Но Уэльту нечего было бояться – его скрывал толстый панцирь из окаменевшей грязи. Чего нельзя было сказать о Сверчке. Но вопреки этому, мальчик с невероятной ловкостью стал прыгать по свалке, перебираясь с одного островка руин на другой. Он шёл не по прямой, аккуратно обходя некоторые места. То и дело он замолкал и прислушивался, давая понять, чтобы и его массивный спутник тоже притих. Спустя время он шёл дальше. Уэльт подчинялся. Не один год он охотился на неблагочестивых людей, но выслеживать другого монстра ему ещё не приходилось.

Наконец, они вышли на небольшую площадь, окружённую со всех сторон высоченными развалинами. Стоило Сверчку оглядеться, как его прошиб холодный пот, а лицо побелело от страха.

– Что случилось? – спросил Уэльт.

Мальчик выставил вперёд руку. Монстр обернулся и вгляделся. Впереди никого не было. Всё было пусто, как и несколько кварталов до этого. Единственное, что мозолило глаза – это летающая повсюду мошкара, но насекомые не страшили Уэльта. Он ещё раз оглянулся на своего юного спутника. Тот стоял, как вкопанный. Снова окинув взором площадь, зверь заметил, что мошки не летают – они замерли в воздухе, словно остановившиеся капли дождя. Уэльт подошёл ближе, чтобы рассмотреть их, и понял, чего так испугался мальчик. На всей площади на паутине, словно на виселице, были казнены сотни сверчков. И все они были повешены совсем недавно.

– Она знает, что я здесь. Знает, что я её предал, – запаниковал мальчик.

– Пока ты со мной, детей не бросающим, страха не знающим, тебе не стоит её бояться.

– Её всегда стоит бояться. Она умнее и хитрее нас всех.

– Хитрость ей не поможет, – Уэльт обнажил свои длинные острые когти.

На небоскрёбе что-то мелькнуло. Будто там, среди пустых рам и разбитых витражей кто-то прятался.

– Жди здесь, – скомандовал зверь и пулей бросился на движение.

В несколько прыжков он добрался до здания и пролез в окно. Внутри среди разбитых конструкций, хлама и мусора в противоположном углу комнаты на него смотрело странное существо. Это было огромное насекомое – длинная многоножка с саблями вместо челюстей и большими полусферами стеклянных глаз. Её ноги были словно тряпичные ошмётки, раздваивающиеся на концах. Продолговатое тело состояло из полукруглых сегментов, которые шевелились внутри, будто, каждое из них было беременным брюхом, готовым разродиться сотней личинок. «Мать» всего мгновение стояла неподвижно, после чего быстро пролезла в окно, перебираясь своими многочисленными ногами. Её движения были странными. Каждая из ног жила своей жизнью, но не поднималась вся целиком, а передвигалась благодаря своим раздвоенным пальцам.

«Мать» сползла по подоконнику вниз на фасад здания. Уэльт последовал за ней. Но стоило ему высунуться из окна, как сверху на него напали. За то время, пока он мешкал, насекомое сумело подняться на этаж выше, чтобы атаковать из засады. Зверь попытался схватить насекомое, но «мать» отскочила так же быстро, как и напала. Тело горного монстра обдало странной вибрацией. Внутри что-то жужжало, путешествуя по каменным мышцам, словно черви в земле. Уэльт стал изворачиваться и выбивать инородные тела из себя. Он заскочил в здание и стал биться об стены. Панцирь его лопнул, и на пол вывалились несколько спиралевидных механизмов. Это были не живые существа. Это были машины не из этого времени. Они принадлежали эпохе процветания города Астегора. Видимо, «мать» отрыла их среди кучи мусора и нашла игрушкам достойное применение. Механизмы переворачивались вокруг своей оси ещё некоторое время, после чего стали зарываться в бетонное перекрытие, выгрызая внутри ямы.

Зверь снова обратил свой взгляд на окно, за которым на него напали. «Мать» могла ждать его там, а могла и скрыться. Он подпрыгнул, и, пробив собой несколько перекрытий, очутился тремя этажами выше. Он выпрыгнул из окна и когтями зацепился за каркас здания. Насекомого нигде не было. Тогда Уэльт поднялся на вершину и с самой высокой точки стал осматривать город. Многоножка ползла по улицам, скрываясь за руинами и прячась в ямах. Она медленно ползла к Сверчку, пытаясь напасть на него с тыла.

