Внушая себе, что он взрослый мужчина, почти женатый взрослый мужчина и просто пребывает в воодушевлении, выкарабкавшись из еще одной переделки коих в его жизни было немало, Хромцов отшвырнул листву и откинулся затылком на стену.

Успокаивающий ласковый холодок, шедший от отсыревших досок, помог прийти в себя, но даже сейчас казалось, что весь мир перевернулся нынешним днем, и причиной этому отчасти стала Полина. Она и министр экологии, набитый дурень, вынудили Хромцова принести в неблагодарную жертву собственное спокойствие. Он до сих пор пребывал в ярости, плюсом в нем пробудилось желание. За которое он не испытывал никакого чувства вины. И даже если бы и был женат, все равно не считал бы себя провинившимся. Новое сделанное открытие поразило его.

Следовало что-нибудь с собой сделать. Следовало что-нибудь сделать с пакетом, который Полина ему оставила, – он повернул голову, и опять невпопад трепыхнулось в груди.

Возьми себя в руки, напутственно велел себе Хромцов и, кашлянув, отыскал, затем стал грызть какое-то печенье.

Закат, напоминавший пожар на реке, давно померк и ушел со всеми своими красками. Он ел, потому что надо было есть, слушал природные звуки, птиц и спокойную воду. Задумчиво глядел на песок у воды. На стоявшую у воды красавицу.

В ближайших к речке кустах луна на мгновение высветила крупную фигуру. В любой другой момент он обратил бы внимание на тень и легкую возню, донесшуюся сбоку. Однако сейчас, когда Хромцов был увлечен желанием заполучить Полину на глазах обретавшим несокрушимую решимость, то разум его остался глух к шуму.

Как это было не во время все, думал Хромцов. Он влюбился в девчонку без памяти в душный обморочный вечер, с рукой, бессильной, отечной и болтавшей как плеть, повстречав эту девчонку отнюдь не на веранде комфортабельного теннисного клуба. И девчонка эта села на корточки и возилась в реке, словно в луже, только ведерка ей не хватало. И ни о чем не жалея, но много чего желая, Хромцов благодарно улыбнулся жизни – бегущей, неравнодушной, изобильной, изменчивой, непостижимой и – чудной, чудной, чудной…

Покончив с ужином, он вышел на песок.

– Привет.

– Привет. – Она пожала плечами.

– Скажи, Полина, – заговорил Хромцов, когда она окончила разглядывать ракушку, – куда тебя обычно водят поужинать?

– Не так, – ответила она, покраснев. – Спрашивай не так. Я ни разу не была на свидании, не с чем сравнивать.

– Ни разу? – переспросил он, отвлекаясь на ее колени, и дальше на гладко-золотистые щиколотки.

– Я жду любовь, для остального у меня есть кино и книги, – прошептала Полина немного виновато, хорошо понимая, что ее посчитают Синим чулком.

Хромцов ничего не сказал.

Присел рядом, прихватил с песка, на котором стоял клевер, мелкие одуванчики – то красивое, что здесь было, и осыпал всем этим Полину. Все потому, что она казалась ему самой прелестной и очаровательной девушкой, которую он когда-либо встречал.

Полина отряхнулась, Полина рассмеялась, Полина вставила в волосы цветок – играй, играй дядя Дима! Нежданный гость, припозднившейся посетитель пляжа, таинственный Дмитрий Владимирович, кто дал тебе власть осыпать меня цветами и власть надо мной? Выпил ли ты болеутоляющее из пакета на ночь?

– Я бы сейчас много отдал за возможность выбраться с пляжа, – почти болезненно выдохнул Хромцов, пряча чувства. – Вкусно поужинать, побыть вместе, потанцевать, выбрать гостиницу к полночи, выбрать в ней лучший номер. И при желании остаться или не остаться в нем на ночь.

– Тесный шумный город? – переспросила девушка, когда вышла из воды и очистила от песка стройные ноги. И перехватив его взгляд со своих коленок, добавила: – Ну, уж нет, Дима. Сегодня я приверженка природы.

