– Единственное, вы забыли заручиться моим согласием!

– Я знаю людей вашего склада. Вы согласитесь. Вас не может не увлечь значимость этого поручения. В случае успеха, вы сможете утереть нос всем злопыхателем. С другой стороны, трудно даже представить, какой авторитет можно заработать в еврейских кругах. Вы сможете убить сразу многих зайцев. Исполнить мечту деда, который спал и видел вас дипломатом. Завоевать международный авторитет, стать уважаемой личностью в еврейской общине. А это, уверяю вас, совсем не просто. В конце концов, у вас есть шанс спасти человеческие жизни. Спасите одну, и заработаете уважение всех евреев.

– Но что-то я не вижу энтузиазма еврейской общины в отношении меня. Он какой-то, натянутый…

– Это сложная тема, Рауль! – замялся Коломан. – Авторитетный человек, у нас, это мудрый, убеленный сединами старец, с кипой на голове. Не обращайте внимания. Их отпугивает ваша молодость. Но мы смогли их переубедить. Пришлось очень доходчиво втолковывать, что пока одни рубают тушеную треску в благополучной Швеции, другие с риском для жизни должны вызволять их соплеменников из ада.

Опусти голову, Лауэр отвернулся и закрыл рукой глаза.

– Новости из Венгрии с каждым днем все хуже и хуже. Ситуация критическая. Если мы ничего не предпримем, спасать будет некого.

– Но мы же предпримем?! – положил ему на плечо руку Рауль.

– Каждый день – новые жертвы! А тут такая непозволительная волокита? Ненавижу… – добавил он после некоторого раздумья.

– Кого?

– Всех! И своих соплеменников тоже! Так трясутся над своим благополучием. Их, видите ли, беспокоит волна еврейской эмиграции в Швецию. Она, предположительно, может им навредить. Конечно, Швеция тихая, уютная гавань…., не то что Венгрия.

– Успокойтесь, Коломан! – как мог Рауль старался поддержать партнера. – Собственное благополучие – это так свойственно человеческой природе…

49/

Притча

1988г.

Только забравшись в «брюхо», с виду, бывалого «транспортника» Павел Васильевич, позволил себе расслабиться. Он понимал, что времени у него в обрез и потому спешил. В кабине, ему отвели место у иллюминатора, и дали одеяло, пахнущее соляркой. Но он прекрасно знал, с набором высоты похолодает, и одеяло вовсе не будет лишним.

Сняв туфли, он долго устраивался в кресле. Нужно бы, выспаться хорошенько. – решил он. – Завтрашний день обещал стать напряженным. Он уже сделал несколько звонков, задействовал своих людей. Владей, он более полной информацией, было бы легче, а так? Но проблемы лучше решать со свежей головой..

После взлета, еще какое-то время, за иллюминатором, в ночи, светились маячки жилищ, но на подходе к главному Кавказскому хребту все путеводные огни погасли. Их погрузило в темноту, и только по подрагивающему стеклу, медленно проплывали мерцающие звезды.

Павел Васильевич, любил летать на самолетах. Ровный шум двигателей убаюкивал; правда заснуть, последнее время, было все труднее и труднее. Стоило закрыть глаза, как сразу же сознания заполняли события давно минувших лет…

Да, переезд в Москву стал для них знаковым событием. «Хозяин» не любил бурных проявлений чувств, но постоянно находился в прекрасном расположении духа. Он выстроил их в своем новом кабинете и с нескрываемой бравадой, с блестящими сквозь пенсне глазами, несколько раз торжественно обошел строй. За его спиной суетливо толпились заместители.

– Что скажет моя верная гвардия? Мои орлы? Моя надежда? – придирчиво осматривая подчиненных, с хитрецой в голосе восклицал он. – Как вам Москва? Как столица? Может, кто хочет обратно, в Тбилиси? Нет? А я бы вернулся! Мне всегда не будет хватать тбилисского колорита. Москва – слишком большой город для моего провинциального сознания. Но есть приказ партии, и его нужно выполнять! Итак! Все проверили…

– Так точно! – Лаврентий Павлович, стоя чуть позади угодливо отчеканил Обулов.

