Как я предполагал, Познахирин помог, поэтому Богдану Тарасовичу не пришлось долго обивать пороги кабинета проректора, ответственного за организацию учебы слушателей заочного отделения. С большими потугами сдал экзамен на «тройку» и был этому безмерно рад.

В тот же вечер на радостях устроил пиршество для соседей по гостиничному номеру. Начали дегустацию напитков и деликатесов со знаменитого пивного бара «Гамбринус», что на улице Дерибасовская, прославленного писателем Александром Куприным и завершили в не менее популярном ресторане «Братислава».

– Я – потомственный пахарь! – стучал себя в широкую грудь Перевернихата. – Все мои предки – люди от сохи и плуга, испокон века трудились на земле. Выращивали рожь, пшеницу, кукурузу, овес, свеклу и другие сельхозкультуры. Не лодырничали, а пахали от зари до зари, но в тридцатых годах были раскулачены и выселены в Сибирь.

– Богдан Тарасович, так вы наследник классовых врагов, куркуль? – удивился и не только я, но и другие однокурсники. – Как вас приняли в КПСС, наверное, скрыли свое социальное происхождение?

– Приняли, потому, сын и внук за отца и деда не отвечают, – напомнил он. – К тому же воды с той поры много утекло, сменилось ни одно поколение. Социализм не без моей скромной помощи, прочно стоит на ногах. Возврата в дикий капитализм нет. Человеку воздается по труду и способностям.

Председатель перевел дыхание и доверительно произнес:

–Предлагаю престижную работу. Получишь диплом и ко мне в колхоз секретарем парторганизации. Не пожалеешь, достаток, почет и уважение. Будешь заниматься теорией, пропагандой, призывая людей на ударный труд, а я практикой, развитием экономики, повышением благосостояния колхозников, – распределил он функции. – Предоставлю благоустроенное жилье, выделю кредит на покупку «Жигулей» или «Москвича»?

– Щиро дякую за турботу,– поблагодарил я на его родном языке. – Сердцем прикипел к родимому уголку в Крыму. Не намерен перо менять на кресло партработника.

– Так ты и есть партработник, боец идеологического фронта. Кстати, у парторга тоже уйма писанины: доклады, отчеты, протоколы…

– Вот именно, писанины, – поймал я его на слове. – Для меня журналистика – творчество, сравнимое с трудом прозаика, публициста, драматурга или поэта. Не случайно многие из них свое восхождение на Олимп художественной литературы начинали с работы в газете, журнале, издательстве.

Мою аргументацию Перевернихата посчитал весьма убедительной. После вручения диплома и значка-ромбика у Богдана Тарасовича, будто тяжелая ноша с плеч свалилась. Прекратились упреки по поводу образования. С трибуны звучала похвала за высокие достижения в развитии экономики и соцкультбыта колхоза. А в районной газете вскоре был опубликован очерк со снимком «Самородок от сохи».

– Заметки, репортажи и зарисовки у тебя получаются, – похвалила меня ответственный секретарь районной газеты «Приазовская звезда» Людмила Сергиенко и посоветовала. – Попробуй написать фельетон, а затем очерк. Эти жанры требуют от автора творческого воображения, оригинальности. Журналистика сродни художественной литературе. Нередко талантливые публицисты становятся писателями, поэтами, драматургами. Имей виду, что задатки, если их не развивать, зачахнуть. Учиться никогда не поздно, на досуге займись теорией.

Улыбнувшись, она вручила мне книгу «Газетные жанры».

– Спасибо за полезные советы, – поблагодарил я Людмилу, опекавшую меня, как молодого сотрудника. Дело в том, что вскоре после службы в армии на работу в редакцию меня приняли без наличия высшего образования. Тяга к сочинительству проявилась еще в школе. Именно в «Приазовской звезде» состоялся мой дебют. Был опубликован отрывок из поэмы о комсомоле – сочинении на выпускном экзамене по русскому языку и литературе. Очевидно, именно тогда в редакции меня взяли на заметку, а я впервые увидев свои стихи на странице газеты, с радостным трепетом ощутил магию печатного слова.

