— А ты не знаешь, у Терезы есть кофе? Я так устала… Очень кофе хочется.

— Я сейчас… посмотрю, — засуетился Андрей, — Проходи, пожалуйста, в комнату… Я сейчас…

Одна единственная фраза, и все моментально изменилось. Оказалось все так просто — она всего навсего хочет кофе! Андрей метался по кухне, открывая одну за другой дверцы шкафа: вот кофе, вот турка, сахар тоже пригодится. Он умел хорошо варить кофе, как-то по особенному это получалось у него. Вроде бы все, как у всех, те же ингредиенты, но почему-то сваренный им кофе всегда отличался от сваренного кем-то другим.

И вот пенка поднялась в турке до нужного уровня — ароматный напиток был готов. Андрей налил кофе в две небольшие чашечки, поставил их на поднос, выдохнул и вышел из кухни. Дверь в гостиную была открыта. Перед тем, как войти, он заглянул в комнату. Юдит, поджав под себя ноги, лежала на диване, ее глаза были закрыты, казалось, что она спит. Андрей сделал движение назад, но как-то неуклюже, и поднос громко стукнулся о стеклянную дверь.

— Прости… Я задремала, — открыв глаза и усаживаясь по удобнее, сказала Юдит, — Ой, как хорошо пахнет, — принюхавшись, продолжила она.

— Сварил по специальному рецепту, — похвастался Андрей и поставил поднос на журнальный столик.

Юдит взяла чашечку, и не дожидаясь пока кофе остынет, сделала несколько глотков и блаженно подкатила глаза:

— Боже, какая вкуснотища. Я такого никогда не пробовала.

С каждой секундой, с каждым ее словом у Андрея на душе становилось все спокойнее и спокойнее. Он то и дело бросал украдкой взгляды в сторону Юдит и ловил себя на мысли, что не встречал в своей жизни более милого существа. Сейчас она была похожа на простую девчонку, растерянную, обиженную и такую беззащитную, и этот образ ну никак не вязался с тем, чем она зарабатывала на жизнь.

— Я хотел бы попросить у тебя прощения, — потупив взгляд сказал Андрей.

— За что? — сделав вид, что не поняла, спросила Юдит.

— За сегодняшний день… За все, что сегодня случилось…

— А что такого сегодня случилось? В каждой работе бываю издержки. Тебе, что никогда не попадался тупой начальник, самодур с повышенным чувством собственной значимости. Да у меня такая работа, она не похожа на другие, но это всего лишь работа, и не нужно переносить ее на жизнь…

Юдит еще долго говорила, то ли оправдываясь, то ли оправдывая, но как бы она не старалась показать, что ничего «такого» сегодня не случилось, было видно, что ей не по себе.

— Не хочу больше об этом говорить, — резко прервала свой монолог Юдит, и почти незаметно промокнула слезу в уголке глаза, — что мы все обо мне, да обо мне. Как тебе Будапешт?

— Красивый город. Но я видел его только из окна автомобиля.

— Я покажу тебе самые интересные места, — Юдит поставила чашку на стол, придвинулась ближе к Андрею и пристально посмотрела ему в глаза, — Зачем ты влюбился в меня?

— Не знаю… — ответил он после небольшой паузы.

Юдит коснулась кончиками пальцев его волос:

— Ты мне тоже нравишься…

Дальше вся было как во сне… Одного лишь боялся Андрей, как он сможет соперничать с теми партнерами, которые раньше были с ней. Он стеснялся своего среднестатистического размера, даже стеснялся своей стеснительности. Что он знал из того искусства любви, которым владела она? Почти ничего…

— Ты не волнуйся, — нежно сказала Юдит, словно прочитав его мысли. Она говорила и одновременно с этим торопливо расстегивала пуговицы на его рубашке… — Мы не в кино, а я не проститутка, я тоже хочу любви… Простой любви… И простого секса…

Боже, как вкусны были ее губы с солоноватым привкусом слез, и как нежна была ее кожа, обжигающая его дрожащие ладони. Казалось, что он знает о Юдит все. Что ему знаком каждый миллиметр ее восхитительного тела, каждый его изгиб и каждая выпуклость. Сколько раз он ласкал это тело в своих сладостных мечтах, сколько раз целовал эти пухлые губки, нежно сжимал в ладонях эти восхитительные груди… А сколько раз он бывал ТАМ…

