Всю сознательную жизнь Сильвия считала себя воинствующей лесбиянкой, презиравшей все мужское. Она не хотела верить в то, что это обычный комплекс дурнушки, у которой не было ничего, что могло бы не только возбудить, но даже элементарно привлечь какого-нибудь парня. С годами девичьи прыщи, которые она пыталась выводить всеми известными способами, победили, превратив ее лицо в истерзанное пятнистое месиво. Это была ее главная беда, которая затмевала другие недостатки — нескладную фигуру, короткие ноги, практически полностью отсутствовавшую грудь. Вычеркнув из своей жизни мужчин, Сильвия решила направить всю свою сексуальную энергию на женщин, но оказалось, что она им тоже не интересна. И единственной отдушиной для нее стало самоудавлетворение. Но поскольку гормоны в ней бурлили, как газы в бокале шампанского, это самоудавлетворение превратилось в ежедневное многочасовое издевательство над собственным телом. В поисках наслаждения, она даже сама себя лишила девственности.

Все изменилось, когда Сильвия попала на кастинг, который проводила студия Монти, подыскивающая неординарных персонажей для нового фильма, где в массовой оргии должны били принимать участие такие, как она, одним словом — уродины. Сцена свального греха очень понравилась режиссеру и из всех «актрис» он выделил именно Сильвию, так она впечатлила его своей активностью и ненасытностью. Сразу после окончания съемок он дал указание администраторам разыскать ее, и когда побеседовал с ней наедине, то решил, что она легко сможет справиться с обязанностями секретаря-распорядителя, и навести порядок среди толп претенденток, бесконечно штурмующих студию, с целью получить хоть какую-нибудь роль в его фильме.

И если с появлением этой работы жизнь изменилась, появились деньги и новые возможности, то в остальном все осталось, как прежде: одиночество, ненужность, бессмысленность и ненависть ко всем окружающим. Но три дня назад, когда Сильвия впервые увидела Сашу, вошедшего в офис, она окончательно потеряла рассудок, не понимая, что с ней произошло и почему она не может оторвать взгляд от этого женоподобного существа в мужской оболочке. И только этой ночью, выпив несколько коктейлей и накурившись какой-то дряни, она подошла к сидящему неподалеку от сцены Саше, и уселась рядом.

— Kisasszony? — спросила она по-венгерски, что означало «скучаешь?», поскольку никакого другого языка она не знала.

— Нет, я не танцую, — ответил Саша.

– Én, mint te, — глядя прямо ему в глаза произнесла Сильвия, и эту фразу можно было бы перевести как «ты мне нравишься».

— Мне тоже кажется, что музыка очень громкая, — невпопад и очень громко ответил Саша.

— Akarod, hogy neked egy blowjob?

Саша, естественно ничего не понял, но его откровенно смутило знакомое слово «blowjob». Оно знакомо каждому, кто хоть раз смотрел порно.

— Причем тут минет? — с нескрываемым удивлением спросил он.

— Igen, igen. Blowjob, — закивала головой Сильвия и прикоснулась к его ширинке…

Саша пришел в себя, только когда увидел, как его новая подружка, вытирает свой рот салфеткой.

– Ön élvezte? — «тебе было приятно», поинтересовалась она. Той же салфеткой промокнула головку его члена и стряхнула капельки с кожаных штанов.

— С ума можно сойти, — произнес Саша, торопливо застегивая ширинку. — Стыдоба какая… У всех на виду…

— Ne menj. Mellé ülni. Nem irigylem, — затораторила Сильвия, пытаясь уговорить его не уходить, остаться с ней, чтобы все вокруг завидовали ей.

— Чего ты еще хочешь? Выпить? Я сейчас принесу, — Саша попытался встать, но она крепко вцепилась в его руку и потянула назад.

— Kérlek, ne menj, — взмолилась Сильвия, не опуская его.

