– Черт, я пропустил все “веселье”! – воскликнул я, схватившись за голову. – Как же так произошло? Расскажи подробнее!
Присев на камень рядом со мной, Охотник достал сигарету, прилепил ее на губу и завел свой рассказ.
– Начну с того, на чем твоя память обрывается. Да, твоя голова лежала на коленях у Василисы, и она обрабатывала шрамы на лице… Хотя, на мой взгляд, это совершенно неблагодарное дело – раны у тебя сами собой затягиваются, особенно во время сна. Вот, например, пока ты здесь дрых, у тебя лихо срослась рука, а ведь помню, как она болталась, пока я…
– Василиса обрабатывала шрамы, а дальше? – постарался вернуть Охотника в нужно русло, чувствуя, что он отвлекается на неинтересные мне мелочи.
– Хм… А дальше…, – замялся папаша Сян и, покрутив в пальцах сигарету, продолжил:
– А дальше, вдруг узбек как закричит “ракета!” и еще что-то на своем тарабарском. Потом ты дико зарычал и… просто исчез из виду. Я видел, как сначала пропала девушка, потом хорек, а потом “что-то” и меня схватило за шкирку и потащило к выходу, как раз когда ракета вдарила в кабину вездехода. Далее я очнулся в сугробе в обнимку с твоим мертвым, как сначала подумал телом.
Достав из кармана зажигалку, папаша поджег кончик сигареты и сделал пару неторопливых затяжек.
– Ну, вот. Когда я выполз из сугроба, псов уже не было поблизости, как и наших попутчиков. Недолго думая, по-быстрому позаимствовал у дохлых собак пару снегоходов, пока их коллеги не вернулись за добром, и уехал на восток. Наше счастье – под вечер закрутилась метель, и следы замело. Думаю, до завтрашнего дня бандиты не появятся. Ведь снег и сейчас еще валит, хоть и слабее – погляди на улицу.
Я посмотрел на темный проем пещеры – ничего не было видно, свет от костра не доставал до выхода. Щелкнув выключателем фонарика, папаша выхватил из темноты тысячи искрящихся снежинок, закрывающих проход плотной завесой.
– А почему ты уверен, что их забрали в плен? Могло, например, тоже убить взрывом, ну, или потом прикончили псы? – спросил я предательски дрогнувшим голосом.
– Может быть и так, – Сян Аристархович сделал паузу, чтобы пустить в мою сторону струю сизого дыма, – Но думаю, что они у псов, и живы. Уж девчонка точно!
Закашлявшись от запаха едкого табака, замахал рукой, пытаясь разогнать дымное облако перед собой.
– Ну да, девушка им наверняка пригодится. Спасибо тебе, Сян Аристархович, ты прямо меня ободрил!
– С другой стороны ты сам жив, – философски заметил папаша.
– Спасибо тебе еще раз, на этот раз без шуток…
– Голова за голову. Ты спас меня, я спас тебя. Дальше мы ничем друг другу не обязаны.
Оттолкнувшись локтями о стену, я попробовал встать на шаткие ноги. Они жутко болели, словно горели в огне, но боль постепенно уходила, а мышцы наливались силой. Наконец, мне удалось распрямить колени и подняться на ноги, но до уровня “хомо эректус” еще оставалось распрямить спину. Теперь, после рассказа Охотника, стало понятно, почему моя спина превратилась в сплошной синяк, а позвоночник, наверное, напоминал сейчас коромысло: достаточно прочное, чтобы носить полные ведра, но такое же кривое. “Как минимум, сколиоз до следующей ночи мне обеспечен! Как же хорошо, что во время сна включается режим регенерации, а то давно превратился бы в уродливого калеку с такими-то приключениями…”, – подумал я, качаясь как пьяный горбун. Доковыляв до костра, устало упал перед ним на колени и протянул руки, надеясь растопить эти замороженные куски костей.
– Сколько времени я был без сознания?
– Дай-ка подумать… Часов восемь-девять.
Я задумался, медленно сгибая и разгибая фаланги пальцев, чтобы согреть и разработать: “Если псы до ночной метели добрались до лагеря, то с утра, вероятно, отправятся на поиски наших трупов и сбор оставшегося после боя добра”.
– Что ты собираешься делать потом, Сян Аристархович?
Охотник перестал копаться в сумке трофейного мотоцикла и повернулся ко мне.
– Я знаю, о чем ты хочешь меня попросить. И говорю тебе “нет”. У меня важные дела в Кеджисе. Если хочешь спасти девчонку – спасай один.
– Ясно… А тебе хватит топлива до города? В баках снегоходов не так много бензина умещается…
Усмехнувшись, Охотник показал пальцем на мотоцикл, рядом с которым стоял.
