– Так уж и всем…

– Кроме начальника штаба и командира части.

– Что-то ты мне об этом ничего не рассказывал?

– А зачем? Ты же у нас идеалист. Но дело совершенно в другом. Я о свободе задумался. Деньги дали мне свободу. Настоящую.

– Деньги?

– Именно! Что, если не деньги делают человека свободным. Я служил в армии и совершенно не чувствовал бремени. Ходил куда угодно, делал, что хотел! Вот уже несколько недель, как у меня нет этих потоков, и я как не в своей тарелке. Ощущаю настоящий голод…

– По-моему, в армии нужно не бабками заниматься…

– Ну вот, пошло поехало. Щас заведешь, что армия цвет нации, элита общества. Что Родине служить – это честь и патриотизм.

– Смешной ты. Если нет идеалов, жить скучно… А деньги – это суета..

– Только я могу слушать этот бред. Корчишь из себя дворянина, а рассуждаешь, как наш политрук. Какая элита? Какая, к черту честь…. Может, так оно и было, при царе Горохе. Сейчас, армия – это пьяные офицеры, голодные глаза их скучающих жен, и абсолютно бесправные, полуголодные солдатики. Вот твоя армия. А то, что она воспитывает, это байки, которыми морочат мозги призывникам.

– А я, думаю, в Афган податься. Во «Взгляде» идея такая образовалась, сделать сравнительные репортажи, о службе в нашем десанте, и американском спецназе. Мне предложили сделать серию репортажей с «отрогов Гиндукуша».

– Ты придурок? Какой Гиндукуш? Куда тебя несёт? Я вон, как устроился, и все равно стонал. Для службы нужна особая организация. Казарма, муштра, воинская дисциплина, поверь мне, там нет никакой романтики.

– Службу надо превращать в приключение, тогда все сложится. Танки, самолеты, пушки – это же продолжение детства. Это адреналин, гормоны, мужское начало.

– Ага. Стражи Добра, воины Света! Да, ты Лукаса* объелся? – усмехнулся Роман. Он немного лукавил. «Звездные войны» были гордостью его коллекции. – Кино все это.

– А по-моему, служить интересно…

– У тебя, точно крыша едет. Ты понимаешь, куда тебя несет? – все больше возбуждался Роман. – Там жуткая жара и злобные офицеры, гоняющие голодных салабонов*. Есть! Слушаюсь! Так точно! Армия – это бескрайняя тоска! И несвобода!

– Свобода это внутреннее состояние. Внешние ограничения – ерунда. Человек должен уметь быть выше обстоятельств. – Андрей неторопливо встал, оперся о соседнюю полку и стал отжиматься.

– Тебе точно крышу повредило! – покрутил пальцем у виска Роман. – Такую пургу несешь.. А качаешься, на что? К форме американских коммандос примериваешься?

– Примериваюсь! – выдохнул Андрей. – Ибо тело есть продолжение мысли, а не его обуза.

– А я, больше не готов служить. Ни в американской, ни в монгольской, ни даже в армии Папуа Новая Гвинея… Не хочу… Ни генералом, ни министром обороны. Отныне, исключительно цивильные костюмы – Джорджо Армани и Дольче Габбано, вот наша цель.

– Знаю я твои цели! Джинсы, бейсболка и брюнетки… Одна уже телефон сорвала. Когда будет, когда будет..

– О ком ты? Светке, что ли? Видел…. Часа три мозги лечила. Феминистка хренова. Я к ней под лифчик лезу, а она мне о загадочной женской душе. Мужчины, видите ли, должны признать, что загнали нашу цивилизацию в тупик. Бред какой-то. В конце концов, сообщила по секрету, что ей не хватает толстого негритянского члена…. Вот и вся загадка. Нет. Женщины это не цель. Джинсы…, другое дело.

– Люблю я женщин, но странною любовью! – подмигнул ему, Андрей. – А что тогда цель?

– Деньги! Успех! Сама жизнь!

– Не знаю! По-моему главное познание. Попытка хоть как-то разобраться в этой круговерти. Заглянуть в себя; оглядеться! Что-то не так, вокруг? Откуда в мире столько фальши, и лжи…

– Стоп! – Роман предупредительно выставил вперед руку. – Меняем направление. Лучше скажи, что это тебя носило в Саратов.

– Я же тебе говорил. За «кандидатскую» засел. – Андрей сел на полку и озираясь, продолжил понизив голос. – В общем, даже не знаю, стоить ли говорить тебе…

Продолжить, он не успел. В купе впорхнула Милица и зажужжала на колибри:

– Мальчики, я за косметичкой….

