— Вам хватит суток, чтобы собрать всех? — спросила Вика адвоката.

— Хватит. Я хотел бы назначить встречу на среду на 15.00. Вас это устроит?

— Конечно. Верните конверт. Так будет спокойнее.

— Вы что мне не доверяете? — обиженно произнёс Фельдеши.

— Нет, — ответила Вика и положила конверт в сумочку.

Компания, сопровождавшая адвоката, ушла и в холле стало непривычно тихо. Сильвия высыпала содержимое коробки на стол и начала распихивать всё по прежним местам. Виктория наконец спокойно осмотрелась. А ведь ничего с тех пор, как она уехала, не изменилось. Даже её фотографии висели на прежних местах. Хотя, кто сейчас узнает в этой милой мордашке, улыбающейся из-под стекла, увядающую даму, балансирующую на гране жизни и смерти.

Ожидая назначенную встречу, Виктория гуляла по Будапешту, за которыми она, за несколько лет отсутствия, успела соскучиться, хотя прожив здесь почти десять лет, этот город, она так и не полюбила. И если бы её сейчас попросили написать о нём, что-то хорошее, то вряд ли бы у неё получился трогательный рассказ. Уж очень много здесь произошло такого, о чем вспоминать не хотелось. Ну разве что о счастливом детстве, незаметно пролетевшем за высокими стенами воинской части, и о тех днях, когда рядом были мама и папа.

В кабинете Иштвана Молнара в назначенный час собралось не так уж и много людей, все те кто числился в уставных документах, немногочисленные родственники, адвокат, ну и, конечно же, обладательница завещания. Фельдеши не стал раскрывать тайну и предупреждать всех о том, кто именно является хранителем ценной бумаги, поэтому когда Виктория вошла в кабинет, реакция присутствующих была схожей с реакцией Сильвии днем раньше. Лишь Юдит, встретившись взглядом с вошедшей, не проявила никаких эмоций, только секундное, едва уловимое замешательство, после чего она уткнулась в свой телефон, сделав вид, что занята написанием какого-то очень важного СМС. Этого времени ей хватило, чтобы заметить как изменилась Вика, нет, не постарела, хотя с момента их последней встречи прошло так много лет, она стала другой. О таких говорят — печать смерти на её лице.

Виктория прошла мимо, едва коснувшись рукой волос Юдит, и села рядом с адвокатом.

— Надеюсь всем присутствующим не нужно объяснять зачем мы здесь собрались, — громко сказал он, открыв свою папку, и не став дожидаться ответа, продолжил, — завещание господина Молнора всё-таки есть. Я не знаю как и почему этот документ оказался у Виктории, но факт остаётся фактом. Надеюсь вы знакомы с ней.

Вика положила на стол конверт, опечатанный нотариальной сургучовой печатью и передвинула его в сторону адвоката. В кабинете воцарилась мёртвая тишина, которую нарушил только звук рвущейся бумаги. Фельдеши извлёк из вскрытого конверта лист, и прокашлявшись начал читать: «Я Иштван Молнар, находясь в здравом уме и светлой памяти, хочу сообщить, что в случае моей смерти, а раз вы это читаете, то я всё-таки умер, всё моё движимое и не движимое имущество, банковские активы, авторские права на все мои фильмы и владение студией я передаю человеку, которого всегда любил, но чью жизнь превратил ад. Пусть это будет моей просьбой о прощении, искуплением тех грехов, которые я совершил перед Богом и перед ней. Я знаю, что в этой комнате собрались те кто надеется получить жирный кусок от жирного Монти, но хочу вас огорчить — вы не получите ничего… Не буду вас томить, хотя вы уже наверное догадались, о ком я здесь пишу, для непонятливых сообщаю, что наследником всего является та, кто хранила это завещание, моя любовь и мой ангел, которого я предал и чью любовь погубил…»

Адвокат оторвал взгляд от завещания и посмотрел на присутствующих. Все, кроме Виктории, сидели потупившись, услышав явно не то, что ожидали услышать. Он достал из прозрачного файла заготовленные документы, вписал в них недостающее и молча положил пред Викторией. Она взяла ручку, и не задумываясь написала сверху: «Отказываюсь от всего в пользу Юдит Полгар». Поставила дату, расписалась и вернула документы адвокату.

— Господин Фельдеши, заверьте, пожалуйста, подлинность, огласите и будем закругляться, у меня вечером самолёт.

