Мы шли около пятнадцати минут, пока не достигли двухметровых черных металлических ворот. Если бы эти недоумки постоянно не спотыкались и не переспрашивали указанное мною направление, мы бы добрались до моего дома быстрее. Участок дома от леса ограждал двухметровый забор из красного кирпича. Поверх забора в целях безопасности мой отец в свое время протянул колючую проволоку, так что зайти на мой участок можно было только через ворота. На участке располагался двухэтажный дом площадью в сто сорок квадратных метров из белого кирпича с красной черепичной крышей. К дому прилегал крытый бассейн и гараж. По периметру росли молодые сосны и трава, и лишь асфальтированная дорожка разрывала жизнь на две стороны. Когда я уходил, то не запер за собой ворота, и попросил незнакомцев их толкнуть от себя. В голове витала тысяча мыслей вперемешку со страхом. Я не знал, правильно ли я поступаю, пот просто ручьем стекал со лба, и я то и дело вытирал его левой рукой, не отводя дуло от типов. Сейчас главное было – чтобы они не кинулись врассыпную и не забрались в мой дом, в котором было оружие и которое могло быть направлено на меня. Мне было страшно, но отпустить я их тоже не мог. К моему счастью, все проходило довольно гладко, никто не пытался бежать, они шли, слушая мои команды и не говоря лишнего.

Я пропустил их вперед в дом и позволил плешивому отворить входную дверь. При входе у меня стояла обувная полка и небольшой комод с отцовскими вещами, в который даже после его смерти я не заглядывал. Я знал, что у него там лежат инструменты в нижних ящиках, а в верхнем лежал Glock, который я все же хотел убрать, так как в конце недели ко мне собиралась приехать моя жена с сыном, а он, как и все дети, парень любознательный, и чем черт не шутит. К тому же на втором этаже стоит сейф, как раз предназначенный для хранения таких вещей. Дом у меня особо ничем не выделялся. По левую и правую стороны были окна, которые закрывали зеленые рулонные шторы. По левую сторону от входа располагалась гостиная, стены которой были окрашены в медовый цвет. Она была просто неграмотно заставлена мебелью: примерно по центру стоял бежевый диван-книжка и два бежевых кресла по краям. Напротив них лежал небольшой круглый серый ковер с синими узорами, который я изрядно запачкал, пролив пару раз на него кофе. Мама бы меня убила за это. Во всяком случае, не поставь они на него стеклянный столик, он бы остался чист. Я вообще не любитель ковров, но в этом доме я не хочу что-либо менять. Напротив дивана вплотную к стене располагалась тумба под телевизор цвета венге, на которой стоял привезенный мной сорокадюймовый телевизор Samsung и приставка PlayStation 3. Выше телевизора располагалась подвесная полка такого же цвета. Слева и справа стояли шкафы, полностью забитые книгами. На этих полках можно было найти книгу любого жанра: захотел почитать фантастику – есть полный сборник книг Айзека Азимова, наскучила фантастика – есть детективы Чейза, захотел переместиться в старую добрую Англию – Чарльз Диккенз тебе ее покажет, а если же ты вдруг решил посмотреть в зеркало души, то «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда предоставит такую возможность.

По правую сторону от входа располагалась кухня со встроенным гарнитуром, состоящим из двадцати двух шкафчиков зеленого цвета. Из них двенадцать красовались на стене, и у семи были стеклянные дверцы. Между восьмым и четвертым шкафчиками стояла вытяжка, под которой была электроплита с керамическим покрытием, довольно старая, но почти не использовавшаяся. На плите остывал сырный суп, который я так и не отведал, так как люблю употреблять этот суп теплым, а не горячим. Да и Гарри, когда я его приготовил, не сиделось, так что пришлось обойтись легким перекусом в виде бутерброда. Плита была встроена в столешницу, где расположились десять зелёных глянцевых шкафчиков, мойка и стиральная машина. По правую сторону от кухонного гарнитура, стоял двухметровый холодильник LG белого цвета. Посередине кухни стоял серый прямоугольный стол с мраморной столешницей. Он был очень тяжёлым и никогда мне не нравился, но избавиться от него, как и от большинства вещей, что были в доме, не решался. Вокруг стола было шесть кресел из красного дерева и с зелеными сиденьями из текстиля. Между кухней и залом располагалась лестница на второй этаж. За лестницей находились две небольших комнаты для гостей. Через ту, что была за стенкой зала, можно быстро попасть в гараж.

