Литмир - Электронная Библиотека

– Очень рад, – сказал Хромцов. – Когда же ты едешь?

Полина фыркнула и все.

Между тем он со второй попытки проглотил шершавую таблетку из пакета, зато допил водку. Прошелся, подобрал с пола полку. Хмуря лоб и всю дорогу покачиваясь, долго глядел на нее. В итоге повесил, сильными пальцами сделал ровно. Все это молча. С молчанием, от которого не только волосы шевелятся, но и в душе.

Полина мало ожидала ответа и не получила его. Она прикусила язык. Утешало, что и другие на ее месте сделали бы также.

– Ладно. Сдаюсь. Лезть к тебе в душу, еще и при твоем состоянии – отвратительно.

– … и довольно утомительно, – слабо прошептал он и тихо охнул, пряча для нее в звуках страдание. Начало фразы Полина так и не расслышала.

– Что ты делаешь, когда тебе плохо? – спросила она.

– Сплю. – Хромцов спрятал нож в карман. Рывком стянул подушку, бросил ее к плечам девушки, а затем опустился рядом с ней на свой пиджак. – Но сейчас я буду думать.

От Димы исходило щедрое тепло: как только он вытянулся рядом, Полине стало казаться, что в гараже жарко натоплено, но когда, наглядевшись и отведя взгляд от этой большой жаркой печи, Полина с изумлением поняла, что он на редкость привлекателен, ей стало холодно, холодно до отвращения.

В самом деле, была в нем какая-то мрачная притягательность – твердые резкие очертания скул и подбородка выражали неизменную решимость и оформившуюся властность, но все вместе взятое являло образ страстный до жути. Красивый в своей отчужденности. Верно с распростертыми объятьями встречаемый в любом доме, где есть дочка на выданье.

Если зверь, то обязательно благородный. Дико ревнив, но если только дать повод. А может он перед тем как в кювет угодить, шлепал людьми об пол как шваброй? Полина в который раз напомнила себе, что находится в гараже вместе с человеком, нуждающимся в помощи. И уже в который раз поймала себя на том, что может быть Дима и нуждался в помощи, но сейчас совершенно не походил на премилого дяденьку. В полумраке Полине нелегко было его рассмотреть, но ей было достаточно того что она видела периодически поднимая голову. Девушке вдруг снова стало страшно: всякий раз, когда он переставал разыгрывать из себя галантного собеседника, то превращался в загадочного незнакомца, с роскошным ярлыком чужой ненависти на плече.

И вновь пренебрежение опасностью, с которой было связано ее пребывание здесь, заставило сердце Полины заколотиться от страха. Она совершенно не знала Диму, вернее они познакомились всего несколько часов назад. Идея запереться в тихом местечке наедине с ним, определенно не входила в список развлечений допустимых для юной девушки.

Зажигалка чиркнула. Раскуривая сигарету, он наклонил свою темную голову к рукам, сложив их лодочкой. Затем отсутствующим взглядом посмотрел на стол, на нее. Глаза мужчины сузились.

– Бесстрашие – это слабоумие. У любого адекватного человека должны быть страхи, – проговорил он, глядя ей в лицо. – Вопрос только в том, как ты к этим страхам относишься. К примеру, сейчас ты впустую тратишь энергию, ступаешь по воздуху, когда под тобой лишь цветущий луг с ручейком.

Возможно, в общении с взрослыми так часто бывает, что постоянно приходится показывать, что нечем не смутилась. Но подобная вежливость не приносит утешения. Отрицательный образ гостя, создаваемый Полиной, было трудно соединить с обликом человека, который ей так мало и скупо уделял внимание. И вместе с тем, Полине было чрезвычайно неприятно думать, что, может быть, это вовсе не ее основательное воображение, и действительно сейчас в гараже, почуяв разоблачение, заблестит глазами, заскрипит зубами и сильно задышит через нос коварный изверг.

Он закурил. Все еще глядя на нее, откинулся плечами на стену, вытянул перед собой длинные ноги. Шепнул ей телом – двигайся. Думая, что ей все же легче наталкиваться на его молчаливую мрачность, чем на открытое предложение мира, Полина рухнула поближе, сгорая от любопытства и нечаянно задев его своими шортами.

Он не обиделся? Судя по виду вроде нет. Даже рад.