Порывшись недолго в своих вещах, так же быстро выпорхнула, на ходу одарив друзей воздушным поцелуем и очаровательной улыбкой.

– Не девка – ураган! – улыбаясь, сказал Роман.

– Огонь! – согласился Андрей. – Будет трудно без нее.

– Ты о чем? – поднял на него глаза Роман.

– Они заявление в ОВИР* подали. Хотят вернуться в Черногорию. Хотя, понятно, Подгорица станет перевалочным пунктом. Я через отчима посодействовал и все быстро решилось. Один звонок и…. дело в шляпе.

– Что тут скажешь. Меняются времена. Раньше, даже подумать о подобном не дали бы. Заставили бы челом бить, каяться, открещиваться от всех и вся. Но не сейчас. Складывается ощущение – бунт назревает в датском королевстве.

– Прям таки бунт!. Хватит нам, потрясений. – закачал головой Андрей.

– Может, так оно и лучше будет? – сказал Роман. – Я вот, тоже, твердо для себя решил. В общем, хочу уйти из «Аэрофлота». В бизнес подамся. Чувствую, пора. Да и двигать меня больше некому и некуда. Спасибо, Николаевичу, конечно, огромное и за внимание, и за квартиру, но дальше мне надо все самому.

– Брось прибедняться, Ром. Машина, квартира, положение. Сам не промах, умен и чертовски привлекателен. Правда, злые языки, отказывают в скромности…

– Скажу тебе прямо, друг. Клевета… Завистники. А если серьезно, чем выше я забираюсь по комсомольской линии, тем труднее скрывать свои неправильные корни.

– Надеюсь, твое заявление не пылится в ОВИРе? – покосился на него Андрей. – Ты же не бросишь меня?

– Если, как на духу, посещают дурные мысли. – глядя в окно, сказал Роман. – Да на кого тебя оставишь?

– То-то и оно. Без меня ты, как желторотый птенчик…

– Живи, спокойно. Пока… – сказал Роман. – А я, в бизнесе себя опробую. Должен же кто-то заниматься нашим будущим. Но из комсомола уйду. Уже решено. Бабками займусь. Я и фирму открыть успел. Кооператив. Компьютерами буду торговать, как ты советовал…

– Может, подождешь? Ты уже секретарь партийной организации огромного предприятия! Бизнес никуда не денется. В смутные времена всегда легче продвигаться по службе…

– Куда? – неожиданно, вспылил Роман, но тут же смягчил тон. – Куда можно продвинуть Шмулерсона Якова Абрамовича. Разве, что осваивать необитаемые районы Сибири.

– Богатствами Сибири будут прирастать капиталы Романа Белькевича! – Андрей в своем стиле перефразировал Ломоносова.

Но шутка не удалась. Роман только отмахнулся.

– О Господи! Кто бы избавил меня от объяснений с Николаевичем? – взмолился он. – Понимаешь, я чувствую открывающиеся горизонты. Я чувствую запах денег… Это гены. Они мне кричат, вперед, парень. Вон она, твоя лошадь удачи. Не пропусти….

– Тогда вперед. У тебя все получится!

– Посмотрим! Слушай, старик! Ты не забыл о моей просьбе? Я понимаю, что это наглость, но мне больше не к кому обратиться. Бабок катастрофически не хватает. Взносы, квартира, ремонт.

– Не забыл.

– Спасибо! Я и перед твоими, по уши увяз. – продолжил Роман. – Не знаю, как расплачиваться буду…

– Перестань! Матушка, души в тебе не чает. Ты, по-прежнему, ее любимчик.

– Хату увидишь, обалдеешь. Представляешь, у меня никогда не было собственности. И вдруг! Измайлово, это же тоже Москва?

– У меня есть десять тысяч долларов. Гонорар матери за кулинарную книгу. Можешь рассчитывать.

– Можно без инвалюты? Меня за эти десять тысяч на десять лет упекут. Уголовный кодекс никто не отменял.

Андрей изобразил подобие улыбки. Он старательно поддерживал беседу, но мысли его были заняты, другим.

– Слушай, может, ты скажешь, что происходит?! – Роман, наконец, заметил его нервозность. – Пальцами все барабанишь? После таинственного разговора по телефону, тебя словно подменили.

Андрей надолго задумался, пряча голову в ладони, и наконец решился.

– Мой куратор по кандидатской исчез. Сизов. Вышел за хлебом и не вернулся. Жена в панике. У них такой, крепкий союз. Он никогда, не предупредив, больше чем на несколько часов не отлучался. А тут трое суток…