Мы зашли и в дом, и я попросил тех типов, не снимая обуви, расположиться на стульях, положа руки на стол. Сам я взял телефон и позвонил в полицию. После чего сел перед ними, наставив ствол и протянув бутылку воды. Мне ничего не оставалась, кроме как ждать. Полиции потребуется пара часов, чтобы добраться до моего дома, поэтому мне захотелось услышать, какого черта эти двое забыли в глухом лесу.

То, что я услышал тогда, я поначалу не воспринял всерьез, но потом произошло то, что повергло меня в ужас, и мне пришлось поверить в их жуткие истории.

Если бы люди увидели монстра, о котором парочка психов мне поведала в тот день, они бы подумали, что пред ними предстал сам дьявол. Существо, о котором шла речь, они называли Алт. Он происходил родом из древней расы, которая берет свое начало с происхождения озонового слоя. Как только на Земле появилась жизнь, появились и первые существа – пожиратели душ. Алт был как раз одним из них, чудовищем, перед которым меркнет все живое. Пожиратели душ – это существа, которых мы не можем увидеть, услышать или же ощутить. Только когда мы умираем и наша душа покидает тело, мы их можем увидеть, однако лучше не глазеть на это существо с широко открытым ртом, а что есть силы пускаться прочь. Если эти ненавистные создания настигают душу, они ее поглощают, мягко говоря, и тем самым продлевают себе жизнь и устанавливают баланс энергий на земле. Если бы они не пожирали наши грешные души, живым и мертвым стало бы тесно на нашей небольшой зелёной планете. В конце концов энергия от душ скопилась бы и произошел энергетический взрыв, который вполне бы мог создать черную дыру. Что касается Алта, он один из немногих, кто стал пожирателем, будучи когда-то человеком.

Война – тело, сотканное из вшей, крыс и разлагающихся тел. Слишком много на мне греха, слишком много пролитой крови. Впервые я познал вкус войны в ноябре тысяча восемьсот девяносто девятого года, будучи рядовым сопляком, я попал в первую пехотную дивизию. Нам предстоял тяжелый путь в суровых условиях. Мы шли на помощь гарнизону и местным жителям, находившимся под осадой буров в городе Кимберли. Первый бой мы приняли у подножья Бельмонтских высот, и он оказался для меня последним в этой войне. Взбираясь под свист пуль с винтовкой Ли-Метфорд и стреляя в сторону врага, я был дважды ранен. Как помню, я с криком бежал на врага, будучи на открытой местности. Мою голень внезапно пронзила адская боль, пуля прошла навылет, повреждая кость и разрывая икру. Я сразу же повалился на землю, чудом оставаясь в сознании, но моё пребывание в нем продлилось не более тридцати секунд. Вторая пуля раздробила мою плечевую кость, застряв в ней, после чего я сразу отключился. Когда я пришел в себя, полевой врач извлек из меня пулю и наложил швы. Тогда произошло чудо: я мог истечь кровью, но бог приготовил для меня другие испытания. Я вернулся в Оксфорд в родительский дом, где меня ждала мать и мой младший брат. Отца мы потеряли на войне, и все в доме держалось на матери. Она была сильной женщиной, я ни разу не видел, чтобы она плакала, разве что когда я вернулся домой и сошел с поезда. Помню, как она бежала за ним, держа за ручку брата и расталкивая толпу, а когда поезд остановился и я сошел с него с помощью товарища, она внезапно остановилась, встретив меня взглядом, и заплакала. Мы подошли к ней, брат сменил моего сослуживца, смотря на меня снизу вверх. Не произнося ни слова, мы стояли около минуты молча, пока я, проглотив ком в горле, наконец-то не произнес: