— Если бы я спросил разрешения, ты бы меня впустил? — спросил Шаб риторически. Ему едва хватало терпения, чтобы сдерживаться и не убить его вот прямо сейчас.

— Не низко ли нападать с мечом на безоружного? — король воззвал к его жалости и чести.

— О, моя мать тоже была безоружна, когда ты сжёг её на костре, — он насупился и, преодолев расстояние, приставил меч к горлу отца. И смотрел на него с таким презрением, с каким до сих пор ни на кого не смотрел.

— Это было не нападение. Это было спасение для неё.

Шаб разгневанно делает выпад, но королю каким-то чудом хватает ловкости уклониться, однако этим он только загоняет себя в угол. Дама, пользуясь случаем, хватает простыни и с криком выбегает, даже не пытаясь как-то помочь своему королю или ударить Шаба в спину.

— Вот стерва, — вздыхает король и смотрит принцу в глаза. Карие глаза полны ненависти и жажды крови, а рука, приставившая меч к его горлу вновь, даже не дрогнет. — Ты, должно быть, шутишь.

— Ты всегда воспринимал меня не иначе, как шутку. Но посмотри, где сейчас ты, а где я.

— Недалеко ушёл, — на это Шаб прижал острие плотно к коже, и пролилась первая, пока что малая кровь.

— Для тебя я всегда был лишь никчёмным седьмым принцем. Ты даже не предполагал, что очередь когда-то дойдёт до меня, но сам же непреднамеренно сдвигал её в мою сторону. И я, признаться, даже немного благодарен тебе за это, не более. Но ты посмел отнять у меня самое дорогое, и этого я не могу тебе простить, поэтому ты поплатишься, — ещё сильнее прижал. — Знаешь, а ведь семь — это удачное число. И я позабочусь о том, чтобы с ним считались!

Он замахнулся, и вместо ожидаемого горла всадил клинок по самую рукоять королю прямо в жирное брюхо. Сталь прошла насквозь, а король шокировано, не веря в происходящее, посмотрел сначала на меч, а потом на Шаба, торжествующего от первого удара. Изо рта старика полилась кровь, хлынула из живота, когда Шаб резко выдернул меч, и через секунду король рухнул на пол со звонким хлопком. Серая брусчатка окрасилась в алый, а тот едва сумел поднять голову, чтобы снова посмотреть ублюдку в глаза. На лице Шаба не было ни грамма сожаления — лишь ненависть, пронзающая не хуже любого меча. Король, казалось, что-то хотел высказать, но вместо слов изо рта вырвался несвязный хрип, сопровождающийся кровавым кашлем. Его взгляд помутился, и последним, что он увидел перед тем, как окончательно пасть замертво, был надменный и жестокий взгляд седьмого принца. Тиран был повержен.

— Да здравствует король! — выкрикнул Шаб и безжалостно плюнул на мёртвое тело, пнув его ногой. Словно ничего и не было, он закрыл дверь на щеколду и оставил покои с остывающим трупом. Если бы мог, он бы даже сжёг их, но не хотелось дотла спалить место, где будет восседать новый, истинный король.

***

Но существуют и такие, что понимают вес своего греха и стремятся избежать кары за него. Подобные бегут, словно крысы, даже если уверены, что наказание не настигнет их. Прячутся по углам, избегая посторонних взглядов, мечутся и крадутся в темноте. Но стоит им выйти на свет, как они сразу же оказываются разоблачены и обречены.

— Вот Вы где.

Неожиданно для себя Хаз обнаруживает придворного лекаря у глухого леса за замком. Пока бежала сюда в платье, успела запыхаться. Она лишь вышла из обеденного зала и увидела краем глаза подозрительную тёмную тень, но нагнать её смогла только здесь. Потому что лекарь сам остановился и сам позволил ей это сделать. Очевидно, это была ловушка, но у Хаз не было другого выбора, кроме как проследовать прямо в неё. Старик, а бегал резво, как молодая лань. Было странно то, что он побежал через глухой лес, а не через город. Вглубь этого леса боялся заходить любой человек, что хоть раз посмел ступить на его пустынные тропы. Но лекарь, очевидно, не боялся. Ведь не было там ничего страшнее его самого.

— Так всё это время это был совсем не человек, — девушка сделала заключение. — Я даже и подумать не могла: столько времени проработать под вашим попечением и догадаться вот только сейчас. Не к королеве нужно было вызывать экзорциста, а к Вам.

Лекарь совсем не поменялся в лице. Выглядел всё таким же напуганным и озадаченным. Только вот его тело словно двигалось против воли. Он повернулся к Хаз с такой уверенностью, с какой беглецы никогда не поворачиваются к преследователям, и вынудил её отступить на шаг. Его глаза вспыхнули алым пламенем, а девушка сглотнула, но старалась держать лицо.

— Я уже видела подобное, — она сжала руки в кулаки. — Когда один из монахов решил подпалить себя и бегал в пламени, истерически крича, поджигая всё, что могло разгореться. Это произошло в тот день, когда сгорел мой дом. Это ты виновен. Ты завладел им, демон пламени.

Она не сдержала слезу, но сразу же вытерла её, потому что перед подобным врагом свою слабость нельзя было показывать любой ценой. Лицо лекаря исказилось кривой ухмылкой. Тело само по себе уже давно было мертво, и демон лишь питался им, как и страданиями всех вокруг. А ещё он любил огонь, любил подбивать глупых людей на сожжение невинных. Она преследовала его годами, но потом он словно исчез. И так Хаз осталась и без крова, и без заработка и оказалась в этом замке, решив, что, возможно, всё уже кончено. И сама судьба велела ей повстречать здесь его.

— Я не сумела спасти мою королеву, потому что не предвидела такого исхода, — уверенно сказала Хаз, — но я не позволю больше этому повториться. Я изгоню тебя здесь и сейчас!

— Разве святым девам позволено предаваться злостной мести? — Хаз впервые услышала не голос лекаря, а голос потустороннего существа. Он был таким скрипучим и рокочущим, что хотелось закрыть уши. Этот голос насмехался над нею.

— Это не месть, а правосудие! — она начала нашептывать речь изгнания, вспоминая её слово за словом и вкладывая в неё всю свою веру. — Демонам место в Аду!

— Я то же самое говорил твоей дорогой королеве, когда она пылала.

Хаз выкрикнула громче и шагнула к нему вплотную, чтобы он не упустил ни единого её слова. Была бы при ней святая вода, она бы облила его с головы до ног, и дело бы пошло быстрее, но приходилось довольствоваться тем, что есть. Демон начал извиваться, тело начало трепыхаться, конечности выворачиваться. Каждая клетка человеческого тела словно сделала полный оборот с дикой болью, а само тело упало наземь с сильной судорогой и пеной у рта. Кровь потекла из глаз, носа, ушей и просто открытых участков кожи. Всё выгнулось в неестественной позе, и изо рта на волю вырвался густой и едкий непроглядно чёрный дым. Этот дым налетел на Хаз и окружил её, не давая дышать и закончить начатое. Он пытался высосать её жизненную силу и вселиться в её тело, но она не пускала его, потому что всем сердцем желала прекратить это безумие и поджоги невинных людей. В монастыре их учили, что только их собственная сила воли поможет им в борьбе с нечистью один на один. Раньше воля Хаз была намного слабее, но сейчас, после всего пережитого, она сильна как никогда. И она сумела перебороть чёрный дым, произнесла заклятье и завершила ритуал изгнания. Дым сгустился до плотной чёрной точки, которая со взрывом распалась на мелкие частицы, а те — на ещё более мелкие, которые наконец вспыхнули слабым огоньком и испарились в воздухе. Теперь Хаз была уверена, что ритуал завершён. Не в первый раз она это делала, всё же.

Рядом валялось изуродованное тело придворного лекаря, и она больше ничего не могла с этим поделать. Демон сидел в нём слишком долго и иссушил его полностью. Человек был ни в чём не виновен. Лишь в том, что оказался слишком слаб сам пред собой.

— Покойтесь с миром, — сказала она, прочитав молитву, и отправилась обратно в замок, зная, что больше никакой демон не потревожит его стены.

========== 17. Да здравствует король! ==========

Комментарий к 17. Да здравствует король!

***James Blunt - Breathe

Послушать песни, найти плейлист и арты можно в группе: https://vk.com/pub_fire_m

Её пронзает немыслимая дрожь. Она хватает себя за плечи и старается всё забыть. После каждого изгнания с ней происходит нечто подобное, что совершенно выбивает её из колеи. Бьёт озноб. Или столь холодно в замке? Скоро наступят морозы.