При виде подруги сердце Сейлы затрепетало, и она долго не могла поверить своим глазам. Хаз была одета просто, но всё же не по-мальчишески, как при первом появлении, а в тёмное платье до колен. Её светлые волосы заметно отросли и были связаны в косу. Шрам на лице стал уже не столь заметен, ибо его затмевала её счастливая улыбка.
— Принцесса Сейла, мы рады Вас наконец принять, — с шутливым официозом ответила Хаз, а сама подошла и обняла дорогую подругу. Затем она отпрянула и поклонилась её мужу. — И Вас, достопочтенный лорд.
— Рад встрече, сестра Хезер, — ответил он уважительно. — Скажите, как обстоят дела с лекарствами, о которых мы договаривались?
— Всё сделано и готово к отправке. Я сейчас же всё покажу.
Сейла чувствовала себя маленьким ребёнком, который пошёл на важную встречу вместе с кем-то из старших, просто потому что оставить было не с кем. Сегодня её муж уходил обсуждать важные дела, в то время как она с любопытством бродила, отвлекалась на всякую ерунду, и наконец могла поговорить с теми, кого давно не видела. Поэтому она чувствовала малую обиду, когда дорогой отнял у неё Хаз с деловыми вопросами, а ей пришлось без дела мотаться по монастырю, пока они не закончат. Но она была как раз из тех, кто любит мотаться.
Пахло травами. Запахи были резкие, но приятные. Ей по нраву были и те, что не нравились раньше. В монастыре было тепло, сухо и почему-то очень уютно. Она прошлась по коридорам, посмотрела, сколько комнат и сколько окон внутри. Периодически встречала незнакомых людей. Хаз давала кров бездомным, больным и раненым, ставила на ноги тех, кого могла, а они платили ей своим трудом. Полные благодарности, эти люди приносили ей травы, помогали с лекарствами и уходом за другими больными, а иногда — просто какими-то деньгами или продовольствием. В целом этот монастырь был скорее как лазарет, и путь сюда был открыт каждому страждущему. И Сейле очень нравилась подобная концепция.
— Сестра? — она вдруг услышала знакомый голос.
Случайно пересеклись и их пути, и при виде Шаба Сейла сначала слегка удивилась, а потом некультурный смешок вырвался из её уст.
— О боги, не ожидала, что ты побреешься налысо, а-ха-ха-ха, — она почти согнулась в три погибели и не могла успокоиться, позабыв про манеры и этикет.
— Полно тебе! Разве так приветствуют брата после долгой разлуки? — воскликнул он возмущённо. — Я знал, что твой муж прибудет, но про тебя Хаз не сказала мне ни слова. Вот же чертовка.
— Она, очевидно, хотела сделать тебе сюрприз, — Сейла подошла и крепко обняла его. — Ты, однако, тоже удивил меня. Кто бы мог подумать, что ты действительно станешь монахом. Вот же умора.
— Да-да, я тоже рад тебя видеть, — перекривил он. — Повидаешься с сёстрами? Они ведь тоже соскучились.
Сейла была приятно удивлена. Шаб никогда не любил женскую компанию. А здесь он жил с сёстрами и, что самое главное, уживался. Конечно, лысый Шаб был словно не от мира сего и по виду, и даже по характеру. Сложно было сразу не почувствовать, что он стал гораздо мягче.
Хаз с Шабом приютили много детей, что стали сиротами по вине войны, и устроили для них небольшую приходскую школу. Шаб, которому в замке не дали должного образования, кроме чтения и арифметики, потому что он был последним в очереди на престол, тоже присоединился к детишкам: обучал их и учился сам. А потом горделиво хвастался новыми знаниями, словно мальчишка, впервые ступивший на путь науки. Хаз была рада его энтузиазму и радовалась его успехам вместе с ним.
После того, как она закончила обсуждать с лордом поставку лекарств, Сейла не упустила ни секунды и сразу же утащила Хаз на посиделки на лужайке. Она прожужжала ей все уши про свою жизнь в угодьях лорда, спросила про каждое своё письмо и даже случаем про то, что не отправила пока. Зато она передала его Хаз лично и попросила прочесть при ней и ответить. Это не могло не рассмешить Хаз, но той было буквально некогда и слово вставить поперек болтовни Сейлы. Однако им обоим было очень весело. А также первым делом Сейла рассказала Хаз о своей беременности.
— Поздравляю тебя от всего сердца, — ответила монахиня. — Если будет нужно, я могу быть акушеркой или найти для тебя лучшего из лучших.