Где то там листва порывисто шелестит.

Воздух наполнился клубящимся гулом от шлепок и грохотом складных зонтиков.

Перешептывание о туманном будущем. Они обойдутся без него. Секрет их идиллии тщательно охраняется.

Его теплое дыхание пошевелило ей волосы.

– Сигарету?

Она покачала головой: нет, мне нельзя.

– Зря, я бы мог научить тебя курить, – сказал он, подумывая о своих врагах. – С другой стороны, слепая отцовская любовь мало чего дозволяет. Положим, если бы я был твоим отцом, тебе не позволялось даже близко подходить одной к реке.

– А вот об этом ты не должен говорить. Папа не знает где я, – она упрекнула его с притворной скоростью. Сбитая столку, потрясенная, разгневанная на него и на себя за ту непонятную бурю чувств, которую их знакомство в ней вызвало.

Хромцов откинул голову к стене. Посмотрел в потолок отсутствующим взглядом, но от этого взглядом не менее зловещим – все думал о своих врагах.

Его мрачность, его внезапную отчужденность она приняла за молчаливое пожелание взять сигарету. Полина взяла.

Ей были интересны не сигареты, а Дима. Он все еще здесь. Это так прекрасно. Пусть он останется. Пусть он навеки останется. Он когда-нибудь уйдет. С ней неожиданно случился приступ типичного юношеского пессимизма. Впрочем, она решила не реагировать. Сунула сигарету в рот.

Он наклонился к ней – в его глазах блеск. Краткая красная вспышка между ладонями.

Дым заполонил ей нос.

Долгое молчание. Потом голос мужчины, – так близко, что она с опаской покосилась на световую щель под дверьми. «… Главное, вдыхай так, словно ставишь свои условия. Это главное. Не знаю, мне этот табак нравится».

Опять молчание. «Хорошо, я так и сделаю», – сказала девушка. Брякнуло что-то, упала, что ли, чашка, и снова длинная пауза.

«Посмотри на пачку», – сказала девушка и усмехнулась. «Что это, из Испании?» – спросила она и усмехнулась опять. «Не знаю», – ответил он.

Погодя она зевнула еще уютнее, чем раненый.

«Планета стала», – подумал вскользь Хромцов.

И все. Сидели еще довольно долго, чем-то звякала, цокала чашка и со стуком катилась по доскам. Сильнее сблизились их фигуры, но разговоров больше не было. А чай вытереть они забыли.

– Блин, крепкая. – Полина вытерла под носом кулаком и надула щеки. – Еще эта водка… кружит.

Затем она беспричинно вздохнула пару раз, покуривая почти что в его объятьях. Небритая щека приникла к шее. Дима бежал от плохих ребят. Она бежала от хорошего папы. Все так перепуталось. Но они вместе и в безопасности, хоть на мгновение.

– Легче. Легче. Полегче. Полегче, – сказал он, ведя счет ее затяжкам. – Милая… ну тебя же забалаганит. И этот его ровный интерес так на нее действовал, что Полина странно держала на отлете сигарету, словно не впервые курила, и все роняла пепел к себе на шорты. И тогда его задумчивый взгляд внимательно переходил с ее дрожащей руки на серенькую, уже размазанную по шелковому подкладку пиджака пыльцу.

Как по ней, так стало спокойней. Но ведь это же чудовищно, подумала она, механически куря и все рассуждая про себя кто этот гость. Но ведь это же красиво, думала она дальше, смутно перебирая знакомые профили, знакомые голоса, – их было, увы, множество, – остановилась почему-то на новостях экономики. Небогатый на встречи, ее недавний контакт с телевизором, хранил эти разноцветные экономические графики как сокровище. Разные другие мысли приходили на ум и наоборот покидали его. Полина крутила сигаретой зажатой в тонком запястье, то отнимая красиво, то вновь поднося сигарету ко рту. Наслаждаясь тем, что она теперь как взрослая. Пытаясь сообразить, как стоически вытерпеть каменное молчание Димы. Но он привычно сунул руку в карман. Поиграл с ножиком и зачем-то неосознанно проверил кошелек, наблюдая за тем, как она курит.

Она не поняла, зачем ему сейчас деньги. Достала телефон, чувствуя, что ее легкие вот-вот взорвутся.

15
{"b":"693879","o":1}