Подъем наконец-то кончился, на окраине пригорода Сальмы ожидали машины. После доклада старшему начальнику, который внимательно выслушал, уточняя детали, погрузились в армейские грузовики и выдвинулись на отдых в Таллу, где предстояло ещё провести совещание по результатам выхода со всей группой.
По возвращении на базу во время совещания все пошло так, как и предполагал Мартин. После объявления о своём решении относительно Золотого, пришлось выслушать доводы в защиту нарушившего одно из основных правил разведчика, а также просьбу самого нарушителя не прибегать в отношении него к крайним мерам. После чего окончательное решение было озвучено Мартином в стандартной форме: «Согласен. Но только с испытательным сроком, до первого залёта».
Потом Мартин часто спрашивал себя, прав ли был он, время от времени соглашаясь на компромиссы в отношении этих людей, учитывая серьезность тех задач, которые приходилось выполнять? На кону были не просто отвлечённые понятия, типа: «выполнил или нет», но и жизни конкретных людей. В итоге он пришёл к выводу, что каждый конкретный случай требует особого подхода к принятию решения. Он проникся убежденностью в том, что нельзя придерживаться просто правила и применять единую меру за схожий проступок, если, конечно, это не касается случаев явного дезертирства и подлости по отношению своих.
Для Мартина было очевидно, что Золотой сорвался, инстинкт самосохранения на войне имеет свойство притупляться со временем, правда, в тот момент уже стало ясно, что в городе духов нет, иначе бородатые бы не позволили группе прикрытия занять позиции на местах, позволяющих контролировать основные направления, лишив себя возможности провести успешную засаду. Это, конечно, не исключало наличие фанатиков одиночек, готовых жертвовать собой, идя на само подрыв или открывая стрельбу по выбранной цели до момента уничтожения его самого.
Но Золотой – это простой по своей сути боец, хоть и опытный, но при этом лишенный способности видеть перспективу и быстро расслабляющийся при отсутствии явной опасности.
В таких случаях можно было быть гибким в решениях. По прошествии некоторого времени уже на госпитальной койке Мартин, вспоминая эти события. Вспоминая, он отмечал многие другие случаи, когда выполнение, казалось бы, довольно простых и нужных указаний требовало с его стороны нервов и времени при внушении подчиненным мысли о необходимости выполнения тех или иных действий. В таких случаях он мог и должен был применить власть начальника, и надо было просто спровадить одного или двух до Родины без причитающихся им денег. Но он не делал этого и, как потом ему стало очевидным, зря.
Вспомнил, как однажды потребовал вырыть выгребную яму в указанном месте и столкнулся с проявлениями характера просто капризных неразумных детишек, считающих себя особами, приближёнными к императору и отцами русской демократии. Для этих особ главное было не унизить себя рытьём ямы для подобных нужд. У них вообще многие вещи вызывали отторжение и чувство брезгливости, такие особи видели в поручениях подобного рода некий подвох и попытку опустить их ниже плинтуса, так как, видите ли, можно нормально ходить в заросли и там прекрасно справлять нужду. И, казалось бы, чего начальник нудит?
А начальник просто находил опасным такой способ справлять нужду в прифронтовой полосе, при слабом охранении союзников и возможном действии диверсионных групп противника. Пусть лучше нуждающийся в испражнении кишечника садится на корточки в месте, которое хорошо видно часовому собственного охранения, чем залазает в дебри, где его просто могли зарезать.
В данной ситуации и проявлялась всем известная и так характерная для природы нашего народа отговорка: «со мной этого случиться не может». Поэтому и переворачиваются на глубокой воде лодки, и тонут дети, потому что взрослые решили, что это с другими случаются подобные неприятности при перегрузке борта, но не с ними. Врезается на полном ходу в толпу пешеходов лыка не вяжущий водитель, и снова гибнут люди, потому что особь за рулем решила, что с ним такого не произойдёт, мол, он и под градусом контролирует ситуацию.
