Она обняла его, приглашая в свой мир. Он приник к её груди, растворяясь в её тепле. Реальность уплывала всё дальше и дальше, размывая в общем гуле дрёмы играющую в отдалении музыку, продолжающееся гуляние, свист ветра и шелест листвы. Они ещё долго просидели так, молча, вслушиваясь в стук сердец друг друга. Только одно тревожило юношу: теперь, как и тогда, на танцевальной площадке, Пар готов был поклясться, что слышит в груди девушки два сердца.
Сколько бы ни выпадало на долю человека – всё рано или поздно переходит на жёлтые страницы его памяти, на которых все приятные моменты становятся ещё более прекрасными, а все несчастья переписываются заново, приобретая уже совсем другой характер. Все события в головах людей обволакиваются паутиной мудрости и они, повзрослевшие, как пауки, стараются опутать в свои сети и любимых детей, чтобы уберечь их от излишних неприятностей. Только вот излишних ли? Так, люди в тихой деревне год за годом научились справляться со своим горем, жить дальше и даже быть счастливыми.
Так же и Пара захлестнули многие проблемы по дому. Времени на то, чтобы тосковать не было. Он погрузился в научные исследования, а в свободное время либо вырезал по дереву, либо посвящал свободные часы Юне. Они очень сблизились, и это явно не нравилось Солане. Она всячески пыталась помешать их встречам: придумывала дочери различные дела, наказывала за незначительные проступки, запирая дома, а по ночам наглухо закрывала оконные ставни, так что с появлением первых звёзд совершенно нельзя было увидеть, что происходит там, за закрытыми дверями. Несколько раз в глубокую ночь Пар пробирался к их дому и стучал в окно своей подруги, но ему так никто и не открыл.
Но в одну из таких ночей, когда он пришёл чуть раньше обычного, он увидел, как какая-то фигура, словно призрак, проскользнула мимо стены дома нелюдимой соседки. Это было больше похоже на ветер, вдруг поднявшийся с земли и потянувший за собой уснувшие тени. Но ветер в ту ночь дул в совершенно другую сторону, и это выдало сумеречного фантома. Пар проследовал за ним.
По дороге не встретилось ни души. Всё село уже спало крепким сном. Следуя за тенью, Пар вышел к Карбскому морю. Ночной странник вышел на берег, и лунный свет осветил его. Это была Юна. Но она была другой – совсем не той, которую он знал. Её глаза пылали страстью, холодной страстью, присущей либо богам, либо камням. Она была одержима, словно загипнотизированная, она выполняла какую-то чужую волю. И лишь спустя несколько мгновений Пар понял, что это была воля океана. Юноша притаился за валуном и стал наблюдать.
Юна сбросила с себя тёмную накидку, и Пар увидел, как изящные изгибы её тела обтекает серебристое длинное полупрозрачное платье. На нём тонкой блестящей паутинкой были изображены фантастические сцены из глубоководного царства, жители которого двигались, плавая среди складок, как в аквариуме, отражая в своих контурах мягкий свет тоскливой и сонной луны. Когда волны окатывали ноги молодой красавицы, вода и морская пена поднимались по тонкой ткани, складываясь в изящные морские узоры. Это была именно та девушка, которую Пар видел на море в ночь своего прибытия.
Юна тихой и медленной поступью направилась навстречу волнам. Погрузившись в них, она начала – нет, не плыть – танцевать в воде. И волны, закручиваясь в спираль, поднимали её высоко в небо и опускали, рассыпаясь фонтаном по водной глади. Они кружились вокруг неё, гнались за ней, убегали от неё – вели себя так, будто были её домашним питомцем. Они качали её на качелях, убаюкивая, словно собственную дочь. А девушка звонко смеялась, и голос её доносился как будто из другого мира, существующего несколько секунд раньше.
Наигравшись, красавица прошла по каменистому берегу и села лицом к морю на вынесенное океаном бревно. Она начинала тихо напевать себе под нос какую-то песню и выжимать при этом свои длинные изумрудные волосы. Необъяснимый порыв холодной страсти, движущий ей тогда, когда юноша увидел её, прошёл, и на берегу сидела всё та же добрая и милая Юна, которую Пар знал с детства.
Если б была я звездой
Да над миром, над водой,
То свою родную мать
Стала светом бы ласкать,
Чтоб спалось ей в ночь легко,
Чтобы где-то далеко
Меня принц искал младой,
С ним бы конь был удалой.