— Не понимаю я тебя, — отмахнулся от нее Саша. — Давай чуть позже…

«Чуть позже» не заставило себя долго ждать. Уже через час, выпив еще несколько коктейлей, Сильвия бесстыдно задрала юбку, и расставив ноги, уселась Саше на колени… Ему тут же вспомнился старый анекдот о том, что когда тебя насилуют, лучше расслабиться и получить удовольствие. И он расслабился… И это было восхитительно. Сашу уже не смущали ни прыщи на лице Сильвии, ни ее коротенькие ножки, ему было абсолютно все равно, какого размера у нее грудь, есть ли у нее талия и как густо растут волосы на ее руках…

Потом они снова что-то пили, выкурили парочку косяков, после чего вышли на улицу, подышать свежим воздухом… Там и уснули…

Атилла уже несколько минут не выходил из машины, прокручивая в голове легенду, которую они придумали с Юдит, пока ехали домой. Вроде бы все складывалось, и самое главное — их видели, когда они вместе приехали в клуб и видели, как они под утро уезжали из клуба, тоже вместе. Вывод один — все это время Юдит была с Атиллой в клубе. Если Монти спросит, то любой из группы подтвердит это, даже под присягой. А кого волнует, что было в промежутке. Наконец он решительно открыл дверь и вышел из машины, направившись уверенным шагом ко входу в офис.

Он постучал в дверь кабинета шефа, и не дожидаясь ответа, вошел. Монти еще валялся на диване. Вставать ему совершенно не хотелось.

— Чего ты приперся сюда, — раздраженно спросил он.

— Ну, а куда мне идти, рабочий же день уже начался, — ответил Атилла.

— У тебя «рабочий день» был ночью. Иди спать. В три часа встреча с русскими, и тебе лучше присутствовать. Мало ли чего. А они мне еще денег должны за съемку.

— Понял. Буду к трем, — покорно сказал Атилла и направился к двери.

— Надеюсь, все, что ты мне рассказал по телефону — правда? — словно выстрел в спину прозвучали слова Монти.

— А разве я вас когда-нибудь обманывал, — уже из коридора донесся голос Атиллы.

Монти расслабленно опустил голову на подушку и уставился в потолок, по которому неторопливо расхаживала муха. Он уже жалел, что ввязался в эту историю, нарушившею его привычный ритм жизни. Но самым противным было понимание того, что между ним и Юдит уже никогда не будет тех теплых отношений, которые он так бережно хранил с момента их первой встречи и которые так бездарно вчера уничтожил. Его маленькая девочка больше ему не принадлежала. И в этом Монти был абсолютно уверен. Какие теперь ему искать слова, что такого нужно совершить, чтобы Юдит простила и все забыла. Простить то она может быть и простит, а вот забыть, вряд ли сможет, уж слишком показательным и болезненным было то унижение. Но как бы там ни было, Монти решил, что первый шаг к примирению все равно должна сделать она, поскольку именно она спровоцировала приступ его ревности. С этой мыслю он и заснул.

Атилла не поехал домой. Во-первых спать совершенно не хотелось, а во-вторых он очень переживал за Юдит, ведь от Монти можно было чего угодно ожидать. Он бросил машину в квартале от ее дома и дальше пошел быстрым шагом, периодически оглядываясь. Юдит открыла почти сразу и не удивилась, увидев его на пороге.

— Ты даже не спрашиваешь, кто пришел? — возмутился Атилла.

— А я была уверена, что ты вернешься, — улыбнулась в ответ Юдити. — Заходи.

— Тут нет ничего такого, — начал оправдываться Атилла, — мне кажется, Монти не сильно поверил в нашу историю. Я лучше побуду у тебя…

— Думаешь он способен на большее? Он же вчера сам себя превзошел, — голос Юдит начал срываться и чтобы снова не разреветься она сменила тему. — От чашки кофе не откажешься?

— А ты бы отказалась, если бы была на моем месте? — постарался пошутить Атилла и ласково посмотрел ей глаза.

— Ну вот и ты туда же… Влюбился, что ли?

— Почему сразу «влюбился». Может быть ты просто мне симпатична, может быть я испытываю к тебе дружеские чувства, может быть…

— Атилла, не ври себе, — перебила его Юдит. — Я же все вижу, но… Понимаешь… Я люблю другого…

— Да я это заметил.

— Надеюсь ты не планируешь поделиться этим с Монти? — чуть насторожено и вроде бы игриво сказала и, развернувшись, пошла на кухню, и уже оттуда донеслось. — Ну что ты там стоишь, заходи.