Покатый берег сонно тянулся вдоль реки. Он повел их недалекой кружной дорогой, избавив от необходимости гадать, где бы пройтись. Жирная чайка взлетела с вод, метнувшись в небо сразу за их спинами. А после кусты вдоль дороги раздвинулись, из них высунулась востроносая хитрая физиономия, тайком задыхавшаяся от своей старческой птичьей одышки. Заинтригованный взгляд повторил путь чайки и теперь медленно перемещался вправо… вдоль дорожки…прямо за узкими бедрами в спортивных штанах – штанах, показавшихся до боли знакомыми. Потом переместился на несколько сантиметров выше…взгляд старческих глаз встревожено приковал гранитный профиль, небритый, но весьма шикарный. С интересом старушка также отметила, что левая рука мужчины слаба или травмирована. Испустив долгий тревожный вздох, старушка припомнила телефонный разговор, который недавно подслушала и чуть не завопила с перепугу, наткнувшись на бинт, топорщившийся под кофтой и украшенный устрашающими бурыми пятнами. Матово-черные волосы небрежно взъерошенные; легкий ловкий наклон к идущей совсем рядом справа девушке. И тут, словно молния ударила в мозг, да с такой страшной силой, что у Варвары Петровны ноги подкосились от догадки.

У нее губы зачесались от злости. От злости на судьбу втянув голову в плечи, Варвара Петровна сидела в кустах, прикрывшись тяжелыми листьями. Он. Старушка, вхожая в высшие круги, сразу узнала эту живость, эту суровость, ставшую фирменным подчерком человека по фамилии Хромцов. Бессменного председателя совета директоров электрометаллургического комбината. Бизнесмена, чье имя с завидной регулярностью лидировало в рейтинге богатейших людей области. Воспоминания всегда под рукой – она вспомнила, как несколько лет назад впервые его увидела. Сила и твердость были вставлены в молодого человека, как кирпич в кладку фундамента. Светские сплетни и заголовки газет пестрой чередой промелькнувшие перед глазами, подвигли ее с уверенностью судить, что с годами насчет силы и твердости мало что изменилось. Только про его подружку в желтой газетке недавно писали, что она понятия не имеет что такое бюджет.

В ресторан зайдешь, лицом к лицу с таким столкнешься, улыбнешься ему, а потом, вернувшись домой, можешь отправляться ко сну считая себя успешным человеком. Главное забыть, что Дмитрий Владимирович так и не понял, с кем поздоровался. Много она перевидала таких. С трясущимися от страха и волнения руками старушка забралась глубже в кусты и замерла в нерешительности, пытаясь припомнить все слышанные слухи о Хромцове. Один из них гласил, что тот безотцовщина, с медалью окончил школу. Работал слесарем-сборщиком, смог защитить диплом инженера. Реальные невзгоды юности серьезно оградили его от мира блаженного, красивого, изнеженного, от холеных женщин. Но ненадолго, пока он не вырос. Сердце бешено билось, пока Варвара Петровна ярко себе представляла, какими путями ему достался завод. Впрочем, она не знала, никто не знал. Она натянула рукава ниже локтя – не прохлада с речки, скорее нервное.

Неподалеку мелодичный смех Полины оборвался внезапным порывом ветра, и Хромцов с усмешкой смотрел, как она беспомощно хохоча, опустилась на ствол поваленной березы перед ним.

– Я… я не верю тебе. Это чудовищное вранье! – задыхаясь, пробормотала девушка, вытирая со щек выступившие от смеха слезы. – Фитнесс-тренер, покерный шулер, наемный убийца – ты не похож на человека, который работает на заводе.

– Возможно, – согласился Хромцов, не стараясь анализировать ее прелестный смех и искорку восторга, которую он в нем вызвал. – Тем не менее, я работаю на заводе.

У него и орден есть. За развитие черной металлургии в России. Отметила старушка из кустов, скрючившаяся от страха быть им пойманной.

– Ты наверное считаешь меня совсем безмозглой, если думаешь что я поверю в подобную чушь! – проговорила девушка, безуспешно пытаясь обрести серьезность. – Не могу я себе представить тебя в пыхтящем цеху в рабочей каске, глядящим как металл…как металл…

– Разливается на конвейерных машинах или в плоские изложницы, – улыбнувшись, пришел он Полине на выручку, в шутку прикидывая их совместный викенд в Австрии.

– Еще скажи, что прибегаешь на завод по зорьке, чтобы не пропустить как металл…как металл…

– После остывания дробиться. Сортируется и отгружается потребителям. – Хромцов улыбнулся еще шире и пояснил: – Все верно. Вот только я уже не в тех сапогах, чтобы бегать.