Разбежавшись, Гкхадту'Уэльт спрыгнул с дома и, перекатившись кубарем по земле, едва не достиг противника. Сороконожка отпрыгнула от него, как от огня. Между ними завязалась драка. Несколько раз зверь нападал, пытаясь придавить насекомое своим тяжёлым телом, но всякий раз оно отскакивало, одаряя громадину укусами своих острых сабель и уколами шипастых мохнатых ног. Время от времени, когда Уэльт пытался схватить её за хвост, «мать» скатывалась в бесформенный клубок, не теряя при этом скорости перемещения.

Когда существо поняло, что оно лишь защищается, а редкие уколы и механические черви не приносят врагу особого вреда, оно попыталось скрыться в развалинах. Заползая в руины города, вплетаясь в его инженерные сети и подлезая под упавшие конструкции, мать стала отступать. Уэльт не отставал. То тут, то там он вонзал свои когти в землю, стараясь поразить многоногое чудовище. Ему даже казалось, что иной раз ему это удаётся, но кожа насекомого будто прогибалась под лезвиями.

Зверь проводил взглядом возможный путь отступления. Среди всех руин из-под земли ближайший выход был вблизи угла одного из разрушенных зданий. Если паразит этого города не планировал укрыться в подземелье, то он непременно выскочит из той ямы. Уэльт прекратил погоню и в два прыжка укрылся в соседствующем здании, притаившись для атаки. Как он и предсказывал, «мать» вынырнула из ямы. Тогда он выскочил из-за угла и острыми лезвиями своих когтей полоснул своего противника. Насекомое оказалось слишком быстрым, и удар пришёлся в крайнюю заднюю ногу. Из неё брызнула кровь, и конечность, словно хвост ящерицы, упала на землю. Вместо неё из тела «матери» высунулась очередная нога. Той заминки Уэльту как раз хватило, чтобы поднять своими огромными руками гору мусора и кинуть её на спину хозяина этих мест. Камнепадом рассыпались обломки по туловищу насекомого, и то взвыло от боли, источая крики из каждого сегмента своего тела.

«Мать» рванулась прочь, но на этот раз её движения были более сбитыми и неуклюжими. Зверь собирался было броситься за ней, как услышал крик Сверчка:

– Крапивница! Крапивница!

Уэльт оглянулся. Мальчишка подскочил к отрубленной рыжей конечности многоножки, которая лежала в луже крови. Времени разбираться не было, и гигант пустился в погоню.

Неуклюже переступая через горы мусора, замедляясь при обходе опасных участков в городе, «Мать» пыталась скрыться.

Зверь постарался проделать трюк с камнепадом ещё раз, закидывая беглянку обломками зданий, но на этот раз «мать» ловко изворачивалась, хотя камни едва не сбивали её с ног. Тогда чудовище понеслось на свою жертву, как разъярённый носорог, сбивая со своего пути все препятствия. Оно оттолкнулось от земли и полетело прямо в центр многоножки, расставляя во все стороны острые когти. На этот раз искалеченному насекомому не хватило бы скорости увернуться или отбежать в сторону. Но произошло нечто удивительное. Тело «матери» распалось на множество частей, которые стали разбегаться в разные стороны. Некоторые из ног или сегментов туловища запутались в тряпичных накидках и повалились на землю. Уэльт приземлился и стал оглядываться, соображая, что к чему. Из одежд, длинных тканевых покрывал и тряпок выползали дети, крича и разбегаясь в разные стороны. Кто-то из них хромал, кто-то полз, а кто-то нёсся со всех ног, укрываясь то в здании, то в ямах, то за горами мусора. Из головы насекомого выползла женщина. Один из клинков оцарапал ей бедро, но, несмотря на это, превозмогая боль, она бежала, почти не хромая. Она кричала своим подопечным, чтобы те прятались, и обещала задержать монстра.

– Уэльт! – вдруг услышал зверь, как зовёт его Сверчок. – Уэльт, она умирает!

Не упуская из виду женщину, направившую в его сторону саблю, монстр прыгнул на здание, забрался на самую высокую точку и посмотрел на своего проводника по этому городу. Тот склонился над телом рыжей тринадцатилетней девочки и громко кричал, призывая чудовище на помощь. Из глаз его текли слёзы.