Как бы не старался Андрей, но у него всё равно не получалось забыть Юдит. Ему хотелось выбросить её образ из памяти, хотелось любить только Ленку, но он не мог, и каждый раз ловил себя на том, что всё равно врёт и претворяется, особенно в постели. Он понимал, что прикасается сейчас к жене, но сознание дорисовывало совсем другие очертания и другие ощущения. Одновременно с этим, Андрей словно не замечал, как изменилась Лена, вернее изменилось её отношение к сексу, он стал для неё, как изысканное блюдо, которое каждый раз выглядит и воспринимается по другому. Немного новой приправы, чуть-чуть остроты, капелька ароматного соуса и блюдо заиграло новыми красками. И если раньше главную роль в составлении ночного меню играл Андрей, выдумывая всякие штучки, от которых Лена тот и дело отказывалась, оставаясь любительницей банальной яичницы, то теперь вся власть перешла к ней. Она управляла процессом, как опытный шеф-повар, доставляя удовольствие в первую очередь себе, но об этом знала только она.

Страсть овладела ею повсеместно, и невинная, казалось бы, шалость с видео чатом, превратилась в настоящую зависимость. Лена, как наркоман, постоянно искала возможность получить новую дозу, поскольку то, что у неё было с Андреем, уже не удовлетворяло, хотя она старалась и всеми действиями и всем видом показывала, что секс с ним доставляет ей удовольствие. То, что Андрей тоже стал другим, Лена, конечно же, заметила, но та, которая внесла раздор в их любовь, была далеко и вряд ли они когда-нибудь будут вместе. Понемногу всё забудется. Но куда деваться ей? Как жить, раздираемой страстями. Каждый раз, отдаваясь Андрею, Лена надеялась, что этот секс победит тот секс, который она себе придумала. Но увы, зависимость от видео чата становилась всё сильнее и сильнее. Её манила камера на ноутбуке и ощущение того, что сотни тысяч людей по ту сторону экрана следят за тем, что она делает. Лена почти физически чувствовала, как они кончают одновременно с ней и это заводило так сильно, что ни что другое не способно было заменить это ощущение, сравнимое с эйфорией, стоящей на сцене звезды. Раздражало лишь то, что Андрей постоянно сидел дома, и просто напросто мешал ей воплощать свои фантазии. Тех минут, когда ей удавалось вырваться из его объятий, катастрофически не хватало. И даже те, мягко говоря, неприятности, которые случились с ней совсем недавно, не повлияли на желание получить то, чего так хотелось. Бороться с этим не было никаких сил.

— Мам, а наша дача ещё не совсем развалилась, — как бы невзначай спросила Лена, пришедшую в гости Светлану Владимировну.

— Нет, там всё в порядке, — ответила она, — а почему спрашиваешь, ты же никогда не интересовалась дачей, почти не ездила туда.

— Так, просто… Хотим поехать с друзьями шашлыков пожарить, — соврала Лена. — Дашь ключ?

Лена обратила внимание, что с мамой, после их последнего разговора, что-то было не так. Она всё время прятала глаза, суетилась, говорила как-то сбивчиво, явно думая о чем-то другом.

— Мам, ты больше не будешь встречаться с тем человеком? — неожиданно сменила тему Лена.

— Нет. Забудь о нем… Навсегда. — Светлана Владимировна опустила голову и начала рыться в сумочке, достала из неё связку ключей, и чуть не сломав ноготь, сняла с кольца самый длинный. — Вот, возьми. Только осторожно там. Замок не сломайте. И, пожалуйста, без пожаров. А то я знаю чем ваши шашлыки заканчиваются.

— Мамуль, ну что ты, — Лена поцеловала её в щеку, — мы осторожненько…

И действительно, она была очень осторожна. Написала на работе заявление об отпуске за свой счёт, мол, нужно присмотреть за приболевшей мамой, после чего уговорила сисадмина съездить с ней за город и помочь обустроить на даче интернет. И уже следующим утром, проснувшись часов в шесть, и изнывая от предвкушения, Лена трясущимися руками извлекла из шкафа свои «тайные штучки», упаковала их в сумку вместе с ноутбуком, и чмокнув в щеку ещё спящего Андрея, ушла. Полтора часа дороги показались ей вечностью, и к дому от остановки она уже не просто шла быстрым шагом, она бежала.