– Деньги за осмотр при вас? – спросила она, нервно подергивая лицом.

– Да, конечно, – ожила девушка, – сколько?

Мадам Бунуоль назвала сумму.

– Когда мне прийти? – спросила девушка, застегивая последнюю пуговицу.

– Зачем?

– Но ведь я пришла, чтобы избавиться от ребенка, – удивилась Жанет.

– Не торопитесь, милочка, все в вашей жизни может измениться, поверьте мне, – вдруг нежно сказала мадам Бунуоль. – А впрочем, не знаю, не знаю. Конечно, это ваше дело. Не мое. Не мое, – повторила она после некоторой паузы. – Приходите четырнадцатого. Или нет, лучше на следующей неделе, семнадцатого. Обещают, что жара спадет, вам будет легче перенести это.

– До свидания, – сказала девушка, – значит, до понедельника?

– Дверь не забудьте захлопнуть, слышите?

Девушка почему-то медлила. Что-то заставляло ее стоять на месте и смотреть на мадам Бунуоль.

– Ну, идите, идите, Жанет, – замахала на нее женщина. – Сейчас приму ванну, чего желаю и вам. Что еще? В следующий раз применяйте, пожалуйста, таблетки. Могу вам дать.

– Спасибо, у меня есть, – улыбнулась девушка.

– Сейчас-то, как раз, они вам не нужны. А вообще, всегда носите с собой. Ну…счастливо.

Мадам Бунуоль долго сидела за своим рабочим столом, курила, щурилась от дыма. Думала о своем. Совсем расстегнулась, обмахиваясь журналом. Потом решительно сняла трубку и набрала номер.

Это Харрисонбург? Будьте добры, позовите профессора Поля. Что? У вас их два? Того, который на историческом факультете. Ну, конечно, француз! Что? Это Медиссон юниверсити? Так бы сразу и сказали! Извините.

Она набрала номер еще раз.

– Это Медиссон юниверсити? Будьте добры, попросите Поля Бунуоля. На занятиях? Передайте, что ему звонили из Парижа. Как это кто? Его жена! Как это, по какому вопросу? А какое вам дело?

Примерно через час в квартире мадам Бунуоль, которая уже успела принять ванну, зазвонил телефон.

– Алло! Я тебя хорошо слышу. Зачем звонила? Я хотела тебе сказать…я хочу тебе сказать, Поль…что ты забыл взять бритву. Что значит «не в лесу»? Ты так рассеян, что можешь просто не обращать внимания на собственную физиономию. Уже купил? Японскую? Да, у меня все в порядке, конечно. И сын здоров, звонил позавчера. Да, только поэтому и звонила. Не могу же я допустить, чтобы мой муж был посмешищем! Подумать только! И как это ты умудряешься со своей неряшливостью романы крутить? Да ничего я не имею в виду. Да, конечно, ты почти святой. И правда, Поль, кому ты нужен кроме меня и Антуана? Ты же совсем старый. Ну ладно, ладно, пока. Звони почаще. Что? Ах, вот как, ты еще и смеешь говорить мне, что я тебя незаслуженно обвиняю? А ты знаешь, зачем я тебе на самом деле позвонила? Чтобы сказать, что ты негодяй. Вот так. Аргументы? Ты помнишь хрупкую девочку из кафе на углу? Молчишь? Между прочим, она приходила ко мне, чтобы избавиться от твоего ребенка. Сегодня. Нет, я в здравом уме. Я до сих пор практикующий врач, а жизнь подносит иногда сногсшибательные сюрпризы, Поль. Опять молчишь. Что ж, давай помолчим вместе.

Мадам Бунуоль склонилась над трубкой, ее плечи вздрагивали.

– Что теперь будем делать? Интересный вопрос! Не знаю. Что? Ах, ты раскаиваешься… Да не говори ты ничего, не надо. Я знаю, что ты любишь меня, и это было просто минутное наваждение. И поэтому спокойно спать этой ночью ты не будешь. Пусть это послужит моим маленьким наказанием – а большое я еще придумаю. Думаю, сейчас нам нужно просто положить трубки.

Голос мадам Бунуоль все больше дрожал. Ее лицо было обращено к окну, где уже проклевывался освежающий вечер после душного дня.