– Не зря у меня отец был евреем! Я свинтил с других мотоциклов баки и прикрепил на свой. Тебе хватит и одного, чтобы добраться до лагеря псов. А мне хватит трех бензобаков до Кеджиса.
– Да, точно весь в отца пошел! Хитер! – выдал я, сдерживая смешок. Потом посмотрел на сумку, привязанную к одному байку, и добавил:
– Ну ладно, не будь уж совсем евреем – поделись трофейной едой!
Вытащив из сумки большой сверток, папаша Сян подошел ко мне и начал его разворачивать.
– Сейчас посмотрим. Если это выглядит несъедобным – тогда поделюсь. Может быть…
В свертке оказался кусок застарелого копченого мяса. Отломив небольшую часть, Охотник протянул ее мне. Я понюхал мясо и откусил немного.
– Жесткое и сухое – похоже на оленину. Наверное, из тех, что тогда чуть не затоптали наш вездеход, – прокомментировал, пытаясь разжевать холодное мясо.
– Угу, – подтвердил Охотник с набитым ртом.
– Интересно, а как бандиты на них охотятся? Их же пули не берут. Мины, что ли ставят?
С трудом проглотив кусок едва разжеванного мяса, папаша Сян показал на меня и ответил, – Наверное, также как на нас – при помощи ракет!
Глава 15
Лагерь
Трясущимися от холода руками снежный пес уже в который раз пытался зажечь спичку, но коварная метель душила лишь начинавший зарождаться огонек. Тем более, бандит находился на сторожевой вышке, и ветер здесь был куда сильнее.
– Да твою ж гребанную мать! – воскликнул пес, в отчаянии вышвыривая коробок вниз.
“И чего я не догадался взять у корешей зажигалку”, – подумал часовой, пряча замерзшие руки в карманы толстого бушлата. Только пронизывающий ветер добирался и туда. Бандит уже промерз до костей, ходил взад-вперед насколько это позволяла маленькая площадка сторожевой вышки. Колкий снег хлестал его по щекам, заставляя опускать голову всё ниже за воротник, однако при всем этом сторожевой пес старался наблюдать за окрестностями. И хоть мощный прожектор разгонял тьму перед вышкой, но плотную завесу летящего снега пробить не мог.
Внезапно остановившись, пес широко раскрыл рот, чтобы набрать в легкие больше воздуха, и чихнул так сильно, что чуть не потерял шапку. “Ну, вот! Кажется, я совсем простыл…”, – расстроился он. Потом, увидев, что светает, а значит, его скоро сменят, вытер нос рукавом и бодро попрыгал, пытаясь взбодриться и разогреть ноги.
– Будь здоров! Не кашляй! – раздалось откуда-то неподалеку.
Судорожно схватившись за прожектор, головорез направил луч в сторону источника голоса. Прямо в десяти метрах от него, за забором, стоял невысокий человек в изорванной дубленке и приветливо махал руками.
– Стой, зараза! Ни с места! – взвизгнул часовой и направил на непрошеного гостя ствол пулемета, закрепленного на перекладине рядом с прожектором.
– Ну вот, нет, чтобы спасибо сказать… Да не волнуйся! Я и так стою, – спокойно сказал посторонний и плавно опустил руки.
Слегка надавив на гашетку, пес заорал уже более уверенным голосом.
– Руки вверх, сука! – и на всякий случай добавил, – Стой, а то шмалять буду!
– Потише, приятель, а то еще палец сорвется, – произнес незнакомец, медленно поднимая к небу обе руки.
– Спокойней, я ведь думаю, твой главарь не очень обрадуется, узнав, что ты случайно подстрелил такого нужного гостя. И по головке тебя не погладит, будь уверен.
Вместо слов, часовой, не сводя глаз с нарушителя, свободной рукой нащупал кнопку на столбе и ударил по ней кулаком. Где-то вдалеке противно заныла сирена.
– Вот-вот, так-то лучше! Зови всех!
…
Под прицелом автоматов и ружей меня осторожно провели на освещенную площадку перед двумя пассажирскими вагонами. Как я успел заметить, проходя через забор из полусгнивших грузовых вагонов, частей контейнеров и кусков колючей проволоки, снежные псы соорудили свою базу в основном из нескольких железнодорожных составов. И, похоже, им также удалось разжиться неплохим оружейным арсеналом – ясно, что нашли заброшенную военную базу. Иначе откуда у них мины, пулеметы и, наконец, противотанковые ракеты? Возможно даже, у них есть и выходцы из военных, как у стражей – слишком уж профессионально устроен лагерь, с вышками по периметру территории, с сигнализацией и недремлющими часовыми.
