличный навес для Фомы. Размахнувшись как следует, он на лету врезал по голубю. Описав широкую дугу над ребятами, новоявленная шайба угодила прямо в лицо ничего не подозревающей женщине, которая шла себе мирно по улице. От неожиданности она пронзительно закричала и всплеснула руками, отбиваясь от дергающегося голубиного трупика. Перья, кровь, и, та гадость, что птица выплевывала до расправы, полетели во все стороны. Бедная женщина застыла на несколько секунд после того, как разглядела упавшего голубя. Из ступора ее вывел громко заржавший Фома; к нему присоединились некоторые пацаны. Наконец, женщина разродилась такими витиеватыми матерными словами, каких я сроду не слышал.