Есть ещё бесконечное число примеров, в том числе и из практики войны, когда попадают в плен, отлучившись за спиртным, нажимают на спусковой крючок при снятом с предохранителя оружии, решив, что ему-то необязательно придерживаться правил – специалист как-никак – и по закону подлости убивает товарища. Вот такая у нас натура – любим мы себя назначать в команду исключительных, тех, на которых не распространяются общие законы и правила.
Для себя, откровенно говоря, Мартин так и не решил до конца, что более приемлемо: продолжать биться головой об стенку, пытаясь достучаться до сознания, или просто без лишних рассуждений начинать махать шашкой?
«К людям есть необходимость относиться адекватно, они того заслуживают», – повторял он сам себе не раз, но все же в последний момент при принятии решения не мог перешагнуть через себя и проявлял сочувствие.
«Что же, для великих дел я, по-видимому, не предназначен, – иронизировал он часто, – для этого нужна воля и отсутствие жалости к окружающим во имя цели, назначенной для достижения».
И всякий раз, сталкиваясь с последствиями разрушительных действий несовершенного человеческого эго, только разводил руками и, рассуждая о глупости двуногих разумных существ, упражнялся злыми шутками в их адрес, но, впрочем, всегда в открытую, будучи готовым, ответить за каждое произнесенное слово.
Что поделаешь? Даже в структурах, в которых правила игры обусловлены строгими нормами уставов и инструкций, такое понятие, как анализ ошибок, совершенных при выполнении задач, носил чисто формальный и необязательный к выполнению в полной мере характер.
Мешало тому, прежде всего, нежелание выставлять на всеобщее обсуждение действия отдельных «заслуженных» личностей и напрягать отношения с ними и теми, кто им покровительствует. И в результате грабли лежат на том же самом месте, и последствия от встречи с ними всегда одинаковые.
Среди легионеров, как ни прискорбно, не было нормой проводить даже формальные проверки, так как не существует ещё ни одного документа, регламентирующего их деятельность, отсюда и домыслы, источником которых являлись отдельные малопонимающие в сути того, о чем рассуждают, личности. И Мартину оставалось только комментировать эти убогие по уровню интеллектуального содержания слушки и разговорчики, пользуясь излюбленным оружием философов – иронией и сарказмом.
Посмеялись при встрече на пару с бывшим взводным Герасимом, оправившимся после тяжёлого ранения, над претензией со стороны обезличенного существа – «управления разведывательной роты», в состав которой Герасим и Мартин на тот момент уже не входили. Что тут скажешь, выбывшие после тяжелых ранений ветераны уступили место тем, кто теперь с полной убежденностью в собственной правоте гнули линию узкопрофессиональной направленности. Но последователи забывали о том, что формирования солдат удачи не армия и узкая специализация не тот конёк на котором можно обскакать ситуацию, легионеры универсальны по необходимости и должны перестраиваться на ходу в зависимости от того что нужно сделать в данном конкретном уголке мира и окрестностей. И в свете этого все рассуждения мол, не выполняли чисто разведывательных задач, звучат как- то не разумно как будто они имели право выбора и могли позволить себе отказываться от выполнения приказов старших начальников. Специфика работы наемника в том и состоит – он выполняет ту задачу, которую ему определяют и предназначение подразделения, содержащееся в названии его, часто носит довольно условное понятие. Мартин тогда выразился в едкой шутливой форме насчёт абсолютно невменяемых попыток найти виновника в неприятностях на стороне, естественно, сторона эта там, где начальство. Очень часто выходцы из вооруженных сил забыв все нужное и полезное что есть в армии из того что применимо в формированиях легиона делают попытки навязать мерки не соответствующие задачам и предназначению солдата удачи, не понимая отличия формирований наемников от Армии. Ну а если что не так, то конечно виноваты начальники, они же все не по видению такого специалиста делают.