Пела песни им в пути
С просьбами меня спасти,
И рассеивала б мрак,
Чтоб их твёрд был быстрый шаг.
Но найти б никто не смог
Юнной девушки чертог.
Мир не тот, и я не та,
И душа моя пуста.
Осмелев, Пар подошёл к ней сзади и присел рядом.
– Привет! – произнёс он и посмотрел ей в глаза. – Это было волшебно.
Девушка испугано уставилась на него. Она не ожидала увидеть здесь постороннего и не знала, что ей делать: то ли бежать в деревню, то ли нырнуть на дно Карбского моря, то ли броситься другу на шею. Только душить его при этом или обнимать – Юна пока не решила.
– Ну, привет, – ответила она ему.
– Ты знаешь: ветер, что внимал сейчас твоей песне, улетит далеко-далеко, побывает во многих городах и странах, пройдёт десятки и сотни тысяч километров, и только спустя два года и четыре месяца ранним-ранним утром он вернётся сюда – на это самое место, – юноша взял одну из прядей, спадающих ей на лоб, в свою ладонь и кончиками пальцев коснулся её щеки. – Я назову его ветром объединения душ. И я дарю его тебе!
Как по мановению волшебной палочки на несколько секунд на них обрушился сильный вихрь. Он вырвал всё стеснение и страх из сердца девушки, и волна спокойствия окатила её мысли. Она оглянулась в след убегающему ветру и прокричала:
– Я буду ждать! Где бы я ни была, что бы со мной не случилось – я выйду к тебе этим утром, через два года и четыре месяца, – она повернулась в сторону Пара. – Ну, смотри, если то утро окажется безветренным – я тебя хоть из-под земли достану, – они вместе засмеялись. – Ты следил за мной? Как нехорошо. И часто ты так?
– Ну, за сегодня – первый раз, – признался он. – А вообще, я видел кого-то на море в ночь, когда вернулся из университета. И, конечно, это была ты.
– Да, я, – скромно опустила глаза Юна. – Я тогда очень испугалась, что меня кто-то увидит, ведь для меня это… – она заколебалась.
– Что? – спросил её Пар.
Она посмотрела на друга, пытаясь прочесть по его лицу, можно ли ему открыться. Он казался ей слишком близким, ему хотелось рассказать всё на свете. И именно от этого её предостерегала мать. Но в эту ночь ветер объединения душ стирал границы. Стирался страх, стиралось недоверие, стиралась линия дружбы между двумя сердцами. И Юна открылась ему.
Она рассказала, как, приходя на пустынный пляж, садилась на остывшие за вечер камни и смотрела далеко-далеко, за горизонт. Рассказала, как ей казалось, что там, за линией пересечения двух первородных стихий есть иной, лучший мир. Мир, где её жизнь была бы столь же прекрасной и столь же счастливой, как в те минуты, в которые она ждала на пляже пришествия ночи, когда ветер развивал её волосы, а тьма гладила её щёки, когда шум волны ласкал её слух, а граница перехода светлого моря, слившегося в поцелуе с таинственной бездной звёздного неба, успокаивала её глаза.
Юна поведала, как любила встречать у моря закат, когда размытые светом края солнца превращаются в чёткий острый контур, разрезающий пространство между блестящей алмазной поверхностью водяных гор и мягкой расплывающейся абстракцией неба. Солнце заходило, и за ним, словно в трещину разбитой посуды, медленно стекал свет, передавая власть ночи. Девочке нравилось, как отражаются в воде миллионы звёзд, рассыпанных по чёрному полотну неба. Она рассказала, как, окунаясь в море, наблюдала за небесными светлячками, расходившимися нимбами водяных кругов от её тела. Девушке казалось, когда она проводила рукой по воде, будто это не звёзды отсвечиваются в море, а вода сияет изнутри, изливая тем самым свою душу.
– Когда я окунаюсь в воду, – говорила Юна, – я ищу в волнах что-то, чего сама ещё не знаю. Оно неуловимое, очень тонкое, оно – как рыба, которая плавает очень близко, но каждый раз выскальзывает из рук, стоит попробовать её поймать. Я не знаю, что это, но оно важнее всего на свете. И именно поэтому я прихожу сюда каждую ночь, и, бывает, сижу тут до самого рассвета. Это невозможно описать – это можно только почувствовать. Идём, я покажу тебе!