– У тебя сейчас начало дня, тебе надо работать. Я никогда не умела первой положить трубку. Сделай это ты, скотина с прекрасным вкусом, и не забудь появиться хотя бы на Рождество. Впрочем, как хочешь, мне уже почти все равно. А, ты еще слушаешь, да? Ты можешь мне объяснить, что такое «сносно готовит»? Для кого я старалась, ходила на кулинарные курсы? А ты всегда говорил, что все вкусно! Не лги хотя бы сейчас, Поль! Иди же на свои лекции. Хотя плевать я на них хотела…Вместе с тобой…Еще чего…Я уже вышла из того возраста, когда плачут. Простить…Никогда… А в Париже сейчас жарко. Да, конечно, когда увидимся, ты мне все объяснишь. Почему-то мужчины думают, что могут объяснить все, даже это. Я устала, Поль, брось же, наконец, трубку, черт тебя возьми…

1989 – редакция 1998

Посвящается детству

Все бывали когда-то в Стране Оранжевого Льва. Кто-то проездом и рассеянно, а то и с завистью провожал бешено мчащиеся по ее просторам поезда, другой задерживался в ней подольше, но рано или поздно виза кончалась у всех. Ее можно было продлить на дни, месяцы и даже годы, но большую ошибку совершали те, кто так поступали. Потому что нельзя стать гражданином Страны Оранжевого Льва. Можно лишь умереть на ее территории и только так остаться в ней навсегда. Но люди, как правило, привыкают жить и с неохотой расстаются с этой привычкой, особенно в Стране Оранжевого Льва. Поэтому всегда наступает день, когда чиновник из Службы Временного Проживания стучится рано утром в вашу дверь. Вы открываете ему, втайне надеясь, что это опять еще не он. Или радуетесь тому, что наконец-то он пришел – так бывает даже чаще. Он входит – неопределенного возраста, но скорее пожилой, роста среднего, и с немного виноватой улыбкой говорит о том, что время ваше вышло, и вы обязаны покинуть государство в ближайшие сутки. Вы, конечно, киваете, получаете документ, имея который уже не можете жить здесь, и сидите после его ухода целый вечер у окошка, и курите намного больше, чем обычно. В Стране Оранжевого Льва курить запрещено, но за этот проступок никого еще из нее не выгнали, так что запрета будто бы и нет. И какая вам теперь вообще разница?

Позже вас, возможно, будет мучить вопрос: а откуда же берутся пожилые чиновники в этой стране, если всем остальным ее жителям не может быть больше определенного возраста? Почему они остаются здесь навсегда? Вы были так потрясены моментом, когда он приходил, что не заметили оранжевого огонька легкого, но неизлечимого безумства в его глазах. А вы, и вам придется это признать – не безумец. И притвориться безумцем вам не удастся, ничего не поделаешь. Можно обмануть кого угодно, но только не Оранжевого Льва. Он видит вас насквозь, вся ваша душа отражается в его глазах, которыми смотрит на мир само его сердце. И не пытайтесь его провести!

О чем вы думали тогда, сидя с сигареткой у окна в последний вечер? О том, что страна эта вам, кажется, успела надоесть. И неплохо было бы, в самом деле, отправиться в страну другую. Конечно, вы уже привыкли, вам все знакомо, вы крепко подружились со многими ее жителями, такими же, как вы. Ведь вы еще не знаете, что эта дружба не стоит и волоска из гривы Оранжевого Льва. Да, вам надоели запреты и обилие указательных знаков на дорогах, и дороги-то сами довольно скучные – узкие, прямые, чистые. И, кроме того, по этим дорогам не разрешается ездить быстро. Тот, кто превысит скорость, изгоняется из Страны Оранжевого Льва немедленно. Это единственный проступок, который здесь не прощается. В Стране Оранжевого Льва запреты иногда необходимо было принимать во внимание. В любой стране должны быть запреты и законы. Но Оранжевый Лев мудр – он почти никогда не наказывает. Только, бывало, порычит слегка за окном, в крайнем случае, царапнет когтем по стеклу. Только превышения скорости, как мы уже знаем, он не прощает. Но по дорогам страны Оранжевого Льва нет нужды ездить быстро, потому что за вами здесь никто никогда не гонится всерьез. Погони и подножки будут потом. Так что если кто и нажал на педаль слишком резко, значит, он не мог иначе, не мог не переступить черту, так было угодно силам, которые сильнее даже Оранжевого Льва. И он это понимает и даже сильно не злится, а просто ложится у порога вашего дома и тихо рычит. Каждый понимает его без слов. Льва его временные подданные стараются не огорчать, за редким исключением. И в Стране Оранжевого Льва почти не бывает лишних людей. Ну, разве что по недосмотру Льва, очень редко. Он ведь тоже любит поспать подольше по выходным. Или, бывает, чиновник наестся неспелой малины и станет ему нехорошо, вот он и опоздает немного. Все бывает. Для вас – бывало.