За два года службы стихи и заметки были опубликованы в окружной, областной и городских газетах «Защитник Родины», «Южная правда»,, «Днестровская правда», «Победа». Представленные в редакцию вырезки из этих изданий предрешили профессию. До этого трудился в совхозе «Феодосийский» разнорабочим, то есть, куда пошлют, будь то, ремонтируя шпалеру на виноградниках или, вооружившись лопатой и лупой, разыскивал филлоксеру.

Обычно поездки по селам района корреспонденты совершали на редакционном УАЗе. Позже, когда меня назначили заведующим сельскохозяйственным отделом, предоставили мотоцикл К-750 с коляской. На нем мы с фотокором Петром Мазуром гоняли по проселочным дорогам. Добывали информацию и снимки.

Вскоре представился случай для фельетона. Сергиенко вручила мне письмо, поступившее в редакцию из села Хлебное.

– Ветеран войны и труда Иван Сергеевич Климов жалуется на директора совхоза Вайцмана, – пояснила коллега. – Дважды побывал у него на приеме. Просил отремонтировать прохудившуюся крышу дома. Тот пообещал, но воз и ныне там. Пожалуй, отличная тема для фельетона.

– Директор обидится, – предположил я. – Еще недавно я работал под его началом. Решит, что свожу счеты, хотя между нами не было конфликта.

– Не решит. На то он и директор, чтобы правильно реагировать на критику, честно признавать и устранять недостатки, – возразила Сергиенко. – Конечно, проще было бы отправить жалобу в райком партии, чтобы Вайцмана вызвали на «ковер» пропесочили, сняли стружку. Но если опубликуем фельетон, то эффект будет выше. Собьешь спесь с начальников, равнодушных к просьбам граждан. К сожалению, некоторые из них следуют изречениям: обещанного три года ждут; улита едет, скоро будет или ждите, когда рак за горой свистнет?

Имей в виду, что острые материалы повышают авторитет газеты, ее авторов. Газета, которая лишь информирует о достижениях, но замалчивает недостатки, рискует потерять читателей и часть тиража. Сейчас он превышает пять тысяч экземпляров, почти в каждой семье, живущей в Советском районе, читают нашу газету. Знаешь, почему популярны журналы «Крокодил» и «Перец»?

– Много критики, острой сатиры и юмора, – ответил я. – В каждом номере «Крокодила» рубрика «Вилы – в бок!»

– Вот именно, – подтвердила она. – Мы тоже обязаны периодически показывать зубы, бить острым словом по недостаткам, настойчиво требовать их устранения. Тогда уважение и доверие со стороны читателей возрастут. Карты, точнее, острое перо тебе в руки. Не боги горшки обжигают. Лучшая наука – практика! Действуй!

В тот же день, не откладывая дело в долгий ящик, я встретился с четой Климовых.

– С мелким ремонтом, побелкой и покраской сами справляемся, – сообщил Иван Сергеевич. – А с прохудившейся крышей не совладать, возраст и здоровье уже не те, что прежде. В сумме на двоих семьдесят лет трудового стажа и большая часть в совхозе, имеем много грамот, знаков отличия, Я работал трактористом, а Даша – дояркой. Вполне заслужили, чтобы перекрыли хату. Осень, дожди, распутица не за горами. Погляди, какова крыша?

Климов приставил лестницу к краю кровли, я взобрался наверх. На некоторых участках выгоревшая и поблекшая на солнце черепица потрескалась, а возле трубы дымохода покрылась зеленовато-бурым мхом.

– Да, крыша, что решето, следовало бы перекрыть шифером, – произнес я озабоченно.

– Так и я о том же. Сами могли бы купить шифер, нанять шабашников и оплатить работу, но дом совхозный, а не частный – вздохнул ветеран.

– Вы шибко директора не ругайте, а то критика вылезет нам боком, – попросила встревоженная Дарья Васильевна. – Вдруг Вайцман осерчает и останемся с дырявой крышей, как та старуха у разбитого корыта.

Сравнение мне очень понравилось, напомнило о сказке Пушкина.

– Не волнуйтесь, ваши претензии законны, крышу починят, – обнадежил я стариков. Дома на одном дыхание, обыграв сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке», написал фельетон «Чего тебе надобно, старче?»