Война приносит страшные разрушения. И поле боя, увиденное Сейлой впервые, заставило её содрогнуться: сожженная дотла земля, разрушенные дома и окровавленные рваные тряпки. Люди, чьи глаза полны боли и отчаяния, и люди, чьи глаза полны веры и надежды. Некоторые лежали прямо на земле, и не было у них руки или ноги, но были улыбки на лицах. Лекарства не могли вернуть утраченное, но могли исцелить всё остальное. К тому же, эти потери стоили победы в этой битве и во всех грядущих. Лекарства прибыли, и все, кто мог, бросились к телегам, желая получить их для себя или для дорогого товарища. Конечно, на каждого бы не хватило, но этого было достаточно, чтобы хоть немного утолить их боль и вселить уверенность. В следующий раз лекарства прибудут снова, а затем снова и снова. А потом война закончится, и все будут счастливы.

Сейла возвращается в карету, сдерживая слёзы. Это всё же оказалось чересчур тяжело для неё и неожиданно. Ей казалось, что она ощущает боль каждого, но на самом деле она не могла её понять. И она почувствовала себя столь ничтожной потому, что все эти годы ничего так и не сделала для всех этих людей. Лорд также вошёл к ней в карету и обеспокоенно спросил:

— Ты переоценила себя, не так ли? Нужна помощь?

— Нет, я уже взяла себя в руки.

— Уверена? — переспросил он. — Если так, мы должны вместе выйти и поприветствовать военных, чтобы поддержать их боевой дух и показать, что нам не всё равно, и мы благодарны им за каждую жертву. Но если ты плохо себя чувствуешь, то не заставляй себя.

— Нет, всё в порядке, — ответила Сейла и подняла голову. — Как принцесса, хотя бы это я должна сделать.

Приподняв подол платья, она вышла из кареты и натянула милую улыбку. Они с лордом взялись за руки и прошлись по выжженному полю. Они говорили о надежде и грядущей победе и вселяли уверенность в подданных. Даже не выжженной земле однажды снова прорастут цветы. Сейла не была уверена, что её натянутая улыбка может вселить в кого-то надежду. Но в каждое сказанное слово она искренне верила, и это придавало ей сил. Как и тёплая крепкая рука, что сжимала её ладонь.

И вдруг она резко остановилась и замерла. В поле одиноко сидел воин, начищая меч и доспехи перед грядущей битвой. У него не было одной руки и глаза, и он выглядел потрёпанным и грязным вкупе со рваной одеждой.

— Кто же это? — спросила она, затаив дыхание.

— Я не знаю, — ответил лорд. — По словам главнокомандующего, он сам этого не знает, как и не знает никто. Судя по всему, все, кто был знаком с ним, разом погибли. А он единственный остался в живых, потеряв память о том, кто он. Но он хороший воин и…

Сейла не стала дослушивать. Она подошла к нему. Подошла, хотя он не знал её и запросто мог принять за врага ненароком и напасть. Подошла, собрав в кулак и свою смелость, и свой страх. Подошла, потому что если бы не сделала этого сейчас, жалела бы всю оставшуюся жизнь. Мужчина поднял на неё голову, но не выглядел настороженным. Лишь слегка растерянным от того, что принцесса настойчиво вглядывалась в его лицо.

— Так ты… — она надрывно всхлипнула. — Ты всё-таки жив!

Она рухнула на колени перед ним, вызывая у него растерянность и непонимание. Зачарованно смотрела с полминуты, вопрошая, не мираж ли перед ней, а затем обняла его так крепко, что он буквально выронил и свой меч, и свой щит. И заплакала так громко, что, кажется, было слышно в каждом углу королевства, от невероятной радости и облегчения.