— Благодарю за заботу, но дорогой нашёл мне замечательного акушера ещё до того, как я забеременела. Он очень заботлив, — хихикнула принцесса. — Кстати, я встретила Шаба…
— Ты ему не рассказала?
— Нет, а что?
— Правильно, — сказала Хаз с тяжёлым вздохом. — Он до сих пор не оправился после случившегося с Эдеей, пускай и прошло много времени. Беременные часто к нам захаживают: некоторые желают покаяться во грехах, другие просят принять роды. И каждый раз при виде таких Шаб плачет. Я знаю, что он совсем не хочет этого, и он всеми силами старается скрыть эти слёзы от меня или кого-либо ещё, но их трудно не заметить. И каждый раз, когда у пришедших сюда за помощью рождается здоровое дитя, он радуется, но если нет… он воспринимает это чересчур близко к сердцу. Поэтому хорошо, что ты не рассказала ему, — Сейла выглядела удручённой, и Хаз взяла её за руку. — Уверена, он был бы очень рад за тебя. Но пусть лучше узнает тогда, когда твой ребёнок будет рождён на свет. Ты понимаешь, Сейла?
— Да, я понимаю, что нет никакой гарантии, — ответила она, приложив руки к животу. — Но я постараюсь сделать всё для того, чтобы это дитя увидело свет.
Хаз облегчённо улыбнулась. Когда она улыбалась, её лицо странно искажалось, потому что рубцы натягивались. И пусть её улыбка дарила свет, Сейла неаккуратно задала ей ещё один вопрос, который мог быть ей обиден:
— Скажи мне, почему ты оставила всё, как есть? У тебя так много трав и так много пудры, так почему ты не замазываешь этот шрам на твоём лице? Ты не хочешь быть красивой?
— Этот шрам о многом мне напоминает. Иногда Шаб тоже смотрит на него с сожалением и виной, но это то, что заставляет его помнить и никогда не совершать подобных ошибок. И пока он существует, я тоже помню. О моей королеве и о жизни в беспросветной тьме. Лишь пока я об этом помню, я могу радоваться тому, что имею сейчас, — Хаз улыбнулась. — И для этого мне совершенно не нужно быть красивой.
Девушки обнялись и просто молча лежали на траве, пока по небу не рассыпались мириады ярчайших звёзд. В этой местности небо было чистым, и все звёзды казались столь близкими, что протяни ладонь — дотронешься. Для ночлега Сейле с мужем специально выделили комнату, но она всё равно не сидела в ней ни минуты и бегала в покои к Хаз, где они вместе смеялись над чем-то. Лорд ужасно ревновал и в шутку пригрозил, что в следующий раз не возьмёт Сейлу с собой в монастырь, на что она обиделась и окончательно ушла спать к Хаз в покои. Утром Шаб, как обычно, зашёл туда, чтобы разбудить, но застал прелестнейшую картину, как они вместе спали в обнимку на одной кровати. Он быстро вышел и пожалел, что не может запечатлеть эту картину и показать её мужу Сейлы. За завтраком он не раз упоминал об этом, и здесь уже настал черёд лорда обижаться на Сейлу.
— Было очень весело, — прощаясь, сказала принцесса, стоя у кареты у выхода. — Если будет возможность, посети и ты наши угодья однажды. Только Шаба с собой не бери.
— Эй! — возмутился он.
— Не переживай, не возьму, кому-то же нужно будет за монастырём присмотреть, — улыбнулась Хаз.
— Хаз! — воскликнул он. После он подошёл к Сейле и самолично обнял. Эти объятья были необычайно тёплыми. Она всегда раньше думала, сколь холоден и отстранён Шаб, и никогда не обнимала его. Но она обняла его в ответ и услышала: — Не нужно сбрасывать меня со счетов. Я тоже был бы желанным гостем в вашем доме. Поэтому, если пригласишь, я тоже приеду. Даже не надейся, что я блефую.
— Спасибо, — сказала она. — Буду ждать с нетерпением.
Телеги и кареты были загружены доверху лекарствами, а инструкция по применению расписана Хаз «от» и «до». Они душевно попрощались и продолжили свой путь прямо на южный фронт. Это путешествие принесло Сейле много радости и хороших эмоций. Муж чрезмерно оберегал её, но зато теперь убедился, что внешний мир её не страшит и не угнетает, а наоборот. Возможно, он возьмёт её с собой и в следующий раз. И будет брать, пока не родится ребёнок. А после того, как дитя чуть-чуть подрастёт, они будут вместе ездить в недолгие походы или на балы. Будущее не могло её не радовать и предвещало только хорошее. Больше никаких трагедий. Как только война закончится, всё ведь станет замечательно, верно?