– Мой кабинет? Приемную? Если, что-то упустили… Проверить еще раз, и еще раз… а, потом еще! А когда проверите, то проверьте еще столько же раз! – последние слова прозвучали с угрозой. Но тут же, он сменил гнев на милость… – Все устроились? Молодцы! С завтрашнего дня работаем в обычном режиме. Праздновать позже будем.… Наведем порядок и будем праздновать. Но пропустить по стаканчику вина, по нашему грузинскому обычаю, будет не лишне. Есть повод. Давайте к столу. Тут девочки постарались; накрыли на скорую руку… Закуски руками трогать можно и даже нужно, а вот их ни в коем случае….

Через минуту, дождавшись пока все рассядутся по местам, он продолжил, но уже другим, тоном. Говорил тихо, почти шепотом, но слова как тяжелые штампы ложились на складки сознания.

– Я буду немногословен. В этом ведомстве, среди чекистов, оно не ценится. Развязанным рот должен быть только у наших врагов. Но некоторые соображения, все же озвучу. И вы должны услышать их. – в установившейся, мертвой тишине, Лаврентий Павлович многозначительно обвел взглядом сотрудников. – Это большая честь, для нас; оказаться здесь. Думаю, никому не надо объяснять, чего от нас ждут? И потому хочу напомнить всем вам одну грузинскую притчу. Очень поучительную, между прочим…. Паслись в поле две овцы, а тут мимо них волк бежит. Подбегает и говорит: сейчас я вас съем. Одна овца та, что постарше ему отвечает:

– Ешь, говорит, но сначала нас рассуди, раздели это поле.

Встал волк между овцами и задумался – как делить. Пока думал, овцы разбежались и рогами ребра ему сломали. Еле ноги унес. Бежит дальше, а тут лошадь старая пасется; подковы уже отваливаются. Подбегает к ней волк и говорит:

– Эй, лошадь! Я тебя съем!

– Что ж, теперь поделаешь, – отвечает лошадь. – Ешь! Я уже и так старая. Только сначала укрепи мне подкову.

Зашел волк сзади подкову крепить, лошадь лягнула его и выбила все зубы. Убежал волк в свое логово, побитый, беззубый, жалкий и причитает: «Так мне и надо! Что я землемер, чтобы землю делить; или кузнец, чтобы чинить подковы»? Так вот! – Лаврентий Павлович многозначительным взглядом обвел присутствующих. – Я не хочу, чтобы вы мерили землю или чинили подковы. Беззубые волки мне не нужны! А нужны мне чекисты, которые, обязательно задерут овцу, если она им попадется. А если им попадется, старая и мудрая лошадь, то они её без раздумий доставят на живодерню! Надеюсь, все присутствующие меня правильно поняли! Усвойте, наконец, в ведомстве, которое мы будем представлять, нет ничего страшнее, как быть незадачливым волком!

Итак! – высоко поднял стакан «хозяин», – «За нашу великую Родину! За великого Сталина»! Нашего отца и учителя! Всеми силами будем оправдывать доверие, не жалея ни своей, ни крови наших врагов…

Конечно, Берия не был оратором; и по содержанию, и по звучанию, его речи были далеки от лучших грузинских образчиков. Он ломал корни слов, глотал окончания. Его грузинский акцент, не отличался музыкальностью; более того изобиловал неприятными интонациями. Но они слушали его затаив дыхание; ведь это он поднял их до обители богов; он сделал их небожителями.

Посреди веселья, выбрав минуту, Павел Платов, подошел к «хозяину» и с опаской, пытаясь угадать настроение, начал:

– Лаврентий Павлович! Я тут в документах покопался и нашел, что в 18 веке, на месте нашего здания был каменный дом и большой двор князей Дадиани.

– К чему ты это? – насторожился Берия.

– Подумал, что вам надо знать об этом.

– Молодец, следопыт! – неожиданно подобрев, похлопал его по плечу «хозяин».

Основательно тряхнувший в воздушной яме самолет, на секунду оторвал Павла Васильевича. от воспоминаний, но проникновенный голос хозяина, по-прежнему звучал в его сознании. Да! Удивительный был человек. И что о нем потом только не придумают? И пьяница, и бабник, и шпион! А ведь, всего одну овцу недооценил…

На самом деле – это была личность соответствующая вызовам того времени. Как за дело брался? Как умел заразить? Жестокий? В какой-то степени – да! Но их так учили – если враг не сдается его уничтожают*. Это же классика жанре. И тут было не до сантиментов.