«А сколько раз ТАМ были другие?» Этот противный внутренний голос прозвучал совсем не кстати, и чуть было не спустил Андрея с небес. «Плевать», — сказал он мысленно. И в ту же секунду подхватил Юдит на руки и понес в спальню…

Они еще долго целовались и ласкали друг друга. Юдит сладостно постанывала от нежных прикосновений, позволяя Андрею делать все, что он хотел. Ее тело и сознание, впервые за много лет, блаженствовало. Ей не нужно было себя контролировать, принимать немыслимые позы и при этом изображать страсть, готовиться к имитации оргазма и одновременно с этим прислушиваться к командам режиссера. Только сейчас она поймала себя на мысли, что первый раз в жизни занимается сексом не по принуждению, не по необходимости, а по любви, потому что ей этого очень хочется, и от этого она возбуждалась все больше и больше.

Андрей тоже был на верху блаженства. Его страх окончательно прошел, он больше не стыдился своего, не очень большого «друга», и тот не подвел, был бодр и ненасытен, но одновременно с этим ласков. Андрей не стал принуждать Юдит к смене поз, он словно почувствовал их нелепость и неуместность, он просто лег сверху, слегка раздвинув ее коленки и нежно погрузился в разгоряченную плоть. Он успел сделать лишь несколько движений, как ощутил судорожное подрагивание, пробежавшее по всему телу Юдит:

— Боже, как хорошо, — простонала она и сжала руками края простыни. — Еще…

Юдит спала, свернувшись калачиком, как ребенок. Свет от уличного фонаря пробивался сквозь штору и касался ее лица. Андрей сидел на кровати и любовался ею, боясь даже пошевелиться, чтобы не дай бог не нарушить ее покой. Вдруг он услышал вибрацию своего телефона, который остался в сумке, тихонько встал, и на цыпочках вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Он взял сумку и долго рылся в ней в поисках телефона, наконец нашел его, и открыл пришедшее СМС: «Как у тебя дела? Люблю. Целую. Лена»

Тереза подъехала к клубу с черного хода, хотела остаться незамеченной, но увы, на ступеньках сидел Атилла и нервно курил.

— Ты почему здесь, — как ни в чем не бывало спросила она, — почему не развлекаешься?

— Мне и так весело… — вздохнул он, сплюнул и отшвырнул сигарету в сторону.

— Что-то не так в клубе? С кем-то повздорил?

Он задумчиво достал из пачки новую сигарету:

— Он прибьет ее завтра… А сначала прибьет меня…

— Кто кого прибьет? — настойчиво спросила Тереза, делая вид, что ничего не понимает, хотя все прекрасно понимала.

— Он приказал следить… А я упустил ее… Вот как мне теперь эту дуру спасти? Где ее искать? Этого русского в клубе тоже нет… Если Монти узнает, что они вместе — я труп… И она тоже.

— Ты про Юдит говоришь?

— А про кого еще! — возмущенно ответил Атилла.

— Монти здесь?

— Нет, но я должен был держать его в курсе и после вечеринки отвезти Юдит домой.

— Ну, так ты позвони ему и скажи, что все нормально, — посоветовала Тереза, — Скажи, что все под контролем, что к пяти утра отвезешь Юдит домой. Ты, что никогда в жизни не врал?

— Точно, — как ребенок обрадовался Атилла, — Он сюда не приедет!

— А до утра она обязательно найдется.

— Ты думаешь?

— Я уверена, — ответила Тереза и открыла дверь клуба, — Пойдем, потанцуем. Все будет хорошо. Никто никого не убьет.

— Ты иди… Я скоро… Только позвоню шефу.

Услышав от Атиллы отчет, о том, что все идет нормально: русских в клубе нет, Юдит танцует и никуда не собирается уходить до утра, и что он постоянно рядом, Монти, расслабившись, допил свой виски, разложил диван, достал из шкафа чистое постельное белье, разделся и улегся спать. Ехать домой не было никаких сил.

Он долго не мог уснуть, почти физически ощущая ревность и злость. Монти ненавидел себя, но больше всего ненавидел того пьяного ублюдка, который несколько лет назад врезался в его машину, и из-за которого он стал инвалидом. Монти не особо смущала хромота и титановая вставка в позвоночнике, его больше всего раздражала неспособность быть мужчиной, импотенция, вызванная необратимыми посттравматическими процессами. Он, законодатель моды в порноиндустрии, владелец крупнейшей в Европе порностудии, большой любитель женских прелестей, оказался навсегда лишенным возможности обладать этими самыми прелестями.